"Вот и трясись теперь в карете", - думал Жак, мельком глянув на свою жену, которая пыталась задремывать, но при каждом новом толчке неизменно просыпалась и, тем не менее, упорно повторяла попытку за попыткой. В очередной раз, посмотрев в залитое дождем и заляпанное грязью окошко и в очередной раз ничего, не увидев, Жак вздохнув и прикрыв глаза, тоже попытался последовать примеру своей жены.
Провинциальные сеньоры, они с женой не имели больших шансов в противостоянии с бароном де Грие фактическим хозяином окрестных земель. Но молча сдаться, потеряв почти треть своих самых доходных земель тоже резона не было. Деньги конечно на судейских текли рекой, но дети уже выросли. Сын служил в королевской кавалерии и не показывался дома уже несколько лет, а дочка недавно была выдана замуж за такого же, как он сам небогатого дворянина, но зато кажется, они любили друг друга. Поэтому деньги копить пока не приходилось, вот и ввязались в эту драку, перешедшую в судебную тяжбу с де Грие.
Карета в очередной раз остановилась
- Снова застряли, - привычно вздохнул Жак де Вильнев, но тут раздался негромкий стук в дверь кареты и низкий, но мелодичный и приятный голос начальника наемников раздался за дверцей кареты.
-Таверна `Золотой петух`, господин де Вильнев. Приехали.
Жак обратился к проснувшейся, но еще не до конца пришедшей в себя жене.
- Дорогая Мадлен, на сегодня всё. Приехали! - и открыл дверцу кареты. У дверцы стоял начальник охраны Марк, в заляпанной глиной кожаной куртке. Он тоже не чурался помогать вытаскивать застрявшую на дороге карету из глубоких глинистых ям, полных воды. Поверх куртки была надета такая же грязная кольчуга. Островерхий шлем с закрывавшей переносицу стальной пластиной и светлая борода лопатой, спускавшаяся на грудь завершала облик командира.
Ничего особенного в облике наемника на первый взгляд не было, но... это на первый взгляд. Марк служил у Жака уже два года и фактически можно сказать, что только благодаря ему, барон де Грие начал судится, а не воспользовался своей многочисленной дружиной, чтобы без всяких судов совершить отъем земель в свою пользу. Каким-то чудом отряду под руководством этого молодого человека, (выглядел он лет на двадцать) удавалось три раза подряд нанести разгромные поражения намного более крупным отрядам барона. Конечно, и у него отряд существенно уменьшился в результате этих стычек, и теперь вот его сопровождает всего пятнадцать всадников, да еще пара десятков осталась охранять усадьбу.
А ведь в начале у него была полусотня, обученная и мобильная. Но все равно против двух сотен баронских вояк они бы не выстояли. Если бы не стечение обстоятельств и не помощь тогда еще бывшего рядовым в отряде Марка. Жаку повезло в том, что барон вначале проигнорировал его отряд, послав на разборки не всех своих вояк разом. В противном случае всё давно бы уже закончилось. А так с баронской сотней посланной для вразумления де Вильнев справились только благодаря военному таланту и личной храбрости Марка. Сначала он проявил себя в стычке разведчиков, когда отряд из двадцати баронских дружинников посланный ограбить одну из богатых деревень принадлежавших де Вильнев наткнулся на разъезд из его воинов. Десяток во главе с десятником опытным и сильным Грэмом схватился на въезде в деревню с пришлыми баронскими грабителями.
Результат был двойственный. С одной стороны его воины победили и уничтожили наглых баронских грабителей, с другой в живых после этого остался только Марк, загадочным образом не получивший ни единой царапины. И естественно сразу стал десятником и был приглашен на совещание командиров, где стоял один вопрос: как отбиваться! И именно тут Марк предложил уже продуманный план партизанской войны. План был принят, поскольку альтернативой было лишь почетная сдача всех позиций. А уж когда ближе к окончанию успешных военных действий, погиб доверенное лицо Вильнев, его старый друг командир его отряда Граум с которым де Вильнев прошел не одну войну в рядах королевских войск, то выбор нового командира было очевиден. И Марк не подвел. Он успешно завершил противостояние с баронскими отрядами и с тех пор возглавлял по праву его дружину. Вот и сейчас Марк приготовился подстраховать спускавшегося по узкой крутой лесенке из кареты сначала его, а затем также заботливо присмотрел за госпожой де Вильнев, подав ей руку.
Жак отметил про себя, как расплылось от удовольствия лицо его жены, и с каким неприкрытым удовольствием она опиралась на руку Марка.
"Красавчик, что тут скажешь!" - философски заметил про себя Жак и, подождав присоединившуюся к нему жену, отправился в таверну. Марк успевший метнуться вперед них, уже стоял, придерживая открытую дверь.
Жак де Вильнев не ревновал свою жену. Во-первых, она была уже в том возрасте, когда (как полагал Жак) заигрывания с молодыми и красивыми людьми уже приобретают платонический и материнский оттенок. Во-вторых, при том обилии женского внимания в поместье к молодому командиру опасаться, что того, что Марк предпочтет молоденьким симпатичным служанкам сорокалетнюю дворянку, не стоило. При таком раскладе сохранить верность нанимателю для Марка было очень просто, и он наверняка не будет позволять себе лишнего с влюбившейся в него в таком возрасте Мадлен. А оскорблять такого полезного человека как Марк из-за необоснованной ревности Жак решительно не желал. Поэтому он привычно сделал вид, что не заметил влюбленного взгляда на лице жены, направленного к сожалению не на него.
***
Я с удовольствием подал руку Мадлен. Несмотря на свои сорок лет, женщина выглядела на удивление прекрасно. Тонкая, как у девушки талия (правда, этому в значительной мере способствовал корсет), соблазнительный бюст, значительная часть которого виднелась в глубоком вырезе дорожного платья (женщина всегда, даже в дороге остается женщиной!). А стройные ноги госпожи де Вильнев, которые сейчас надежно скрывал подол тяжелого дорожного платья, я мог неоднократно рассмотреть, когда она надевала костюм для верховой еды и приказывала мне сопровождать себя на прогулках.
Да, морщины возле глаз было уже не скрыть никакими ухищрениями, и кожа ее тоже уже не выглядела юной, и вообще еще ну максимум десять лет и никто, даже ее муж не посмотрит на Мадлен, как на женщину. Но пока, пока даже на фоне молоденьких служанок она смотрелась вполне достойно. Правда, только с моей точки зрения. Но я-то особый случай. На самом деле мне в этом мире, как впрочем, и в том, моем прежнем, было тридцать пять лет, пусть я и выглядел сейчас на двадцать. Только эта стариковская борода-лопата меня и спасала: изрядно старила, добавляя солидности. Почему кстати, так выгляжу - непонятно. Мои сверстники стремительно мужали и еще стремительнее старели, выглядя в двадцать на тридцать, а в тридцать, а на сорок, а уж в тридцать пять-то... Ну тут - то как раз более-менее понятно: разгульная жизнь, постоянные стрессы, не менее постоянные войны и стычки, невоздержанность в еде и питии... Хотя...стрессы были и у меня, и не маленькие, и пил я не намного меньше, но вот подишь ты выглядел так, словно только вчера исполнилось двадцать лет.
"Наверно потом будет резкое старение... - кривил я губы, размышляя про себя, когда провожал чету де Вильнев в приготовленные для них комнаты. - Что-то такое я слышал в том моем прежнем мире. Но тут мир магический и возможны расхождения... А может в магии-то всё и дело? Есть же у меня способности к этому. Но остальные колдуньи и колдуны, маги и магессы, насколько я знаю, взрослели и старели, как обычные люди...И никаких бонусов им в виде длительной молодости или долгой жизни за занятия магией не полагалось. Может всё дело в том, каким образом я сюда попал?"
Уже закрывая дверь за супругами, я увидел, как на мгновенье, полуобернувшись, мне улыбнулась Мадлен.
"Да, - в который раз подумал я. - Хорошо еще, что ее муж не ревнив, а то бы другой не потерпел такого внимания к своей жене. Просто из чувства собственности, поскольку доказательств неверности у него не было. Конечно, если бы он начал всерьез подозревать супругу в неверности, то доказательства наверняка бы нашлись. Ведь не в безвоздушном пространстве мы все живем и вокруг нас всегда есть люди, которые всегда видят что-то, что вы хотите скрыть. Я не сомневался, что даже такой не ревнивый человек, как Жак де Вильнев при покушении на его собственность разъярится не хуже быка при виде красной тряпки и все мои заслуги будут немедленно забыты. Меня от расправы спасало одно: никому и в голову не приходило, что молодой красавчик может польститься на пожилую, по меркам этого мира женщину. Но что было, то было. Периодически, как в кино, во время конных прогулок с госпожой Мадлен де Вильнев, когда я сопровождал госпожу будто бы для охраны, на прелестных лужайках поросших изумрудной травой я занимался с госпожой де Вильнев тем, что смело можно было назвать давно забытым словом `адюльтер`.
