Я схватил меч в ножнах и помчался к брошенным на тропе рабам.

"Будем надеяться, что алисонцы продолжают мародерствовать. А когда они вспомнят о рабах, то будет поздно".

***

Рабы по-прежнему были на том месте, где их застигло мое нападение на мага алисонцев. Они тупо сидели на земле, покорно ожидая возвращения алисонцев. Единственно на что их хватило, это отсесть подальше от трупов своих товарищей по несчастью зарубленных стражниками при попытке поймать меня. Впрочем, слишком далеко отодвинуться от мертвецов им мешала толстая веревка, которой они были связаны.

На мое появление отреагировал только мужик средних лет в бархатной куртке, ранее суливший мне различные неприятности, когда я пробегал мимо. Сейчас он молчал, но смотрел по-прежнему недобро.

- Встать! - негромко скомандовал я, опасаясь повышать голос, чтобы не привлечь внимания возможно еще шатающихся поблизости алисонцев. Тем не менее, вышло очень убедительно, и проигнорирована моя команда не была.

На ноги поднялось десять человек. Шестеро мужчин и четверо женщин. Я оглядел предполагаемых носильщиков. Двое здоровенных крестьян годились в носильщики без вопросов. Двое типов в бархатных куртках непонятного социального статуса, выглядели похилее крестьян, но если обеспечить их убедительной мотивацией, например, периодически покалывать мечом в ляжки, то они тоже вполне были способны тащить Сабрину. И, наконец оставшиеся двое в купцов, коричневых суконных нарядах вызывали некоторое сомнение. Один из коричневых был довольно стар с седой бородкой, а другой был слишком молод и выглядел так, словно вообще еще никогда не брился. Женщины, бывшие совсем не амазонками, меня не заинтересовали..

- Итак, - сказал я, прогулявшись вдоль жалкого подобия строя из рабов. - Вы все идете со мной обратно в Вилле-Котре... Там с вас снимут ошейники и вы перестанете быть рабами и сможете идти на все четыре стороны.

Вся десятка радостно засверкала глазами и что-то забубнила меж собой.

- Обращаю ваше внимание на то, что рабами вы перестанете быть только в Вилле-Котре, а до этого момента я вас буду эксплуатировать по полной программе.

Бубнёж сразу прекратился, а радости на лицах поубавилось.

- Но... - начал было один из двух обладателей бархатных курток. Тот, который был повыше и покрепче.

- Мы благородные и не потерпим...

Я не стал выслушивать его дальше.

- Тот, кто не согласен со мной, останется здесь и не просто останется, а присоединится к ним, - я кивнул на трупы. - Мне болтуны не нужны, как впрочем не нужны лентяи, саботажники и прочие асоциальные личности... Есть вопросы? - спросил я, ядовито ухмыляясь и поигрывая извлеченным из ножен мечом.

Вопросов не было. Все молчали.

- Прекрасно! Сейчас я свяжу вас так, чтобы вам было удобнее выполнять свои будущие обязанности. И без глупостей!

Веревки были привязаны к простым ошейникам из бычьей кожи, имевшихся у каждого раба.

"Походный вариант, для набега. А здесь, у башни их осчастливили бы железными", - думал я, обрубая веревки, привязанные к трупам и перевязывая своих подопечных по трое.

Получились две тройки, и каждая имела в своем составе по одному представителю всех трех представленных здесь социальных групп. Были образованы и две женские двойки. Таким образом, я старался затруднить побег самых свободолюбивых личностей. Ведь я был один, а идти нужно было три дня.

- За мной! - скомандовал я, и караван тронулся в путь.

Прибыв на поляну, я тотчас поручил крестьянам соорудить из двух прихваченных с собой копий с обломанными наконечниками и веревок носилки. Благородным и купцами это было поручать бесполезно, даже под угрозой смерти. Сам же я с женщинами начал перетряхивать дорожные мешки амазонок. Еда, одежда, посуда, тряпки для перевязки Сабрины и прочие остро необходимые в походе вещи нужно было упаковать в пять мешков. С учетом того, что женщины, а трое из них были молоденькими девушками, которым не исполнилось и шестнадцати, столько, сколько амазонки тащить не могли, то мешки для них слишком уж много набивать не следовало.

Крестьяне со своим заданием справились быстро и то ли спавшая, то ли находившаяся в забытьи Сабрина уже лежала на носилках, готовая к путешествию. Я и женщины тоже закончили переформатирование мешков и были готовы выдвинуться. Но прежде я решил подкормить своих носильщиков и носильщиц. Перекус был стандартным (сыр, ветчина, подсохший хлеб) и обильным. Жалеть продуты не приходилось. Наоборот часть пришлось оставить. Я снова поработал дежурным по кухне и уже привычно разложил нарезку на мешках. Народ шустро расхватал предложенное и претензий ко мне, как ранее амазонки по поводу эстетичности нарезанной ветчины и сыра, не высказывал.

Пока все усиленно жевали, я решил провести небольшую разъяснительную кампанию среди моих временных подчиненных.

- Порядок движения такой: шестеро мужиков несут носилки с моей госпожой впереди. За ними иду я. За мной женщины...- я оглядел женщин, из которых только одну, выглядевшую лет на двадцать, можно было более-менее уверенно так называть. - И девушки со своими мешками. Как именно идут девушки: бегом или ползком меня не особенно волнует. Лишь бы пришли на место следующей ночевки. А вот как вы...- обратился я персонально к мужикам.

- Будете нести мою госпожу, меня очень заботит. Старайтесь лишний раз не трясти, не сачкуйте, а главное не вздумайте сбежать. Во-первых, догоню, а во-вторых, нести носилки придется уже меньшему числу носильщиков. Я церемониться не буду. Даже если вас двое останется: сделаем волокушу и потащите как миленькие. А главное помните - в

Вилле-Котре вы станете свободными! Все всё поняли?

Жующие энергично закивали головами, замычали что-то невнятное, но одобрительное.

- Ладно, жуйте, а я отлучусь ненадолго.

Отлучиться я хотел не только затем, что требовалось исполнить свои маленькие и большие надобности. Еще я хотел поменять свой ошейник. Тот, который сейчас был на мне, выглядел каким-то щегольским, привилегированным хоть и мог быть скрыт высоким воротом рубашки. Но всё равно обнаружить его было можно. Поэтому я решил слиться с толпой и не выделяться. Нацепить ошейник, как у всех широкий, из грубой, толстой кожи. Кожаные ошейники были съемными, временными, до установки железного, клепаного, несъемного. Моим подопечным мешала избавиться от сего украшения толстая веревка вставленная в кольца ошейника. Я естественно вязать себе веревку не стал. Но даже без веревки, мое появление из кустов в рабском ошейнике прервало процесс пережевывания и сделало глаза квадратными у всех без исключения моих подопечных.

- Маскировка! - буркнул я. - И заканчиваем прием пищи! Пора выдвигаться и постараться уйти подальше. Алисонцы могут всё же и вспомнить о вас.

Напоминание об алисонцах заставило челюсти жующих двигаться раза в два чаще.

Стартовали мы неплохо. Темп, идущие впереди крестьяне, задали приличный. Все были сытые и отдохнувшие. Да еще и морковка в Вилле-Котре ждала всю толпу, кроме меня, само собой разумеется. Но потом начали спотыкаться, как я и опасался самые слабые: торговцы.

Сабрина была очень увесистой женщиной и на каждого из шестерки приходилось килограмм по двадцать-тридцать. Это, только кажется, что немного, если поднять и тут же уронить обратно на землю, а тащить на одном плече весь день...

Вот они и начали хитрить, сгибаться, горбиться, уменьшая тем самым давление носилок на плечо. Но вес-то при этом никуда не исчезал, а перераспределялся на других членов команды. Ни крестьянам, ни тем более благородным, как они представились, это не понравилось. В четыре глотки, с помощью ненормативной лексики, купцов призвали к порядку. А когда слова переставали помогать в дело вступал я. Периодически покалывая ягодицы уклонистов, я на некоторое время восстанавливал их работоспособность.