Мне опять сказали, что я истеричка. Какая бессовестная! Нагрубила по телефону милому доктору, а он, между прочим, самый лучший косметолог в нашем городе.

«Да… И нужно быть овцой последней, чтобы в твоем-то возрасте грубить косметологам. Доктор ждет, консультацию из-за тебя отменяет, а ты не едешь, еще и в трубку ему орешь…» – это все мне предъявила одна моя знакомая, Алена. И что я могла ей ответить?

– Быть такого не может! – я ей сказала.

– Даже в приемной слышали, как ты кричала.

Вот это вранье, однозначно. Я давно заметила – у Алены есть манера немножко преувеличивать. «Ничего не хочу, передумала» – это я могла сказать. Но чтобы я?.. Говорила врачу: «Пусть он возьмет свой коллаген и сам себе в губы загонит»?..

– Абсурд, – я ей так и сказала, – не в моем стиле, я в трубки никогда не кричу.

Алена усмехнулась и начала цитировать: «Меня не волнует ни рожа, ни кожа! Когда я выглядела идеально, на меня всем было наплевать! Кто меня носил на руках? Никто. И зачем тогда сейчас мне эта ваша… гиалуроновая кислота? Да лучше я пойду на кухню и сожру кастрюлю пельменей. Да! Я буду мстить! Нажрусь и лягу спать. Я ничего я не хочу! И красота мне ваша не нужна, синтетическая… И любовь ваша поганая мне не нужна, и секс ваш телячий сто лет мне не нужен… Я вообще ничего не хочу! Я даже кино свое любимое разлюбила, про двух мальчиков и одну девочку».

– Ты бы слышала, – Алена улыбнулась, – как веселился ресепшен.

– Клевета, – я ответила. – И вообще… Я не люблю пельмени.

– Ты не любишь пельмени? – она усмехнулась.

– Да, – сказала я и даже глазом не моргнула, – не люблю.

В этих показаниях верно лишь одно – я действительно должна была явиться на прием к косметологу, но потом у меня испортилось настроение. Скорее всего я не выспалась. А может быть, сильно проголодалась. И если даже пошумела немножко – имею право, я женщина, а кого, скажите, в наше время удивляет женская истерика? Никого не удивляет, все привыкли. Поэтому, я полагаю, милый доктор на меня не обиделся. И вообще в этой книжке женские срывы – не главное. Эти десять рассказов я написала, чтобы рассказать о том, как бесятся мужчины.

Максим, врач-косметолог, сидит в своем зеленом кабинете и ждет клиентку, то есть меня. Процедура была запланирована не сложная, всего-то несколько инъекций. Для начала. А там уж только попадись к нему в руки…

Мне было назначено на три, у доктора все было готово, а я опаздывала и не звонила. Почему, почему… Потому что! Я уже передумала, но еще не до конца.

В кабинет к Максиму заглянула администраторша. Спросила на всякий случай:

– Максим Валентинович, вы не заняты? Возьмете женщину, очень просится к вам на консультацию?

– Не возьму, – ответил он. – У меня пациентка.

Времечко было три двадцать, а я даже не выдвигалась из дома. Варила пельмени и наворачивала сметану прямо из банки. Хотя ничто такой беды не предвещало.

Я не знала, как быть. Освежиться хотелось, но дух противоречия проснулся. Может, я и мымра, но нравлюсь себе, несмотря на все врожденные пороки. Вот так вот я стою и размышляю, пельмешки закипают, а время идет.

Вообще-то на прием к Максиму опаздывать не принято. Тем более в мае, когда все девушки срываются с цепи. График приема расписан на месяц, потому что Максим очень хороший врач. Ему тридцать два, но он уже считается одним из лучших специалистов по красоте. Да, все эти пухлые губки, гладкие лобики, румяные щечки – все это его рук дело. Он держит в тонусе – и женщин, и мужчин, все клиенты у него на ниточках. Еще не знаете? Ниточками он называет филлеры, жидкие нити, которые протягивают под кожей, чтобы она была свеженькой, несмотря ни на что.

В последнее время народ повалил. Все хотят приподнять уголками кверху свои недовольные губенки. В приемной у Максима всегда сидит парочка прошитых девочек. Не старых, что вы! Клиенткам нет и тридцати. Эти дамы могут свободно выговаривать – «гиалуроновая кислота». Это они и разносят по городу слухи о том, какой он хороший доктор. И каждая куколка называет его фамильярно – Макс, хотя детей с ним ни одна не крестила. «После Макса никаких побочных эффектов. С ним так спокойно, он все, все, все тебе расскажет, все объяснит, успокоит. Кстати, он голубой, наверно, поэтому он так хорошо понимает женщин».

Вот эта вот последняя информация всегда бежала впереди: сначала гей, а потом уже хороший доктор. Может быть, это играло роль дополнительной рекламы, но скорее только отнимало у Макса время. Все клиентки считали возможным рассказывать доктору о своих личных переживаниях, и ему приходилось заниматься психотерапией бесплатно.

Нет, на мой выбор врача эта деталь никак не повлияла. Мне неважно, какая у кого ориентация. В той компании, где я познакомилась с Максом, были задекларированы все: и би, и гетеро, и гомо. Лично я вообще скатилась в категорию антисекс. Вот что значит – «не зарекайся». «Нет любви – забудь о сексе» – так я решила. И ничего! Жить стало проще и, я бы даже сказала, веселее.

Народ собрала Алена, моя новая знакомая, та, которая уверяет, что я грубила по телефону. Она работает арт-директором в стрип-клубе и заодно выполняет там те же функции, что и профсоюз.

– Хочешь на Майорку? – позвонила она мне. – Будет веселая компания.

– Конечно, – я заранее согласилась, но все равно спросила, – а кто едет?

– Стриптизерши, два гея с мамой и я.

– Нормально, – говорю, – я с вами.

А потому что людей объединяет не сексуальная ориентация, не половые признаки, не возраст и даже не деньги. Люди объединяются по интересам. А интерес был один – отдохнуть. Все пахали как кони, Макс в больнице, девочки у шеста, Алена с плеткой, я за компом – все устали и захотели отключиться. Поэтому мы с Максом и оказались в соседних креслах экскурсионного автобуса.

Белый туристический автобус остановился у причала. Двери открылись у площадки под соснами. Одна за другой на асфальт стали выпрыгивать девушки. Молоденькие и спортивные. Шорты у всех короткие, стразы на попах блестят, на пупке пирсинг, на носу очки. Все на кого-то похожи, на кого – не могу вспомнить.

С ними вышла старшая, Алена. Красная майка и надпись во всю грудь – «Ай лав Майорка», это чтобы девочки ее видели в любой точке набережной, чтобы не растерялись без мамы. Алена стояла у выхода и считала всех по головам:

– Милана, Тигрица, Джессика, Синди…

Имена были клубные, под такими никами девочки выходили танцевать. На свои настоящие имена, те, которые дали им родители, они не отзывались.

Тигрица вообще запуталась, как ее звали раньше. Она меняла имя два раза. Прямо вставала и двигала в паспортный стол, чтобы Полину сменить на Олю, а потом Олю на Юлию. В итоге запутала всех и стала Тигрицей.

Для Тигрицы ей не хватило мощности, мелковата, попа как у мальчика, но пластика вполне кошачья. Грудь тоже, при узкой попке, – троечка, почему ж не Тигрица – Тигрица самая натуральная. Она тоже была постоянной клиенткой Максима.

И только одна эта Тигрица из всего стрипа умела танцевать, остальные красотки только раздевались под музыку. С общим образованием девушкам тоже не повезло, поэтому всех воспитывала Алена.

В дороге она дублировала все, что говорил гид. Например, он объяснял:

– Друзья, мы с вами отправляемся на живописный мыс Ферментер. Нас ждет красивейшая бухта, кристально чистая вода и самый свежий воздух. Паром отплывает через пять минут, поэтому, пожалуйста, организованно выходим из автобуса, не разбредаемся, следующий паром будет только через час.