– Что случилось? – спросил инспектор.
– Они привезли ее…
– Я имею в виду, что с вами, Барбара? Господи, что вы такое сделали с собой?!
Девушка посмотрела на свою одежду и поморщилась. Глядя на нее, можно было подумать, будто она с головой нырнула в контейнер с обрезками веток и прочим садовым мусором.
– Я упала. Более или менее, – туманно объяснила она.
– Что именно?
– Не поняла?
– Что более и что менее?
– Скорее, менее. – Сержант оглянулась по сторонам, как будто надеялась сбежать, так как знала, что сейчас последует. – Послушайте. Мне пришлось вломиться внутрь, сэр. Там, напротив дома, растет глициния, и я…
– Умоляю, вас, избавьте меня от подробностей! Где она?
– В изоляторе. Будет там до тех пор, пока они не узнают наверняка. Они надели костюмы химзащиты и даже не прикасались к ней. Эта гадость – штука опасная. Говорят, ей крупно повезло, что она осталась жива.
– Что они с нею делают?
– Точно не знаю. Здесь такая свистопляска… – Барбара обвела рукой вестибюль с его толпами. – Я пошла следом за ними… но дальше меня не пустили. Рядом с изолятором есть стулья и кофейный автомат, и я ждала… – Сержант ладонью пригладила волосы, хотя лучше выглядеть она от этого все равно не стала. – Арло в моей машине. Он не может оставаться там вечно, и я надеюсь…
– Кто такой Арло?
– Пес. Ее пес. Я же не могла оставить его в одного квартире! Если мне поручат расследовать это дело, кто-то должен будет о нем позаботиться. Я подумала, вдруг вы захотите… Ну, вы понимаете… На то время, пока она пробудет в больнице.
Прежде чем ответить, Линли смотрел на нее добрых десять секунд.
– Хейверс, вам никогда не приходило в голову, что в один прекрасный день вы зайдете слишком далеко? – поинтересовался он. – Я имею в виду, в отношениях со мной.
– Я знаю лишь, что вы любите животных, сэр.
– Неужели? Могу я спросить, как вы пришли к такому умозаключению? Равно как к умозаключению о том, что это дело будет поручено вам?
– Но ведь у вас в Корнуолле есть лошади? – произнесла девушка, отвечая на первый вопрос и избегая ответа на второй. – Я знаю, что вы катаетесь верхом. Вы любите кататься верхом, не так ли? А у вашей матушки такие прекрасные собаки… Ретриверы, кажется? Или все-таки борзые?
Линли только вздохнул.
– Отведите меня туда, куда они поместили ее, – велел он своей коллеге.
Сержант Хейверс направилась обратно к лифтам. На третьем этаже Томас последовал за ней по другому коридору, а потом еще по одному. Пройдя его, они оказались перед закрытыми дверями, попасть за которые можно было лишь при условии, что их откроют изнутри. За ними, по всей видимости, и лежала Рори Стэтем, пока врачи предпринимали меры для спасения ее жизни.
К радости Линли, Барбара Хейверс больше ничего не сказала. В явной попытке снова расположить его к себе, она сходила к кофейному автомату и принесла два стаканчика с бодрящим напитком. Они молча пили кофе, когда из изолятора, на ходу снимая с себя защитный костюм, вышла какая-то женщина.
– Это та самая, кто… – шепнула Барбара и встала. Томас последовал ее примеру.
Хейверс хватило ума – учитывая ее сегодняшний внешний вид – не показывать свое служебное удостоверение. Эту честь она предоставила Линли, догадываясь, что, глядя на нее, врач вряд ли поверила бы ей, назови она себя сержантом лондонской полиции.
Судя по бейджику, врача звали Мэри Кей Биглоу. Высокая и худая, она в данный момент выглядела сильно измученной. Интересно, подумал инспектор, сколько часов эта женщина провела на дежурстве? Он объяснил медичке, что его спутница Барбара Хейверс – та самая, кто обнаружил Рори Стэтем, так как у них на утро была назначена встреча. Поскольку ей была известна причина недавней смерти близкой подруги мисс Стэтем, Клэр Эббот, она заключила, что Рори каким-то образом имела контакт с тем же веществом, азидом натрия. Линли не стал использовать слово «убийство», хотя и понимал, что приход в больницу полиции наводил на такую мысль.
Мэри Кей ответила, что утверждать что-то еще рано, однако все меры предосторожности уже приняты. Пациентку лечат, как при симптомах отравления цианидом, – это единственный способ лечения при подозрении на отравление азидом натрия, если, конечно, врачи имеют дело именно с ним. Поэтому в данный момент пациентка получает внутривенно нитрит натрия и тиосульфат натрия.
Врач также сообщила о горизонтальном нистагме, порхающем треморе и высоком содержании лактатов в крови, а также о резко упавшем уровне калия. Сразу по прибытии пациентки Биглоу определила у нее остановку сердца, однако были приняты все меры для ее спасения. В данный момент состояние ее было стабильно критическим. Пациентка находилась в коме.
На вопрос Барбары, когда с Рори Стэтем можно будет коротко переговорить, врач ответила уничижительным взглядом.
– Если она останется жива в ближайшие сутки, это будет настоящее чудо. Но ни о каких разговорах не может быть и речи, – заявила она.
– Но это же азид натрия! – воскликнула Хейверс. – Тот самый яд, которым отравили…
– Да, это похоже на действие азида натрия, – согласилась Мэри Кей.
Судя по выражению лица Барбары, ответ врача ее удовлетворил. Как только Биглоу направилась к кофейному автомату, она повернулась к Линли.
– Я поняла это, как только увидела ее на полу, – сказала сержант. – Ей чертовски повезло, что я проникла к ней в квартиру, инспектор. Кто-то явно рассчитывал на то, что она долго пробудет одна и ее найдут не сразу. Эти женщины, она и Клэр Эббот, были связаны в жизни, и вот теперь – этим отравлением. Мы имеем смерть в Кембридже и покушение на убийство в Фулхэме, и не мне вам объяснять, что это значит. Или хотя бы что это может значить, если вы примете мою сторону.
Томас понимал это, но был не готов сделать шаг в этом направлении.
– Барбара, я не могу просить Изабеллу… – начал было он.
– Изабеллу, – с нажимом произнесла сержант. – Можете, черт побери, еще как можете!
Сам виноват, подумал Линли. Странная форма безумия подтолкнула его вступить в отношения с начальницей, и хотя это безумие проистекало из его горя, вызванного смертью Хелен, вряд ли это служило ему оправданием. Он никому не сказал даже слова о том, что стал любовником суперинтенданта Изабеллы Ардери. И бог свидетель, та тоже молчала по этому поводу. Но Хейверс не проведешь. Она сделала правильный вывод. Неправильным было лишь то, куда тот мог ее привести.
Почему-то она вбила себе в голову, что их с Ардери связь давала инспектору некую власть над суперинтендантом, в форме то ли шантажа, то ли некоей сентиментальной ностальгии по тому времени, которое они вместе провели в постели. Эх, знала бы сержант, насколько она заблуждается!
– Суперинтендант все решает сама, – сказала Томас Барбаре.
– Отлично. Значит, придется ее обработать. У вас получится. Надо будет поставить в известность Кембридж. Это тоже сделаете вы. Придется передать им результаты повторного вскрытия Клэр…
– Я уже отослал их Шихану. И даже поговорил с ним. И я вижу, куда вы клоните. Но это же нечестно. Этим, – инспектор кивнул на дверь изолятора, – должна заниматься местная полиция. Это их прерогатива. Смерть Клэр Эббот должна расследовать полиция Кембриджа. Если им понадобится помощь, они всегда могут…
– Шафтсбери, – сказала Хейверс. – Вы забываете о Шафтсбери.
– А что Шафтсбери?
– Там жила Клэр Эббот. И там же живет Каролина Голдейкер.
– Кто это?
– В ту ночь, когда умерла Клэр Эббот, она была в одном номере с нею. И Рори Стэтем недавно была в Шафтсбери, где они наверняка так или иначе общались.
– Вы хотите сказать, что это она убила Клэр Эббот? А потом попыталась убить Рори?
– Я пока ничего не утверждаю, но хотелось бы все выяснить. И в вашей власти помочь мне в этом. – Барбара несколько раз переступила с ноги на ногу. – Вы хотите видеть меня прежней? – спросила она. – Ведь все вы хотите видеть меня прежней, не так ли? Так верните меня! Но только на моих условиях. Дайте мне разорвать тот рапорт о переводе, доказав ей, на что я способна. Это единственный способ заставить ее это сделать. Клянусь вам, сэр! Я умоляю вас. Прошу вас, не вынуждайте меня становиться перед вами на колени!
