Но это секс, с жаром сказал себе Филип. Только секс. Может быть, потому я и испытываю необъяснимое влечение к собственной жене, что уже несколько дней не занимался сексом с Лори. Во мне говорит лишь неудовлетворенное желание. А это можно пережить.

Джоан смотрела на него, приподняв брови, и Филип понял, что она ждет, когда он перейдет к делу. К тому же с холмов подуло холодным ветерком, и он заметил, как она поежилась.

– Я уезжаю завтра утром, – отрывисто произнес Филип то, чего говорить совсем не собирался, и заметил, как ее губы едва уловимо дрогнули.

– Ты мог бы сказать это и в доме. – Она переложила букет из одной руки в другую. – Я вообще удивлена тем, что ты потратил на нас весь уик-энд.

Филип понимал, что она только защищается, но не смог сдержать раздражения, вызванного ее небрежным тоном.

– Я думал, ты поблагодаришь меня за помощь, – с оттенком горечи заметил он. – Вряд ли тебе удалось бы заманить в Шелби представителей санитарной службы в воскресенье.

– О, ты не представляешь, какие чудеса способно творить имя леди Сибил, – натянуто произнесла Джоан. – Но я благодарна за все, что ты сделал. Ты… ты очень помог.

– Ну спасибо. – Филип не смог скрыть издевки. – Признание моих заслуг окрылило меня.

Джоан продолжала молча смотреть на него. В том, что она думает по поводу его сарказма, сомневаться не приходилось. Затем Джоан шагнула вперед с вполне очевидным намерением, но, когда проходила мимо, Филип поймал ее за запястье.

– Постой!

Джоан застыла.

– Убери руки! – приказала она, но какой-то бесенок внутри Филипа подзадоривал его.

– Зачем? – спросил он, глядя в ее испуганное лицо. – Разве не этого ты хотела?

Она задохнулась от негодования.

– Ты не имеешь права так говорить!

– Не имею? – Он наконец поддался не отпускавшему его желанию заправить ее локон за ухо. Его пальцы задержались на затылке Джоан. – Разве не ты только вчера говорила, что ревнуешь меня?

– Это… это была ошибка, – дрогнувшим голосом ответила она.

– Чертовски верно. – Филипа вдруг охватил гнев. – Но это была моя ошибка, а не твоя.

Теперь Джоан смотрела на него с удивительным высокомерием.

– Это все, что ты хотел сказать? – Она подняла свободную руку и попыталась освободиться. – Мне нужно поставить их в воду, – добавила она, указывая на нарциссы. – Думаю, они будут хорошо смотреться в центре стола.

Филип почувствовал стеснение под поясом джинсов и понял, что если Джоан опустит взгляд, то и она заметит красноречивое свидетельство того влияния, которое оказывает на него. И все-таки она продолжала ждать – о, как хладнокровно! – что он сделает следующий ход.

Филип с трудом проглотил комок в горле, стиснул зубы и постарался не вдыхать легкий лимонный запах шампуня, исходящий от ее блестящих волос. Но он не мог не ощущать тепла ее тела и не желать снова почувствовать вкус ее сочных губ.

Он знал, что небезразличен ей. Когда он привлек Джоан к себе вчера вечером, ее руки и губы были не менее жадными, чем его. Но больше всего Филипа мучил вопрос: почему он опять поддался этому безумию? Она была его женой, черт возьми, и она ему изменила! Какие новые ощущения – а дело, несомненно, только в новизне, – может он получить, соблазняя собственную жену?

Этого Филип не знал. И даже не хотел строить догадок по поводу происхождения болезненной потребности. Он только понимал, что его броня опасно истончилась. И если он сейчас же не отпустит Джоан, ему придется сожалеть уже о гораздо большем.

Со стоном он убрал руку с ее шеи, но прежде чем Джоан исчезла в доме, успел сказать:

– Я хочу попросить знакомого парня в Троубридже, чтобы он занялся домом. Почти все комнаты нуждаются в ремонте. – И, прежде чем она успела что-то возразить, добавил: – Возможно, стоит обсудить это с твоей матерью. А не отвергать с ходу мое предложение.

К середине следующей недели даже Крис вынужден был признать, что Шелби не такое уж неподходящее для жизни место.

Как Джоан и предполагала, мать приняла помощь Филипа без всякого смущения, и ей пришлось отойти в сторону, позволив своему – в скором времени бывшему – мужу сделать их еще большими своими должниками. Возможно, в этом-то и заключается его план, тоскливо думала она, ночь за ночью лежа без сна и гадая, как о намерениях Филипа, так и о величине их долга. Может, он считает, что если в финансовом отношении свяжет ее по рукам и ногам, то она согласится с любыми условиями предстоящего развода? Хотя до сих пор обстоятельства мешали Филипу сказать, что ему нужен именно развод, Джоан знала, что юридическое закрепление сложившейся ситуации только вопрос времени.

Впрочем, в течение дня она была слишком занята, чтобы тревожиться о собственном положении. Хотя леди Сибил и настояла на возвращении в Шелби и должна бы была испытывать благодарность за это, она оказалась весьма нелегким пациентом. Несмотря на то что по дому сновали рабочие, а в некоторых из нижних комнат царила настоящая разруха, она отказывалась оставаться в постели. Она хотела видеть, что происходит в доме, она на этом настаивала. И Джоан потеряла счет случаям, когда спасала мать от падения посреди путаницы кабелей и досок, от удушения пылью, поднимаемой обвалившейся штукатуркой.

В первые дни они почти все время проводили в оранжерее. С вымытыми окнами и новыми подушками, разбросанными по шатким кушеткам, оранжерея предоставляла им столь необходимые уют и отдых, и даже северный ветер, гнувший до земли кусты, был не страшен за ее стенами.

Очень спасало и то, что солнце решило наконец смилостивиться над ними, и с шезлонга леди Сибил теперь открывался одновременно и успокаивающий, и величественный вид. Дом стоял на высоком месте, и за неряшливой путаницей деревьев сада видны были бесконечные волны холмов, лишь кое-где оживляемые редкими фермами и деревушками. Было что-то вневременное в этом ландшафте, рождающем ощущение вечности мира и неизменности этих холмов.

Однако дом изменялся, хотя и не фундаментально. Джоан вынуждена была признать, что столовая и семейная гостиная уже значительно похорошели, а когда закончат покраску и наклеят новые обои, Шелби отчасти восстановит свое былое великолепие.

Чего нельзя было сказать о садах. Пока Джоан даже не задумывалась о том, чтобы привести их в порядок. Если они пробудут здесь достаточно долго, можно будет нанять людей, которые хотя бы очистят их от молодой поросли и сорняков. Но пока у нее и без того хватало забот, а будущее тонуло в тумане.

Радовало и то, что Крис, похоже, смирился с окружающим. Немалую роль в этом сыграло то, что Джоан согласилась отремонтировать и заново обставить и его комнату. Вследствие этого мальчик часами листал каталоги и строил планы, как лучше обустроить принадлежащую ему территорию.

Филип конечно же уехал в понедельник утром, и Джоан понятия не имела, намерен ли он когда-нибудь вернуться сюда. Он отдал последние приказания – или выдвинул ультиматум, все зависит от точки зрения, – и отбыл в аэропорт на такси, в полной уверенности, что начатое дело не погибнет и кто-то позаботится об остальном.

И все-таки Джоан удивилась, когда днем в доме появилась бригада декораторов. Иногда и деньги способны творить чудеса, вынуждена была признать она. Впрочем, от Филипа она знала, что владелец дизайнерской фирмы, Чарли Бартон, – его друг по колледжу.

К утру вторника план переделок был вчерне готов, а к ланчу прибыли маляры. Просто поразительно, сколько могут сделать шесть человек, работая с утра до вечера! Леди Сибил посоветовала Джоан не вмешиваться в этот процесс. Конечно, мать предупредила рабочих, чтобы они были поосторожнее с лепниной и росписью, и не оставила у них сомнений в том, что им посчастливилось работать в необычном доме. Как-то Джоан застала мать за тем, что она знакомила рабочих, срывающих старые обои, с историей Шелби, описывая феерические приемы, которые устраивал здесь ее отец перед Первой мировой войной, и перечисляя знаменитых людей, добивавшихся чести быть приглашенными сюда.