– Пулемет не бросай. Он нам приходится…

– Да, сэр.

– Еще кто-то выжил?

– Не знаю, сэр. Мы позиции заняли, ракетчики залп дали, но эти… я не знаю, что произошло. Не знаю…

Пикап стоял на месте – и то дело. Завел, включил пониженную передачу…

– Садись.

Опорный пункт, разгромленный британскими десантниками, мы объехали прямо по кукурузному полю, это было самое безопасное, чем искать какой-то другой путь. Выскочили на фермерскую дорогу – вот ее-то я знал, за тем пригорком меня и задержали эти. Даванул на газ, как будто черти за мной гнались…

Первые части североамериканской армии мы нашли в районе Нью Виндзора, там был мост, и он был пока цел. Я уже понял, как наступают британцы. Первое – захват господства в воздухе, они, давя авианосные группировки противника, наносят удары по аэродромам, всеми силами стараются очистить небо от североамериканских самолетов. Дальше – ввиду того, что сил у них не так-то и много – они применяют тактику продвижения «прыжками». Разведка целей, потом подавление их артиллерией или с воздуха, потом пехота садится на вертолеты и продвигается вперед, километров на десять-пятнадцать, занимает наиболее выгодные в тактическом отношении пункты. Только потом вперед идут моторизованные части. На подавление узлов сопротивления время никто не тратит. Североамериканские части уже деморализованы, без нормального командования, без понимания того, что происходит. Власти в стране нет… работает доктрина фельдмаршала Лотиана в полный рост, война начинается внезапно, без объявления войны с удара по штабами и масштабных операций по дезинформации и деморализации. Только одно не могу понять: кто и с какого перепоя в Британии решил, что они смогут вернуть себе свои бывшие колонии?

Арестовали нас почти сразу же… можно, конечно, сказать, что мы сдались, почти одно и то же было бы. Со связанными пластиковыми наручниками руками, я сидел больше часа в «Хаммере», стоявшем рядом с командным центром, и ждал, пока британцы засекут работу передатчиков и нанесут ракетно-бомбовый удар, на чем и закончится моя жизнь и жизнь нескольких десятков североамериканских солдат, которые получили оружие несколько дней назад и которым даже не сказали толком – с кем им придется воевать. Но британцы удара почему-то не нанесли, и двое парней, форма на которых на одном висела мешком, а на другом чуть не трескалась по швам, проводили меня в человеку по имени Вулби. По крайней мере, именно это было вышито черными нитками на его табличке с именем.

Вулби был из числа самых угнетенных граждан Америки – белый мужчина от сорока до пятидесяти, нормальной ориентации и голосующий за республиканцев. Если снять с него военную форму, то его можно было бы обрядить в любую, от формы полицейского до комбинезона строительного рабочего, и он бы выглядел в ней так, как будто в ней и родился. Он сидел за столом, а на столе лежали карта, пистолет и стояла чашка с кофе.

– Ваше имя, сэр? – негромко и внешне безразлично спросил он. – Только не врать.

– Князь Александр Воронцов, вице-адмирал Флота Его Императорского Величества Николая Третьего в отставке, потомственный дворянин.

Вулби кивнул, как будто именно это и хотел услышать.

– Как вы оказались в Соединенных Штатах, сэр? Застряли в Норфолке и решили выбираться самостоятельно?

– Никак нет, сэр. Я живу здесь уже восемь лет. У меня есть грин-кард.

– Вы представлялись сотрудником Секретной Службы.

– Это не так. Я выполнял и продолжаю выполнять особое задание, суть которого не имею права раскрывать.

– Кем дано это задание? Нашим правительством?

– Никак нет, Его Императорским Величеством Николаем Третьим.

Рука Вулби, на форме которого красовались полковничьи погоны, замерла над картой, словно раздумывая, что выбрать – кофе или пистолет. Выбрала все же кофе.

– Вас задержали в зоне боевых действий, при вас обнаружили спецоружие, фальшивые документы, значительную сумму денег. Долгие годы меня учили воевать против вас. Что мешает мне расстрелять вас за шпионаж. Или повесить?

– Закон и здравый смысл, сэр.

Полковник посмотрел на меня с интересом впервые за все время нашего разговора.

– Не могли бы вы разъяснить подробнее?

– Охотно. Живя здесь, я пришел к выводу, что североамериканцы уважают закон, как ничего другое в жизни, и я надеюсь, что мой вывод справедлив. Закон гласит, что никто не может быть судим и расстрелян без доказательств вины и справедливого суда, – я же не сделал ничего плохого, и у вас нет никаких доказательств, свидетельствующих о моей вине. Что же касается моей работы на иностранное государство, то это не преступление, и я как раз ехал в Вашингтон, чтобы надлежащим образом подать сообщение о том генеральному атторнею САСШ[7].

– Советую поторопиться, пока министерство юстиции не снесли с лица земли бомбовым ударом.

– Непременно, сэр. Если же взять соображения здравого смысла, то полагаю, было бы глупостью задерживать лицо нейтральной страны, великой державы, в то время как вы ведете войну. У вас уже хватает проблем с Великобританией, а если вы расстреляете меня, вполне возможно, вы станете ответственным за вступление в войну России, причем не на вашей стороне, джентльмены.

Полковник Вулби покачал головой.

– Ваш язык, сэр, сделает честь любому адвокату.

– Увы, у меня нет юридического образования. Здесь я зарабатывал на жизнь тем, что создал бизнес по продаже оружия и предоставлению охранных услуг в Мексике и в других кризисных регионах. Если вы свяжетесь с командованием, полагаю, там найдутся люди, которые слышали обо мне и о моей деятельности. Вы можете навести обо мне справки и в Секретной разведывательной службе, мою личность могут подтвердить и там.

– И ваш акцент слишком напоминает мне того полицейского, который обожал штрафовать меня, когда мне было двадцать и у меня был «Мустанг».

– Сэр, в Великобритании я приговорен к смерти. Для того чтобы убедиться в этом, вам достаточно выдать меня. Подданство и должность в оккупационной администрации получите сразу, одним из первых.

Полковник помолчал, переваривая сказанное и раздумывая, как поступить. Я знал, что он думает. У него хватало проблем и без подозрительного русского, который представился званием намного выше, чем было у него. И он не хотел принимать никакое решение, но обязан был его принять, потому что в ситуации войны – он и царь и бог в отношении всех, кто находится на расстоянии выстрела его солдат.

– Куда вы направлялись, сэр?

– В Вашингтон.

– С какими намерениями?

– Встретиться с кем-то, кто может организовать оборону этой страны. Россия не может допустить воссоединения метрополии и колоний. Нет, сэр. Не может.

– Мы идем в Нью-Йорк. Скоро взорвут мост, и мы отступаем. Но в Нью-Йорке будет полномочное командование.

– В таком случае, сэр, мне надо в Нью-Йорк.

– По дороге нас могут убить.

– Сэр, за мою жизнь меня могли убить не меньше десяти раз. Мне не привыкать.

Полковник кивнул.

– Брейвс!

Стукнула дверь.

– Развяжите его. И не спускайте с него глаз. Он пойдет с нами.

Полковник Даррелл Вулби погибнет ровно через десять дней – рейдовая группа британской САС наткнется на замаскированный командный пункт в развалинах многоэтажной автостоянки. Его так там и похоронят – вместе с остальными, потому что иначе было нельзя. Командование остатками полка и сектором обороны придется принять мне.

– Какого черта ты тут делаешь, сукин ты сын?

Грей набычился – типично по-британски.

– Могу спросить то же самое у тебя. Я-то воюю со своими, мне можно, а вот ты с кем?

– Я с врагами.

– Вот как?

– Эй, парни, вы что, знакомы? – с любопытством спросил полковник Уилкинс.