Краем глаза я видел, как кивает отец Дитрих, а его священники довольно переглядываются. Арлинг явно опешил, смотрит, как дитя на скелет, затем в замешательстве прочистил горло:
– Кхм… кхм… сэр Ричард…
– Я знаю, – перебил я, – вина моя велика! И хотя я сразу же собирался отправить леди Лоралею куда-нибудь в дальние края, но не выдержал испытания и взял ее себе…
Арлинг пробормотал:
– Ну… вообще-то вы… отправили ее, как я слышал, в дальний замок…
– Да, но…
Он продолжил громче:
– Если бы ее не выкрали, вы бы о ней и не вспомнили… наверное. А так, да… и все-таки, сэр Ричард, вы продержались дольше всех.
– Все равно, – сказал я громко, – я виноват, простите меня, сэр Арлинг!
Его вассалы довольно зашумели, когда я склонил перед графом Арлингом колено. Арлинг пару мгновений смотрел на меня сверху вниз, потом ухватил за плечи и заставил подняться.
– Вы молоды, – произнес он в сильнейшем замешательстве, – сэр Ричард… но у вас чистое сердце.
– Сэр Арлинг, – воскликнул я, – никогда не забуду вашей доброты!.. В свою очередь хочу вам предложить, как в знак своей невыразимой и невысказываемой благодарности… возглавить один из отрядов в благородном деле освобождения королевства Сен-Мари от несправедливого правителя, поправшего идеалы доброты и справедливости, церковного милосердия и рыцарской чести!
Арлинг вздрогнул и посмотрел на меня расширенными глазами.
– Это… как?
– Вы в благородной задумчивости, – сказал я с жаром, – свойственной благородным людям особо благородного происхождения, могли не заметить собравшегося здесь рыцарского и прочего войска. Но все мы готовимся пройти через Тоннель – да-да, тоннель под Хребтом! – на ту сторону и обрушить справедливый карающий гнев на недостойного правителя. Будет много возможностей совершить подвиги, набрать богатой добычи.
Он молчал, быстро переваривая мои слова и так же торопливо выбирая линию поведения. Я при всем пафосе не забыл сразу же упомянуть про богатую добычу, ибо граф Арлинг вдвое старше Кристофера де Марка. Ему, как я понимаю, не только воинские подвиги, как Кристоферу, но и добычу подавай, а добыча в королевстве, которое захватывают врасплох, будет велика. И достанется сравнительно легко.
– Я всегда верил, – проговорил он наконец, – что под вашим знаменем мы добьемся великих побед! Располагайте мной, сэр Ричард.
– Отлично, – сказал я с облегчением. – Познакомьтесь с моими ближайшими соратниками, это сэр Растер, сэр Альбрехт, сэр Максимилиан…
День оказался на редкость удачным: до наступления ночи прибыло еще три отряда, один из них возглавлял виконт Рикардо, первый муж Лоралеи, а также первый, кто ухитрился выкрасть ее у меня. С ним я чувствовал себя особенно неловко: когда я дрался и бесчинствовал в его дворце, каюсь, кричал ему что-то обидное, пользуясь тем, что Рикардо единственный из всех мужей Лоралеи, кто вообще не боец: ему бы книжником, интеллектуалом, но нет пока таких ниш, а в монахи его не тянет.
Однако он показал свой класс, когда красиво и умело спланировал похищение, а также замел следы так, что я остался одураченным. И своим виконством руководит умело, выживая в окружении более сильных соседей.
Едва мне доложили, что его отряд показался в пределах видимости, я торопливо позвал вроде бы для нужного разговора о расположении войск сэра Кристофера и сэра Арлинга, а когда головная группа во главе с Рикардо въехала в центр лагеря, я постарался, чтобы он увидел сразу нас троих.
Его глаза расширились, я уловил изумление и замешательство на его лице. По тому, как медленно слезал с коня, не отрывая от нас неверящего взгляда, я понял, что заранее заготовленные обидные и оскорбительные слова выпорхнули из головы, как стая вспугнутых воробьев, а новые подобрать не так просто, чтоб такие же едкие, точные и оскорбительные.
Я шагнул навстречу и успел подержать ему стремя, неслыханная честь, которую гроссграф может оказать разве что императору или папе римскому. Рикардо смешался еще больше, все ведь видят, как веду себя я и с каким уважением отношусь, и сейчас бросить мне в лицо что-то нехорошее – это унизить прежде всего себя самого.
Кристофер и Арлинг подошли ближе, я сказал быстро:
– Виконт Рикардо, приветствую вас!.. Пока мы не наговорили друг другу лишнего, о чем сами потом пожалеем, давайте… Нет, не то… Сэр Кристофер, сэр Арлинг, сэр Рикардо! Сейчас, когда амок начинает покидать нас, мы… может быть и не пожмем друг другу руки, помня о взаимных обидах, но… жизнь продолжается. Лоралею нам уже не вернуть, это придется признать всем. Мы могли тягаться друг с другом, но не с Господом… А Лоралея стала невестой Иисуса.
Арлинг сказал хмуро:
– К сожалению, вы правы, сэр Ричард. Лоралея ушла от всех, теперь она в недосягаемости. Наверное, это даже хорошо… Я понимаю доблестных рыцарей, что со всем пылом дрались за эту удивительнейшую леди, сам такой, однако теперь страсти улягутся… Надеюсь…
– И будет покой, – спросил Рикардо, в голосе звучали вызов и неприязнь, – как на кладбище?
Кристофер взглянул на него, потом перевел взгляд на меня.
– С сэром Ричардом покоя не будет, – произнес он задумчиво. – Никакого. Даже намека на покой… Сэр Ричард, скажите нашему другу сразу, для чего вам понадобились войска на этот раз.
Я развел руками.
– Дорогой Рикардо, вы будете смеяться, но… для защиты.
– От кого?
– От Кейдана, – сообщил я. – Вообще-то это такая сволочь, такая сволочь… Потому я планирую ввести часть войск на территорию его королевства. Правда, только в герцогство Брабантское, где я наследник, потому имею там интересы. Для защиты Тоннеля под Хребтом, через который мы и пройдем на ту сторону, да и вообще у нас есть интересы и в самом Сен-Мари… Пойдемте ко мне в шатер. Я расскажу все подробно.
Рассказывать и объяснять долго не пришлось, все четверо еще чувствуем неловкость от общения друг с другом. Лоралея незримо стоит между нами, все помнят ее любовь и верность, ее преданность, я сам постоянно вижу ее сияющие чистотой и любовью глаза, и темная ревность начинает шевелиться на дне души. Все-таки меня слушали внимательно или делают вид, что слушают, но я постарался подобрать самые высокие эпитеты, наговорил о нашей благородной роли носителей культуры, о богатейшей добыче, что сама упадет в наши загребущие лапы, и хотя о добыче упомянул вскользь, но хорошо знаю по опыту, что это о высоком надо говорить много и повторять чаще, тогда хоть что-то западет в голову, а вот о добыче можно шепотом, отвернувшись и вскользь, даже под грохот грома, не пропустят и не забудут ни слова, пусть даже в этот момент будут падать с высокой башни.
Под утро удалось поспать с часок, но проснулся свежим и бодрым, даже сам удивился. Потом вспомнил, какой тяжелый камень с души снял, сразу повеселел. Даже три тяжелых камня. Кристофер, Арлинг и Рикардо поведут свои отряды в головной группе, а еще они сразу же послали гонцов в свои земли, призывая остальных вассалов.
Сэр Растер гордился, что я нашел в себе силы и благородство повиниться перед рыцарями, у которых отнимал Лоралею. Макс тоже смотрит влюбленными глазами, да и другие говорят между собой о праведности их гроссграфа. Барон Альбрехт помалкивает и посматривает осторожненько, не зная, что думать.
А что там думать, я в самом деле все делал искренне и совершенно искренне признавал вину и собственную дурость, хотя, конечно, понимал, что от такого покаяния мне что-нить да обломится. По крайней мере, предыдущие мужья если и не перейдут в мой лагерь, то останутся хотя бы в нейтралах. Но получилось то, на что надеялся: все трое горят жаждой принять участие в великом походе за освобождение соседних земель от чего-то там. Или кого-то, это уже неважно. Всем нужно чем-то заполнить душевную пустоту, что образовалась после потери Лоралеи.
К Ришару де Бюэю я в самом деле еще из крепости послал гонца, велев передать мое предложение возглавить победоносное войско Армландии. И, не давая ошалелому таким поворотом событий графу времени на раздумье, настойчиво попросил явиться к уже ожидающему его воинству. Еще больше заинтригует графа, как я понимаю, место дислокации рыцарской конницы: у подножья Хребта, в самом нелепом для сборов и неудачном во всей Армландии месте. Даже если я и дурак в военном деле, но не настолько же? Значит, какая-то тайна…
