– Стой! – завопил я.

Зайчик остановился, а я вцепился руками, ногами, зубами и всеми фибрами за все, за что сумел, чтобы не слететь через голову, как гордая птица, копьеносцам под ноги… а то и на выставленные копья.

Бобик сел на задницу и с интересом смотрел то на встречающий нас частокол, то на меня. Я поднял голову, кровь прилила к лицу с такой силой, что щиплет кожу.

– Хорошо бдите! – похвалил я громко и выдавил из себя слабую улыбку. – Молодцы. Хвалю.

– Это вы, ваша светлость! – выдохнул один копьеносец с облегчением. – Быстро же вы… мы едва успели поднять пики!

– Но успели, – сказал я трясущимся голосом, сердце трепыхается от мысли, что мог бы вломиться, как лось в камыши. Зайчик, может, и уцелеет, у него шкура крепкая, а меня проткнули бы, как жука булавками. – Хорошо службу несете.

– Стараемся, ваша светлость!

Я привстал на стременах, оглядывая передовой отряд. За ними еще копейщики, ратники и множество лучников. Пешего войска так много, что почти не видно под ними каменистого плоскогорья. Еще сутки им понадобятся, чтобы спуститься в долину и напороться на варварский лагерь…

– Ждите здесь, – велел я. – Все предыдущие приказы отменяются.

– Как скажете, ваша светлость, – откликнулся копейщик. – Вы старший… А вот и господин Максимилиан скачет!

Из-за гребня выметнулись с звонким цокотом копыт с десяток легких всадников. Во главе Макс, за ним трепещет белое с красным крестом знамя, белые плащи реют за плечами, кони идут с веселым храпом, еще не устали.

Макс отсалютовал на ходу. Я демонстративно обнял, не давая покинуть седло, сказал громко:

– Макс, ты сам без подсказки выбрал самое верное решение!.. При умелом руководстве именно пехота будет решать исход сражений. Из тебя выйдет умелый полководец!

Он покраснел от удовольствия, как юная девушка, воскликнул польщенно:

– Спасибо, сэр Ричард! Вы очень добры…

– И твоя роль будет расти, – продолжал я так же громко, не столько для Макса, как для его окружения, с Максом будут расти и они. – А пока слушай сюда. Обстоятельства за это время резко изменились. Я должен собрать совет лордов, дело слишком важное.

Он взмолился:

– Хоть намекните!

– А тебя не будет на совещании?

Он сказал тем же молящим голосом:

– Сэр Ричард, как я могу оставить свое войско хоть на час? Мы уже, подумать только, по ту сторону Хребта! Мог ли я мечтать о таком?

– Ты прав, – сказал я быстро. – Ладно. Дело в том, что мы планировали иметь дело только с забугорцами. И то многие сомневались в успехе, ты помнишь. Но сейчас, неожиданно для всех нас, степные варвары начали большое наступление. Если спуститесь в долину, напоретесь на лагерь варваров. Они перекрыли дорогу из Брабанта. Потому держитесь тихо, разведчиков далеко не посылайте.

Макс посерьезнел, лицо вытянулось. В глазах проступила тоска, как у всякого мужчины, у которого отбирают самое ценное.

– Неужели придется возвращаться?

Я сказал горько:

– Боюсь, да. Во всяком случае, наши блестящие планы нарушены грубо и безжалостно.

Перевалив небольшой каменный гребень, я увидел, как во вставшей дыбом земной коре, оранжевой от солнечных лучей, мрачно и таинственно темнеет черная дыра Тоннеля. С обеих сторон долина цветет красными, оранжевыми, зелеными и синими шатрами. Везде костры, пахнет жареным мясом, бараньей похлебкой, гречневой кашей. Все движется, бурлит, гремит, трещит, переливается как всеми красками, так и формой.

Единственный шатер красного цвета – мой, к тому же весь расшит золотыми львами, грифонами и драконами. Варварски пышно и кричаще, зато всяк гонец не блуждает по лагерю с расспросами, а издали видит, куда надо гнать коня. Остальные шатры даже в размерах поменьше. Я сперва протестовал, мы же рыцари, а это значит, равны, но мне убедительно доказали, что большой шатер – не для бесчинств и прочих утех, в обязанности гроссграфа входит проводить советы.

На холме на высоких шестах гордо реют знамена могущественных лордов, что привели войска своих земель. Страшное и величественное зрелище, когда сотни полотнищ трепещут под резкими порывами ветра. Чуть ниже знамена лордов помельче, а на уровне вскинутой руки располагаются знамена малых лордов, но всем сразу бросается в глаза самое высокое – красное знамя со всякими чудовищами, а также странным для рыцарей знаком, в котором знатоки узрели нечто особо древнее.

Вокруг шатра со знаменем горят жарко костры, а часовые даже за трапезой держат оружие под рукой и всматриваются в каждого проходящего мимо с понятным подозрением. Знамя – символ, божественный знак. Знамя нельзя даже уронить на землю, тем более – дать захватить или выкрасть врагу.

Навстречу мне бросились гонцы и глашатаи, я скомандовал быстро:

– Экстренное совещание!.. В моем шатре. Всем лордам и командирам отрядов прибыть сейчас, никаких отсрочек.

Я успел напиться холодной воды из горного ручья, когда шатер начал заполняться моими военачальниками. Граф Ришар явился в числе первых, всячески демонстрируя, что глава не только Армландии, но и похода – Ричард, а он всего лишь руководит начальной фазой вторжения. Пришли Растер, Альбрехт, Митчелл, Альвар Зольмс, Рейнфельс и прочие военачальники, а также отец Дитрих, представляя в своем лице всю церковь.

Пока усаживались на лавках, я торопливо подбирал слова и не мог отыскать нужные. В шатре стало тесно, а теплый воздух от нашего дыхания нагрелся.

– Ситуация изменилась, – заговорил я нервно. – Господь посылает нам дополнительные испытания! За это время степные варвары сами решились на великое наступление. То ли у них Атилла появился, то ли Чингисхан, но они, бесчисленные, как волны океана, пошли на завоевание последней трети королевства!

Наступило гробовое молчание, кто-то нахмурился, кто-то побледнел, но у всех в глазах я видел обреченное выражение: все погибло. Наша многообещающая затея рухнула.

– Варвары пошли мимо Брабанта? – уточнил Ришар. – В глубину Сен-Мари?

Он держался прямо, седые волосы все так же красиво падают на плечи, изрезанное шрамами лицо жутковато красиво и величественно, однако и в его глазах я видел, что все потеряно, надо возвращать войско в Армландию.

– Не знаю, – признался я. – Может быть, снова удовольствуются богатым выкупом. Может быть, отхватят еще кусок территории. Не знаю. Зато я видел большой военный лагерь варваров. Там несколько тысяч воинов. Все – конные.

Граф Ришар спросил сурово:

– В каком состоянии их наступление?

– Не знаю, – ответил я виновато. – Я сразу проехал к крепости герцога Готфрида…

– Пропустили?

– Да, – ответил я, – конечно, а как же… Неважно, что не хотели… Словом, крепость им не взять, но перекрыли вход-выход, еще и вырыли глубокий ров. И насыпали вал, конечно.

– Это значит, – заговорил Ришар медленно, – на приступ идти не собираются. Задушить осадой герцогство тоже нельзя… Значит, основное войско двинулось в глубь королевства…

– Похоже на то, – согласился я. – Перед крепостью ров для того, чтобы не ударили в спину.

Барон Альбрехт произнес в размышлении:

– Появление варваров меняет многое. Мы не готовы воевать на два фронта. Что мы знаем об этих степных дикарях?

– Ничего, – ответил я коротко.

Он поморщился.

– Трудно воевать с теми, кого не знаешь.

– Кое-что можем узнать у местных, – сказал я, – но, думаю, тоже немного. Разве что у военачальников Сен-Мари, которые с ними воевали.

Сэр Растер проревел раздраженно:

– У тех, кто постоянно отступал?

Я предположил:

– Возможно, нынешнее поколение забугорцев не воевало вовсе. Мне кажется, вся их война – это возведение стен все выше и неприступнее. Нашествие варваров разбивается о них, как волны о гранитный берег.

– Волны точат берег, – напомнил Альбрехт. – Пусть медленно, но, увы, точат. Королевство рано или поздно падет.

Совещались день, вечер и всю ночь напролет. Под утро я уже чувствовал, что рушится не только идея захвата королевства Сен-Мари, но зашаталось и мое гроссграфство. Сама по себе идея напасть на обширное и богатое королевство по ту сторону Хребта достаточно безумна, успех может быть, а может и не быть. А если успеха не будет, неминуем разгром, если не успеем унести ноги обратно через Тоннель. Хуже того, если разъяренные варвары устремятся в погоню, позабыв или наплевав на то, что я могу обрушить свод в любой момент…