– Так и скажите, господин сотник, – за правое дело, за браты своя и голову сложить не грех. А здесь браты мои. И жена.

Сотник посмотрел на стоящих за ним казаков, Певца и Соболя. И Божедара... с ними были и сербы, те, кто решил прорываться в родную уже Польшу сразу. За Чебаком стояли те, кто решил задержаться в Австро-Венгрии и «погулять» здесь.

– Право, дай дозволу, пан сотник, – улыбнулась Драганка, – не пропадем. Погуляем и выйдем с честью.

– Дело твое... – решился сотник.

– Спасибо, господин сотник. Удачи вам.

– Храни вас Дева Мария и святой Лазарь[20], – перекрестила их Драганка.

– И вам помогай Господь... – Сотник кое-что вспомнил: – Ты мне только вот что скажи. Когда сюда шли – твой отец к нам в расположение ходил?

– Ходил, пан сотник, – вспомнила Драганка, – было...

– А с кем он из наших гутарил, не знаешь?

– Он никогда о том не говорил. Молчал. Ну...

– Не прощаемся, – отрезал сотник. Потом повернулся и пошел... ему надо было вывести с враждебной территории два десятка людей, и почти без оружия, оружие они отдали тем, кто оставался здесь. Сотник Велехов еще не знал, что там, куда они идут, в Висленском крае, уже взметнулось высоко в небеса страшное пламя рокоша...

Надменный черный седан-лимузин «Штайр-Даймлер-Пух», сопровождаемый конвоем из бронетранспортера и грузовика с пулеметом и пехотой, остановился возле штабной машины – неуклюжего бронированного ящика на колесах, стоящего прямо на дороге, сейчас закрытой для проезда гражданского транспорта. Рядом с ним стояли пять легких гусеничных транспортеров пехоты типа Steyr, стволы их скорострельных пушек были направлены в лес, зловеще чернеющий метрах в двадцати от дороги. Здесь, на юге Европы, лес никогда не подступал вплотную к дороге, его вырубали.

Грохнули по асфальту сапоги – в австро-венгерской армии до сих пор было принято подковывать сапоги небольшими подковками, бойцы специальной охранной роты рассредоточились, обеспечивая периметр. Только после этого из лимузина вышел среднего роста толстяк – он ходил, переваливаясь, и его лицо было красным от пьянства. В армии, тем более в хорватских частях, Рудольфа Добеля просто ненавидели, и он ничтоже сумняшеся отвечал армии тем же.

Документы у Добеля не проверили, дверь в мобильный штаб он открыл с грохотом, чуть не сорвав.

Офицеры, стоящие у стола над картой, повернулись к главе иностранного отдела всесильной ХауптКундшафтШтелле.

– Вы кто? – резко спросил Добель.

Коротко подстриженный офицер провел ладонью по лбу, стирая пот.

– Генерал Марко Неганович, военный министр Хорватии[21]. С кем имею честь?

– Полковник Добель, иностранный отдел, Вена. Будьте любезны...

Генерал усмехнулся:

– Немного не по вашей части, господин полковник. Здесь всего лишь мятеж.

– Это не вам решать, по моей или нет, господин министр! Под угрозой важнейшая операция. Я прибыл с секретным поручением Его Величества канцелярии!

– Тогда предъявите, – рассудительно произнес генерал, – предъявите ваши полномочия, господин Добель.

Добель бросил на стол пакет, обвязанный и запечатанный красным сургучом с приложенной печатью Королевской канцелярии.

– Извольте.

Генерал сломал печать, нацепил на нос пенсне, наскоро пробежал текст.

– Можете выйти, покурить и отдохнуть... – предложил он офицерам штаба, ни к кому конкретно не обращаясь...

Офицеры вышли.

– Это наше дело... – сказал генерал, закуривая и сам, что в штабной комнате вообще-то делать было не принято, – мы сами с ним и разберемся.

– Разобрались уже. Королевская канцелярия требует незамедлительного доклада по случившемуся, вопрошает, как такое вообще стало возможным! Целый город разбежался по лесам, это просто немыслимо...

– Ну, не целый город... Убежало процентов тридцать-тридцать пять, остальные сочли за благо остаться и доработать свой срок.

– Успокоили! Сто тысяч человек дали деру! Сто тысяч преступников!

– Не сто, не сто... Примерно треть уже задержана и водворена на место или убита. Местные жители создают отряды народной обороны, мы перекрываем регион согласно плану. Небольшие группы пытаются просочиться, выйти за пределы региона, но мы обязательно это пресечем. Можете так и передать графу Альбрехту.

– Граф Альбрехт желает знать, как такое стало возможным?

– Как такое стало возможным? Для начала это стало возможным вследствие того, что огромное количество личного состава и техники, без какого-либо согласования с военным министерством, бросили на ваши дурацкие учения! В результате план прикрытия важнейших объектов был сорван с самого начала, и у нас совершенно нет резервов. Войска, необходимые мне сейчас, только начинают прибывать.

Добель насторожился:

– То есть? Начинают прибывать?

– То и есть. Я распорядился отозвать все хорватские войска с ваших идиотских учений. Еще надо разобраться, не связаны ли эти ваши маневры и вооруженный мятеж сербов в Пожареваце. Что-то все подозрительно совпадает по времени.

– Как вы посмели нарушить директиву Главного штаба?! – раненым медведем взревел Добель. – Кто разрешил?!

Генерал смотрел на него как на придурка.

– Уважаемый полковник, позвольте напомнить вам, что оперативное использование войск в мирное время находится в исключительной и прямой компетенции министерств обороны стран – участниц Триалистического союза. Только в военное время войска переходят в оперативное управление единого Генерального штаба. Война, насколько я помню, не объявлялась – следовательно, отдав приказ, я действовал в полном своем праве. Не согласны?

Добель задыхался от ярости, прижало сердце.

– Вы нарушили план!

– Какой план, господин полковник? – Генерал теперь говорил презрительно и зло. – О каком плане может идти речь? Мне нет дела до ваших полевых спектаклей. У меня здесь настоящая пороховая бочка, мы сидим на ней годами, и никогда, заметьте, никогда с тридцать седьмого не просили вашей помощи. Наоборот – это мы вам всегда помогали справляться с поляками и прочей швалью. Справимся и сейчас, но вмешательства в оперативную деятельность я не потерплю, можете так и передать графу Альбрехту. Желаете нам помочь – помогите, нет – просто не мешайте. Это все, что я имею вам сказать, господин полковник.

План рушился по швам. Наиболее боеспособными частями австро-венгерской монархии были хорватские, они же обладали максимальным боевым опытом, причем опытом действий на территории, максимально схожей рельефом, климатом и прочими условиями с Польшей и Западной Россией (а чем черт не шутит). Венгры совершенно не желают воевать, а у австрийцев слабый офицерский корпус, да и рядовой тоже... не силен. Власти не могли объявить открытую мобилизацию, потому что Россия узнала бы об этом менее чем через час после такого приказа, это же двадцать первый век... Письмо от шпиона, ранее шедшее неделями, теперь долетает за секунды – зашел в интернет-кафе и скинул информацию по электронной почте. Как только Россия узнает о мобилизации Австро-Венгрии – она введет в действие план прикрытия границы и приведет в готовность части Варшавского и Висленского военных округов, заодно и Киевского – это как раз под мятеж поляков. Мятеж эти части встретят в полной боевой готовности. Допустить подобное нельзя, и потому придумали легенду с учениями, только несколько человек, их количество можно перечесть по пальцам одной руки, знали, что это никакие не учения. Министр обороны Хорватии в это число не входил – и теперь он отозвал войска, лишил ударную группировку основных сил, и при этом он действительно был в своем праве! Добель хорошо знал об обстановке в Хорватии, знал о заигрывании хорватского правительства со Священной Римской империей, знал о том, что Священная Римская мечтает о том, чтобы получить прямой континентальный выход в Средиземное море, чтобы иметь связь со своими африканскими колониями, минуя Атлантику. Она и сейчас пользовалась этим путем... вот только его контролировало другое государство, а, кроме того, Священной Римской империи приходилось платить немалые провозные пошлины, пополняя бюджет своекорыстной и не самой дружественной им страны. По бюджетному соглашению, семьдесят процентов таможенных и провозных пошлин уходило в центральный бюджет, только тридцать оставалось на местах, и полковник Добель был одним из тех, кто знал, насколько сильно недовольны этим обстоятельством в Загребе и насколько искусно это недовольство подогревает Третий отдел Римского Генерального штаба. Намеки из Берлина шли совершенно недвусмысленные – лучше получать пошлины вполовину меньше, но при этом оставлять их себе целиком, ни с кем не делясь. Пятьдесят процентов – лучше, чем тридцать, это верно... а хорваты ничуть не меньшие сепаратисты, чем сербы или... те же чехи. Оттяпали же германцы в свое время Чехию, фактически оружейную и машиностроительную кузницу Европы, в которую столько было вложено усилий и денег, взяли под протекторат. Почему бы им не попробовать и второй раз провернуть нечто подобное...