Логен чувствовал, что брат Длинноногий наслаждается своей речью.

— Все так плохо?

— Еще хуже, воистину! Особенно в том случае, если вместо краткого визита ты собираешься пересечь всю страну от края до края.

Логен сморщился.

— А план именно такой?

— Да, план именно такой! Старую империю с незапамятных времен раздирают на части междоусобицы. Некогда это была единая нация, управляемая императором, чьи законы опирались на могучую армию и преданную администрацию. Но с течением времени она растворилась в бурлящем котле мелких княжеств, республик, городов-государств, крошечных поместий, и теперь мало кто признает над собой хоть какого-то правителя, если он в настоящую минуту не держит меч у него над головой. Границы между сбором налогов и разбоем, между справедливой войной и кровавым побоищем, между обоснованными притязаниями и фантазией расплылись и исчезли. И года не проходит без того, чтобы очередной жадный до власти бандит не провозгласил себя королем. Насколько мне известно, однажды, лет пятьдесят назад, в стране было шестнадцать императоров одновременно!

— Хм. На пятнадцать больше, чем нужно.

— На шестнадцать, как считают некоторые. И ни один из них не испытывал дружеских чувств к путешественникам. Что касается способов убийства, то Старая империя может предложить жертве ошеломляюще богатый выбор! И совершенно не обязательно, чтобы тебя убили люди.

— Вот как?

— Да, боже мой! Сама природа устроила множество грозных препятствий на нашем пути, в особенности если учесть, что зима приближается. К западу от Халциса лежит широкая и плоская травянистая равнина, простирающаяся на много сотен миль. Конечно, в Старые времена большая ее часть была заселена и распахана, а во всех направлениях ее пересекали дороги, вымощенные крепким камнем. Но теперь почти все города лежат в руинах, поля превратились в орошаемые лишь дождями пустоши, а дороги — в тропы из разбитого булыжника, заманивающие неосторожных в предательские топи.

— Топи, — повторил Логен, качая головой.

— А дальше еще хуже. Эти пустынные земли прорезает глубокая и извилистая долина реки Аос, величайшей из рек Земного круга. Нам необходимо перейти через нее, но там остались только два моста: один в Дармиуме, и это лучше всего для нас, а другой в Аостуме, в сотне с лишним миль к западу. Есть еще броды, но Аос — река сильная и быстрая, а долина обширна и чревата опасностями. — Длинноногий прищелкнул языком. — И все это — пока не доберемся до Изломанных гор.

— Высокие горы, наверное?

— О, необычайно! Очень высокие и очень опасные. Их назвали Изломанными из-за отвесных обрывов, глубоких ущелий, внезапных перепадов высоты. По слухам, там есть проходы, однако все карты давным-давно утеряны, если они вообще были. А когда мы справимся с горами, нам нужно будет сесть на корабль…

— Ты что, собираешься тащить корабль через горы?

— Наш наниматель заверил меня, что сможет раздобыть его на той стороне. Каким образом, мне неизвестно, поскольку та земля почти совершенно не изучена… Мы поплывем на запад, к острову Шабульян, который, по слухам, поднимается из океана на самом краю мира.

— По слухам?

— Об этом месте нет других сведений, кроме слухов. Даже среди членов прославленного ордена навигаторов никто не решался утверждать, будто побывал на острове, а братья моего ордена хорошо известны своими… не вполне обоснованными утверждениями, скажем так.

Логен почесал голову, жалея, что не расспросил Байяза о его планах заранее.

— Сдается мне, это долгий путь.

— Собственно, более отдаленную цель едва ли можно себе представить.

— И что там?

Длинноногий пожал плечами.

— Тебе придется спросить об этом нашего нанимателя. Я прокладываю маршруты, а не выискиваю причины. Пожалуйста, следуй за мной, мастер Девятипалый, и заклинаю тебя, не медли! Нам надо сделать еще множество дел, если мы хотим сойти за торговцев.

— Торговцев?

— Таков план Байяза. Купцы часто идут на риск, чтобы отправиться из Халциса в Дармиум и даже дальше, в Аостум. Это крупные города, но они почти отрезаны от внешнего мира. Если привозить туда чужеземные предметы роскоши — пряности из Гуркхула, шелка из Сулджука, чаггу с Севера, — прибыль получается астрономическая. Можно за месяц утроить свои капиталы, если останешься в живых! Такие караваны отправляются нередко, хорошо вооруженные и охраняемые, разумеется.

— А как насчет грабителей и разбойников, бродящих по равнине? Разве они охотятся не за купцами?

— Несомненно, — ответил Длинноногий. — Значит, есть другая угроза, от которой нас призвана защитить эта маскировка. Угроза, направленная непосредственно против нас.

— Против нас? Другая угроза? Нам что, мало этой?

Но Длинноногий уже шагал вперед и не слышал его.

По крайней мере в одной части Халциса величие прошлого не полностью угасло. Зал, куда они вошли вместе со своими охранниками — или похитителями, — был поистине великолепен.

По обе стороны огромного гулкого пространства выстроились два ряда длинных колонн, как деревья в лесу. Они были высечены из полированного зеленого камня, пронизанного блестящими серебряными прожилками. Высокий потолок, выкрашенный в густой сине-черный цвет, усеивали плеяды сияющих звезд; контуры созвездий были намечены золотыми линиями. От самых дверей начинался глубокий бассейн, наполненный темной водой — гладкая, абсолютно не пропускающая света поверхность. Еще один сумрачный зал у них под ногами. Еще одно сумрачное ночное небо в глубине.

Наместник императора полулежал на ложе, установленном на возвышении в дальнем конце зала, стол перед ним ломился от всевозможных лакомств. Это был крупный мужчина, круглолицый и тучный. Пальцами, унизанными золотыми перстнями, он выбирал самые лакомые кусочки и отправлял их в свой раскрытый рот, но глаза его ни на мгновение не отрывались от двоих гостей — или пленников.

— Я Саламо Нарба, наместник императора и правитель города Халциса. — Наместник пожевал губами и выплюнул оливковую косточку, звонко ударившую в блюдо. — А вы тот, кого называют первым из магов?

Байяз склонил лысую голову.

Нарба поднял бокал, зажав ножку между толстым указательным и еще более толстым большим пальцами, отхлебнул вина, задумчиво побулькал им во рту, разглядывая их, и наконец проглотил.

— Байяз?

— Он самый.

— Хмм… Не хочу никого обидеть, — наместник ухватил крошечную вилочку, нанизал на нее устрицу и вытащил из раковины, — но ваше присутствие в городе беспокоит меня. Политическая ситуация в империи… очень шаткая. — Он снова поднял бокал. — Еще более шаткая, чем обычно. — Отхлебнул вина, подержал во рту, проглотил. — Меньше всего мне сейчас нужно, чтобы кто-нибудь… нарушил равновесие.

— Еще более шаткая, чем обычно? — переспросил Байяз. — Но мне казалось, что Сабарбус в конце концов сумел всех успокоить.

— Успокоить на время, прижав каблуком. — Наместник оторвал от грозди кисточку темного винограда и откинулся назад на подушки, кидая ягоды в рот одну за другой. — Однако Сабарбус… мертв. Говорят, его отравили. Его сыновья, Скарио… и Голтус… передрались из-за наследства… и затеяли войну. Чрезвычайно кровавую войну, даже для этой исстрадавшейся земли.

Он сплюнул косточки на стол и продолжил:

— Голтус засел в Дармиуме, посреди великой равнины. Скарио призвал Кабриана, лучшего из генералов своего отца, и поручил ему осадить город. Не так давно, после пяти месяцев блокады, когда кончились все запасы и всякая надежда… город сдался.

Нарба впился зубами в спелую сливу, по его подбородку потек сок.

— Так значит, Скарио близок к победе?

— Ха! — Наместник вытер подбородок мизинцем и небрежно бросил недоеденный фрукт обратно на стол. — Как только Кабриан взял Дармиум, захватил его сокровища и отдал город на беспощадное разграбление своим солдатам, он сам обосновался в древнем дворце и провозгласил себя императором.

— Вот как… Кажется, вас это не трогает?