Я вошел к себе в комнату, открыл комод и нашел в ящике полдоллара. Там я держал деньги, полученные у Расти: тридцатку. Я встал к ней спиной и загородил собой ящик, чтобы она не видела, что у меня там. Достав монетку, я запер ящик на ключ и протянул ей.

Когда она брала деньги, рука у нее дрожала.

– Спасибо. Я отдам, честное слово.

– Да уж, будь добра, – сказал я. – А то мне самому еле на жизнь хватает, я не собираюсь никого кормить, и тебя в том числе.

Я вышел из комнаты, запер за собой дверь, а ключ положил в карман.

– Я буду у себя, если понадоблюсь, – сказала она. – Только спущусь в кафе выпить кофе.

– И приведи себя в порядок. Если Вилли захочет прослушать тебя сегодня вечером, нужно быть в форме. А сейчас у тебя вид хуже некуда. Ты уверена, что сможешь петь?

Она кивнула:

– Смогу, не беспокойся.

– Увидимся. Я спустился по лестнице и вышел из дома в яркий солнечный полдень.

Вилли сидел в своем кабинете. На его столе лежала куча банкнотов по двадцать долларов, и он их пересчитывал, время от времени слюнявя грязный палец.

Не отрываясь от счета, он кивнул мне, и, прислонившись к стене, я стал ждать. Кабинет у него был не очень, да и само заведение тоже. Одеваться Вилли любил ярко и броско. От его бледно-голубого фланелевого костюма и вручную раскрашенного галстука, к которому была приколота булавка с огромным фальшивым бриллиантом, у меня зарябило в глазах.

Он убрал деньги в стол, наклонился вперед и вопросительно посмотрел на меня:

– Ну, Джефф, с чем пришел? Что ты здесь делаешь?

– У меня есть одна девушка, у нее прекрасный голос, – начал я. – Ты будешь от нее в восторге. Она именно то, что ты искал.

Его круглое бледное лицо отразило скуку. Он был полный, коренастый, невысокого роста и уже начинал лысеть. У него были мелкие глазки, маленький рот и такой же мелкий ум.

– Да мне даром не нужны девицы с прекрасным голосом. Знаешь, их тут сколько? Лучше скажи, когда будешь у меня играть? Пора тебе всерьез задуматься о своей жизни, а то болтаешься без дела.

– Обо мне можешь не беспокоиться. Меня моя жизнь устраивает. А вот эта девушка будет сенсацией. И тебе это ничего не будет стоить. У нее есть внешность и совершенно потрясающий голос, поверь, твои посетители просто на уши встанут от восторга.

Вилли вытащил из кармана сигару, откусил от нее кончик и выплюнул его в угол комнаты.

– Не знал, что ты интересуешься девушками.

– Я не интересуюсь. Это совсем другое дело. У нас с ней чисто деловые отношения. Я хочу стать ее агентом. Давай я приведу ее сегодня вечером в твой клуб. Пусть она споет. А тебе это не будет стоить ни цента. Просто послушай. А потом уже поговорим.

Он пожал жирными плечами:

– Ну ладно, давай. Заранее ничего не обещаю, но если она действительно так хороша, как ты говоришь, то можно будет что-нибудь для нее найти.

– Она еще лучше.

Он раскурил сигару и выдохнул на меня дым:

– Скажи мне, Джефф, когда ты возьмешься за ум? Когда прекратишь терять впустую время? Человек с твоим образованием должен заняться в жизни чем-то более…

– Давай это опустим, – прервал я его. – У меня все нормально. Значит, до вечера.

Как только Вилли услышит ее, он тут же возьмет ее на работу, в этом я был уверен. Может удастся договориться с ним на семьдесят пять долларов в неделю. Тогда мне будут оставаться семь с половиной долларов. К тому же я не сомневался, стоит ей недели две попеть у Вилли, как о ней повсюду заговорят, тогда уже можно будет пристроить ее в какой-нибудь из шикарный клубов, куда ходят кинозвезды. И деньги потекут к нам рекой.

Идея меня совершенно захватила. Я уже видел себя знаменитостью, кинозвезды выстраивались ко мне в очередь, и я всем раздавал хорошие контракты.

После разговора с Вилли я сразу же отправился домой. Ведь Рима еще не знала, что я буду ее агентом. А я не буду знакомить их с Вилли до тех пор, пока он не подпишет со мной контракт. Не такой я дурак. Если я их сразу познакомлю, он тут же уведет ее у меня из-под носа.

Перепрыгивая через ступеньку, я сбежал к себе на третий этаж. Кэрри, единственная горничная в пансионе, снимала постельное белье. Римы в комнате не было.

Кэрри подняла голову. Она была высокой, полной женщиной, муж у нее вечно сидел без работы и сильно пил. Мы с ней отлично ладили. Пока она убиралась у меня, мы с ней болтали, рассказывая друг другу о наших бедах. У нее их было побольше, чем у меня тогда, но она никогда не унывала, всегда была бодра и жизнерадостна и часто уговаривала меня бросить мою нынешнюю жизнь и уехать домой.

– А где мисс Маршалл? – спросил я, останавливаясь в дверях.

– Она уехала полчаса назад.

– Как уехала? Совсем?

– Совсем.

Из меня словно выкачали весь воздух.

– А она не оставила мне записку? Не сказала, куда уезжает?

– Нет, ничего не оставляла.

– Кэрри, а она заплатила за комнату?

Кэрри усмехнулась, показав крупные желтые зубы. От миссис Миллард еще никто не уезжал, не заплатив. – Да.

– Сколько?

– Два доллара.

Я глубоко вздохнул. Похоже, меня прокатили на полдоллара. Значит, у нее были деньги, она просто разыграла мне сцену, как будто умирает с голоду, а я, болван, ей поверил.

Я подошел к двери, вставил ключ и хотел его повернуть, но ключ не шел. Я повернул ручку, и дверь поддалась. Комната была открыта. Я точно помнил, что запирал ее, когда уходил в клуб к Вилли Флойду. Нехорошее предчувствие обуяло меня. Я подошел к комоду. Он был открыт, ящик выдвинут. Тридцать долларов, которых мне должно было хватить еще на неделю, исчезли. Да, меня прокатили, и очень серьезно.

Следующая неделя прошла кое-как. Расти согласился кормить меня два раза в день, но в сигаретах отказал. Миссис Миллард также согласилась подождать с оплатой, но только после того, как я пообещал ей заплатить в следующий раз небольшую неустойку. Это были нелегкие семь дней. И все это время я часто думал о Риме. Я говорил себе, что, если когда-нибудь встречу ее, она ответит за все. Ведь теперь я мог не стать ее агентом, а это такие легкие деньги. Но уже через пару недель я забыл о ней, и потянулись, как и прежде, однообразные пустые дни.

Но как-то раз, уже через месяц после того, как она исчезла, Расти попросил меня съездить в Голливуд и забрать там неоновую вывеску, которую он заказал для бара. Он дал мне свою машину и пообещал заплатить пару долларов за услугу.

Делать мне было все равно нечего, и я согласился. Забрав вывеску и сунув ее на заднее сиденье старого «олдсмобиля», я решил прокатиться и поглазеть на разные студии.

У входа в «Парамаунт» я увидел Риму. Она о чем-то спорила с охранником. Я узнал ее сразу же по ее серебристым волосам. Она была в черных, очень плотно облегающих бедра брюках, красной рубашке и красных лодочках. Вид у нее был опять какой-то замызганный.

Я припарковал машину между «бьюиком» и «кадиллаком» и направился к ней. Когда я подходил к студии, охранник уже зашел внутрь, хлопнув дверью. Рита повернулась и пошла в мою сторону, еще не замечая меня. Только когда нас разделяло три или четыре шага, она увидела меня. Она меня узнала и вся вспыхнула. Кинув быстрый взгляд направо и налево, Рима поняла, что бежать некуда, и решила вести себя нагло.

– Привет, – сказал я. – Я тебя искал.

– Привет.

Я подошел к ней поближе, чтобы успеть ухватить ее за руку, если она надумает сбежать.

– Ты должна мне тридцать долларов, – улыбнулся я.

– Это что, шутка? – Ее кобальтово-голубые глаза метались из стороны в сторону, она старательно избегала прямого взгляда. – Какие тридцать долларов?

– Те самые, которые ты у меня украла, – сказал я. – Давай, детка, выкладывай, или мы сейчас же отправляемся в полицию, там разберутся.

– Я ничего не крала. Я должна тебе только полдоллара.

Я крепко схватил ее за худое запястье:

– Идем. Не устраивай сцену. Я все равно сильнее тебя. Пойдешь со мной в полицию, и там выяснят, кто из нас врет.