— Мне всегда, — начал падре, — «Кодекс воина», принятый на Диком острове, казался очень странным. А людей, живущих по нему, я считал сумасшедшими.

Однорукий усмехнулся:

— Мне тоже многое из ваших обычаев кажется мерзким и отвратительным, так что мы квиты. Влад, — продолжил он, обращаясь ко мне, — герцог обязательно попытается отомстить тебе любым возможным способом. Он любил своего сына очень странной любовью. Ты и твои близкие — уже его враги. Я отомщен. Я могу уйти спокойно. Когда герцог попробует причинить тебе вред, ты его прикончишь. Тебе будет это нетрудно сделать.

Он надолго присосался к кружке. Падре говорил все верно: сумасшедший. На лице легкая радость и печаль, как у человека, завершившего тяжелую и приятную работу. Больной.

— Ты понимаешь, что я не могу тебя отпустить? — сказал падре однорукому.

— Да.

— Где ты хочешь?

— На заднем дворе. Сейчас никого там нет. Не нужно лишних разговоров.

— Пойдем, — поднялся падре.

— Пойдем. Влад, проводи меня.

Вчетвером мы вышли на задний двор корчмы. Темное небо, яркие звезды, луны, освещающие все вокруг своим светом, прохладный ветерок. Красота.

— Надеюсь, вы понимаете, что обо всем произошедшем не нужно много говорить? — спросил однорукий.

— Конечно, — буркнул Матвей. — Ты так и не сказал своего имени, воин.

— Незачем. Для своих близких я мертв уже давно, а для вас я умру сейчас.

Воин отошел с падре в сторонку и стал смотреть на небо.

— Что происходит? — наклонившись к Матвею, тихо спросил я.

— Смотри, — ответил он.

Падре возложил руки на голову воина. Появился неяркий свет.

— Я отпускаю эту душу, — громко сказал он. — Создатель, будь к ней справедлив.

Свет стал ярче. Вдруг вся фигура воина покрылась языками темного пламени. Он заскрипел зубами и рухнул на колени. Да что же это такое? Падре отошел на несколько шагов в сторону и с печалью смотрел на происходящее. Воин уже лежал на земле и извивался от боли, извивался молча. Внезапно он замер и вытянулся в струнку. Пламя вспыхнуло и погасло.

— Покойся с миром, если сможешь. — Падре подошел к лежащей фигуре и, наклонившись, коснулся рукой лба воина.

Тело рассыпалось мелкой черной пылью, которую набежавший ветерок радостно поднял в воздух и унес прочь. Писец.

«Прощай, воин», — мысленно произнес я.

— До встречи, Влад, — донесся шепот ветерка.

Молчание.

— Сегодня ночью я уезжаю из Белгора, — сказал падре, — и мне хотелось бы поговорить с тобой, Влад. Наедине.

Понятно. «А вас, Штирлиц, я попрошу остаться».

Матвей внимательно посмотрел на падре, пожал плечами и вернулся в корчму, едва протиснувшись между клонами, неизвестно когда появившимися на крыльце. Падре, глядя ему вслед, усмехнулся:

— Умеешь ты, Влад, располагать к себе людей. Я понимаю, что ты делаешь это не специально, так получается, но все равно завидно. Тот же Матвей, битый волчара, сейчас наверняка стоит за дверью и при малейшем подозрении бросится тебя защищать, и если ситуация будет сложной, попытается меня убить. Может быть, ему это и удастся, — задумчиво добавил падре.

— У него есть для этого повод? — равнодушно спросил я. Слишком много всего произошло, я просто не мог уже испытывать каких-то чувств.

— Нет, — ответил падре и пристально посмотрел на меня. — Я очень надеюсь, что этого не будет никогда. Влад, скажи, когда ты сцепился с Винтом и остальными, или до этого, ты ничего необычного не почувствовал?

— Нет.

— Не спеши, вспомни свои ощущения. Радость, удовлетворение, может, что-то еще. Вспомни.

Я честно пытался вспомнить, но ничего в голову не приходило.

— Нет. Ничего, кроме желания избить ублюдков, я не чувствовал.

Падре задумался.

— Хорошо, Влад, — наконец сказал он. — Теперь я думаю, что это не последняя наша встреча, и успеха тебе. Пошли, — дал он команду клонам и удалился.

Успеха пожелал, угрожал еще раз встретиться. Плевать. Я слишком много сегодня получил впечатлений, чтобы обращать на это внимание.

— Чего он хотел? — спросил появившийся около меня Матвей.

— О драке в корчме спрашивал. Что я чувствовал.

— Ну-ну.

Мы долго стояли и смотрели на ночь.

— Никогда не думал, что увижу Черного дракона, — сказал наконец Матвей. — Они очень редко покидают Дикий остров. А уж передавать кому-нибудь свое искусство, — он покачал головой, — тебе несказанно повезло, Влад.

— Чем?

— У них на острове есть много странных обычаев. Один из них касается отряда гвардейцев, охраняющих правителя. Этот отряд был создан во время Смуты из лучших воинов. Их еще называли за невероятное мастерство убийцами магов. Они живут отдельным кланом и строго хранят свои секреты, но кое-что известно. Когда гвардеец начинает стареть и терять силу, ловкость и мастерство, он передает все свое искусство преемнику из числа молодых воинов остальных кланов. Те с детства готовятся принять это знание и сами по себе являются отличными бойцами. Мастерство, полученное от гвардейца, помогает отшлифовать свои навыки и умения, увидеть даже небольшие изъяны в собственной подготовке. Через год после обряда они должны пройти лабиринт, заполненный различными смертоносными ловушками и существами, и доказать этим свое право называться Черными драконами.

— Это что-то напоминает.

— Да. Некоторые старые легенды утверждают, что учителем Орхета Первого был один из таких воинов, покинувший свой клан. Правда это или нет, сейчас сказать нельзя. Но мастерство Драконов ни у кого сомнений не вызывает. Каждый из них обладает умением всех воинов, бывших гвардейцами до него. Некоторые правители Арланда тоже захотели создать такую гвардию. Не столько для себя, сколько для своих потомков. Но у них ничего не вышло. Очень мало нашлось желающих лишиться в расцвете сил своего мастерства, — усмехнулся Матвей. — Для этого нужно быть такими же ненормальными, как эти Драконы. Для них это честь.

Для одного — честь, а для другого — смерть. Какая красивая ночь. Это последнее, что видел пожелавший остаться неизвестным воин. Ночь, звезды и темное небо. Мысли тяжелыми валунами ворочались в моей голове.

— Матвей, в корчме меня должен ждать Гил, и мы…

— Отправил я уже этого павлина с волчицами в театр, — перебил меня Матвей. — Не забивай себе голову, иди и ложись спать. Ему я все уже объяснил.

Спать так спать, но последний вопрос нужно задать. Нахлебником здесь я быть не хочу — хватит того, что я вытворял там…

— Матвей, я недавно стал обеспеченным человеком…

— Дед был прав, — опять перебил меня Матвей, — все вы на Земле ненормальные. Если родич нуждается — помоги, если беден сам — прими помощь без смущения. На этом жизнь здесь строится. Иначе нельзя. Все, иди спать, богач.

Действительно. Спать. Закончился четвертый день моего пребывания в Белгоре.

Через несколько дней после этих событий. Где — неизвестно. Маленькая комната под самой крышей, стол с кувшином и двумя кубками, двое мужчин в креслах.

— Отец Эстор, я надеюсь, что причина, по которой я вынужден был встретиться здесь с вами, достаточно серьезна, — недовольно говорит представительный мужчина в серой мантии.

— Конечно, ваше…

— Оставьте имена и титулы, отец Эстор. Если уж решили поиграть в эти игры, то зовите меня «отец Нир».

— Хорошо, отец Нир, — наклоняет голову отец Эстор.

— Надо же, — продолжает брюзжать мужчина, — вызываю к себе для выяснения подробностей и выказывания своего неудовольствия, а мне предлагают проехать в…

Молчание.

— Ваш доклад очень интересен, отец Эстор, — успокоившись, сказал представительный мужчина в мантии, — но все же почему вы так уверены в правильности вашего решения? Люди, выдавленные своим миром, чужие для него, встречаются очень редко. А судя по вашему отчету, чужак, ко всему прочему, обладает еще и уникальными способностями, правда, полностью заблокированными. Если в результате вашей, уж простите, авантюры мы его потеряем, то следующий появится через несколько десятилетий, и это в лучшем случае. Объясните мне свою позицию, только подробно, пару ваших сухих строчек официального отчета я уже читал.