– Ответил, что верит мне.

– А-а. Ничего интересного, Фред.

– Может, и так. Только он еще обмолвился, что оставил в ванной лошадь, и просил меня за ней приглядеть.

Гордон Вэй с трудом волочился по обочине темной трассы. Или скорее предпринимал жалкие попытки плыть по воздуху.

Он решил, что, став призраком (а в том, что он им стал, сомнений не было), он просто обязан обрести такую способность. В призраках он понимал немногое, но питал надежду, что, лишившись физического тела, человек обретает право на получение определенных компенсаций, и среди них – способность плавать по воздуху. На деле же каждый шаг ему приходилось проделывать самому.

Гордон хотел добраться до своего коттеджа. Зачем – он не знал, но даже призракам необходимо ночное пристанище, а дома и стены помогают. Правда, чему они помогают, непонятно. Но по крайней мере на данный момент ему нужно было добраться до места, а там он что-нибудь придумает.

Он уныло плелся вперед и останавливался у каждого фонаря, чтобы еще раз оглядеть то, что от него осталось.

Определенно он все больше превращался в призрака.

Временами его почти не было видно, он просматривался чуть заметнее, чем тень в тумане, сон, который вот-вот закончится и пропадет совсем. Потом вдруг едва не обретал прежнюю материальность. Пару раз он хотел прислониться к столбу и чуть не падал, поскольку столб легко проходил сквозь него.

С великой неохотой он попробовал вспомнить происшедшее. Как ни странно, у него почему-то не было никакого желания об этом думать. Наверное, человеческий разум стремится избавиться от мыслей о шокирующих событиях. Так говорят психологи. А если случай, когда некто выскакивает из багажника и убивает вас наповал выстрелом из ружья, не считается шокирующим событием, то что тогда считается, интересно знать?

Гордон устало плелся по обочине, пытаясь представить себе убийцу. Эти мысли причиняли страдания, сравнимые с зубной болью, и он решил подумать о чем-нибудь другом.

Например, все ли в порядке с завещанием? Гордон сделал узелок на память – не забыть завтра позвонить адвокату, а потом еще один – пора прекращать делать узелки, они больше не понадобятся.

Что теперь будет с компанией? Ни один из возможных ответов ему не понравился.

Как насчет некролога? От этой мысли по спине пробежали мурашки. Если, конечно, им было еще где бегать. Получится ли у него достать копию некролога? Пусть только попробуют эти мерзавцы плохо о нем написать! Ведь он так много сделал. В одиночку, без чьей-либо помощи уберег для Британии целую отрасль – индустрию программного обеспечения. Колоссальные объемы экспорта, благотворительные акции, гранты на научные исследования, переход через Атлантику на подводной лодке с приводом от солнечной батареи (проект провалился, но какая замечательная была идея!)… И лучше пусть не суются в его дела с Пентагоном – он живо натравит на них своего адвоката. Надо будет позвонить ему утр…

Нет.

Разве у покойников есть право обращаться в суд? Это знает только адвокат, а ему уже не позвонишь. Больше всего на свете Гордону теперь будет не хватать телефона. Содрогнувшись от этой страшной мысли, он решительно вернулся к тому, о чем не хотел вспоминать.

К выскочившей из багажника фигуре.

Кажется, внешне убийца напоминал саму Смерть. Или это всего лишь игра воображения? Не привиделся ли ему капюшон? Впрочем, какая разница? Что вообще этот человек – будь он в капюшоне или нет – делал в багажнике его машины?

Промчавшийся мимо автомобиль быстро растворился в ночи, унеся с собой оазис света. Гордон с тоской подумал о том, что его машина, такая уютная, с обогревом, с чудесными кожаными сиденьями, стоит сейчас где-то на обочине… И вдруг ему пришла в голову интересная мысль.

Получится ли у него поймать машину? Заметят ли его на трассе? А если заметят, то как отреагируют? Есть только один способ проверить…

Услышав сзади шум автомобиля, он обернулся. Туман пробивал свет приближающихся фар. Стиснув фантомные зубы, Гордон поднял руку.

Машина пронеслась мимо, водитель его не увидел.

Гордон сердито помахал удаляющимся красным огонькам и обнаружил, что вскинутые вверх руки почти прозрачны. А вдруг, приложив некоторые усилия, он сможет стать чуть более заметным? Он зажмурился, сосредоточился, но потом понял: глаза нужно открыть, чтобы видеть результат. Он попробовал еще раз, изо всех сил напряг разум – тщетно.

На миг все-таки появилось некое слабое свечение, однако тут же исчезло – удержать его он не смог, как ни силился. Следует тщательнее рассчитывать время, если он действительно хочет материализоваться в нужный момент.

Сзади на большой скорости приближалась еще одна машина. Гордон вновь обернулся, вскинул вверх руку, выждал время и что есть сил напряг волю.

Автомобиль слегка вильнул в сторону, затем продолжил путь, немного сбавив ход. Пусть небольшой, но уже результат. Что еще предпринять? Для начала он решил стать под фонарь и потренироваться. Следующую машину он не упустит.

– «…оставьте сообщение на автоответчике, и я вам перезвоню. Возможно».

Пи-и-ип.

– Черт побери. Подожди минуту… Послушай…

Щелчок.

Ричард положил телефонную трубку на место и проехал двадцать ярдов задним ходом к перекрестку, чтобы еще раз взглянуть на указатель, который не успел прочитать. Из Кембриджа он выбирался привычным путем: нарезал круги по системе дорог с односторонним движением, наддавая и наддавая газу, пока на второй космической скорости не вылетел на прямой участок непонятно в каком направлении.

Вернувшись к перекрестку, он попытался свериться с картой, но тщетно: перекресток как назло был обозначен на самом ее сгибе, а указатель мотало ветром во все стороны. Инстинкт подсказал Ричарду, что он едет не туда, однако страх вновь очутиться втянутым в водоворот кембриджской дорожной сети пересилил, поэтому возвращаться он не стал, а свернул налево в надежде, что на этот раз ему повезет. Спустя какое-то время мужество его покинуло, и он свернул направо, затем опять налево и, совершив еще несколько таких необдуманных маневров, окончательно потерял ориентацию.

Он выругался и включил обогреватель. Нужно было смотреть, куда едешь, не пытаясь одновременно звонить по телефону, отчитывал он себя. Тогда бы он как минимум знал, где находится. На самом деле телефон в машине ему был не нужен: болтовня только отвлекает внимание от дороги. Но Гордон настоял и даже оплатил установку.

Ричард раздраженно вздохнул, сдал назад и, разворачивая свой черный «сааб», едва не сбил какого-то человека, волокущего в сторону поля труп – так, во всяком случае, показалось взвинченному Ричарду. А вообще это мог быть и фермер, раздобывший где-то мешок с удобрением, хотя что он делал здесь в такой поздний час? Фары еще раз на мгновение выхватили из темноты пробирающуюся через поле фигуру с мешком за спиной. «Не хотел бы я быть на его месте», – мрачно подумал Ричард и нажал на газ.

Через несколько минут он добрался до дороги, похожей на основную магистраль, и хотел было свернуть направо, но в последний момент передумал и свернул налево. Указателя не было.

Ричард вновь набрал номер.

«…и я вам перезвоню. Возможно».

Пи-и-ип.

– Сьюзан, это Ричард. Даже не знаю, с чего начать. Послушай, прости меня, прости, прости. Я виноват, дал маху. Клянусь, я сделаю все, чтобы загладить вину, торжественно тебе обещаю…

В нем вдруг шевельнулось чувство, что для разговора с автоответчиком он выбрал неверный тон, но это его не остановило.

– Честное слово, давай уедем куда-нибудь. Хочешь? Возьмем на недельку отпуск. Или даже на эти выходные. Точно, на выходные! Махнем туда, где светит солнце. Плюнем на всех. Даже если Гордон меня не отпустит, а он у нас мастер ставить палки в колеса. Ты ж его знаешь, он ведь твой брат. Мне просто… А вообще давай лучше на следующие выходные. Черт, черт, черт! Я уже пообещал… Нет, не имеет значения. Уедем и все. Подумаешь, не успею доделать «Гимн». Мир не рухнет. Пошел он, этот Гордон… А-а-а-а-а!