– Твою мать! – выругался Янычар.

Этого только не хватало.

Верхние люки танка распахнулись и встали на стопоры, командир и заряжающий выпрыгнули наружу, подбежали к БМП.

– Что там у вас? – спросил Янычар.

– Мехвода зараза достала, – ответил командир танка. – Хорошо, что вовремя заметили… Он начал биться, мы и побежали…

– А если он просто умер? – спросил высунувшийся из люка Петруха. – А вы как зайцы…

– Не, – мотнул головой заряжающий, – пена изо рта без крови шла, мутировал, к бабке не ходи…

– А просто пристрелить нельзя было? – Янычар сплюнул. – Нам танк еще нужен.

– Сам и стреляй! – ощерился командир. – Нужен танк – сам и стреляй. У него, у мехвода, люк открытый, если что…

– Хорошо, – сказал Янычар, – как скажешь.

И выстрелил из «Протекты». Вначале в командира танка, потом в наводчика. Спрыгнул с БМП и побежал к танку.

Янычару было наплевать на то, что сейчас думают о нем остальные, жалеют танкистов или согласны с приговором Янычара. Нужно было вернуть танк. Зачем – Янычар не задумывался. Просто нужно. Нужно хоть что-то сделать, чтобы выплеснуть накопившуюся темную ярость, спалить ее в адреналине, чтобы не затопила она мозг Янычара, не отравила окончательно его сознание.

Танк продолжал карабкаться на обгорелые машины. Крыши автомобилей проседали под его многотонной массой, танк переваливался с боку на бок, угрожая перевернуться. Янычар, лавируя между автомобильными остовами, догнал танк, поравнялся с ним. В открытом люке механика-водителя никого не было видно. Урод или уже успел выскочить, или все еще лежал в припадке внутри машины.

– Под гусеницы не лезь! – крикнул сзади Петруха. – Задавит ведь…

Выругавшись, Янычар немного отстал, взобрался на танк сзади, закинув «Протекту» за спину. Заглянул в башенный люк, прислушался. Ревел двигатель, с треском рвался, сминаясь, металл автомобилей, что-то звенело и лязгало, но изнутри танка явственно доносился хрип. Урод был на месте. Уже пришел в себя и был готов атаковать.

Значит – пусть попробует.

Янычар перебрался через башню, уперся ногой в ствол пушки и навел на открытый люк «стечкина». Удержать в двух руках тяжеленную «Протекту» и усидеть на дергающемся танке было невозможно, придется обходиться пистолетом.

– Ну, давай, – пробормотал Янычар. – Давай!

Мутант выпрыгнул. Он попытался в броске достать Янычара, но тот толкнул его ногой в лицо, сбросил с танка. Мутант вскочил на ноги и снова прыгнул. Пуля ударила его в грудь. Еще две – в голову. Мутант упал на спину, танк качнуло, и гусеница наехала на упавшего.

Можно было спускаться на место водителя и попытаться перехватить управление, но именно в этот момент танк врезался в угол дома и обрушил старую кладку. Янычар прыгнул в сторону, чтобы не попасть под обломки стены. Больно ушиб левый локоть, выругался сквозь зубы. Танк продолжал ломиться, разрушая стену старого дома. Сверху летели кирпичи, осколки стекла, бревна и доски. И через минуту на месте дома и танка была только куча шевелящегося мусора.

Черт-черт-черт…

Янычар побежал к БМП. Не успел добраться до танка. Вот нескольких секунд не хватило. Черт…

БМП стояли посреди дороги, дожидаясь Янычара. Никто из людей на броне не проронил ни слова, пока он ожесточенно стряхивал с одежды белую меловую пыль. И никто не смотрел на тела танкистов, изуродованные картечью, лежащие в луже крови.

Янычар запрыгнул на БМП, наклонился к Петрухе:

– Направо вот тут, и пятьдесят метров до шестнадцатиэтажной «свечки». Там остановишь.

Машина рванула с места.

Дождь усилился, и все понимали, что появление мутантов – дело времени. И времени скорого.

К счастью, переулок машинами почти не был забит. БМП шла по середине проезжей части, притормаживая перед автомобилями и не сбивая их, а просто отодвигая в сторону. Двадцать метров. Тридцать. Сорок.

Двери в шестнадцатиэтажке не было. Ветер колотил оконной рамой второго этажа о стену. Окна на нижних этажах – выбиты. Похоже, что здесь была драка. Не вчера и не позавчера – потеки крови на стене возле двери засохли и стали черными. Ворота на подземную автостоянку были открыты.

И что там, под землей, творилось сейчас, не знал никто.

– Блокируем дверь! – приказал Янычар, спрыгивая с брони. – Просто тупо ставь машину поперек. Вторую – напротив ворот. Всем с машины на землю.

Люди не стали строиться, просто сбились в кучу и ждали дальнейших приказов.

– Нам нужно занять этот дом, – сказал Янычар. – Вот этот самый дом. Почистить его снизу доверху, потом забаррикадировать входы. Ты, ты, ты, вы четверо – первая группа. Входите, занимаете первый-второй этажи. Старший – сержант. Пошел!

Сержант вздохнул обреченно, снял автомат с плеча.

– Живее, живее, дождь усиливается! – крикнул Янычар.

Струи холодной воды хлестали людей по головам, стук дождевых капель сливался в сплошную барабанную дробь. Ливень все усиливался, дома на другой стороне улицы уже невозможно было рассмотреть сквозь водяную пелену.

– Петруха, сможешь затащить БМП на крыльцо? – спросил Янычар. – Или мне самому?..

– Смогу, куда денусь… – Петруха задним ходом завел машину по ступенькам крыльца, выдрал с корнем металлические перила, раздавил скамейку, стоявшую возле двери, одна из бетонных ступеней треснула, просела, но устояла. – Так хорошо?

– Высший класс! – Янычар показал большой палец.

Он еще хотел добавить что-то о строгой благодарности с занесением в грудную клетку, но внутри дома начали стрелять.

Два или три автомата, к ним сразу же присоединился пулемет. Одна за другой рванули две гранаты.

Уроды в доме были и, судя по интенсивности стрельбы, атаковали толпой, как обычно. Хотя похоже, что было их не очень много, иначе в сутолоке лестничных пролетов дело бы уже перешло в рукопашную, автоматы уже захлебнулись бы и замолчали. Немного было уродов, собственно, Янычар так и предполагал.

– Все в дом! – крикнул Янычар. – Петруха, Егорыч и с вами еще трое – остаетесь здесь, держите вход. Понятно? Старший – Петруха.

– Вот я и в начальство выбился. – Петруха, выбираясь из люка, скривился, как от какой-то кислятины. – Никогда никем не командовал и тут – пожалте, оскоромился.

Внутри дома продолжали стрелять.

Янычар повел оставшихся людей на выстрелы. Бронированная дверь из дома на подземную парковку была перекрыта, значит, уроды могли попасть сюда только через парадный вход. И особо много их тут быть не должно, опять повторил про себя Янычар, толпе здесь делать нечего.

Десяток-два-три… Да справится сержант и сам. Десяток вооруженных бойцов обязательно разберутся с безоружными мутантами.

Несколько гранат взорвалось с интервалом в одну-две секунды. Пулемет наконец перешел на короткие очереди, и автоматы больше не лупили наперебой, а выпускали короткие очереди. Люди немного успокоились, справились с первым шоком и начинали воевать без надрыва и испуга.

В доме было сумрачно и сыро. Стены и потолок вестибюля были испещрены следами пуль. Пол усыпан гильзами – не только что отстрелянными, а давними, лежащими тут не менее двух недель.

Стрельба прекратилась, только сверху доносились голоса – глухие и неразборчивые.

На лестничной клетке второго этажа Янычар наткнулся на первого мутанта. Его, по-видимому, расстреляли из нескольких стволов, все тело было изорвано пулями, но в голову попало всего две. Потом тела стали встречаться чаще. Дверь с лестничной клетки на второй этаж была вырвана взрывом, за ней было несколько мертвых мутантов. На этот раз без потерь не обошлось – сразу за порогом лежал солдат. Если судить по ранениям, уроды его только зацепили и повалили на пол. Пулемет изрубил и их, и солдата. Одной очередью. Кажется, это был тот самый мальчишка, что открыл стрельбу на Никольской.

Янычар свистнул. Прислушался и снова свистнул.

– Это свои! – крикнул он. – Свои! Сержант, ты жив?

Из облака пыли и дыма, заполнившего весь этаж, вынырнул сержант. Щека у него была располосована, из раны под глазом торчала здоровенная щепка, но сержант ее не замечал. И боли наверняка не чувствовал. Кровь стекала по щеке, прокладывая красные дорожки по светло-серой пыли. Алая капля повисла на конце щепки, раскачивалась, но все никак не могла упасть.