— Гм, прошу прощения... — Дов остановился рядом с гобеленом с изображением преподобного Ассорти в одеждах ацтекского императора, убивающего гидру, на крыльях у которой четко и ясно были прописаны слова «РАЗБРОД» и «ШАТАНИЕ».

— Объединенный Митраический Орден, — довольно любезно повторил преподобный Ассорти. — Так тогда называлась наша община. О, простое, скромное, робкое начало! Однако все стало не так-то просто и робко с тех пор, как ваша матушка обучила нас методам соединения нашей коллективной веры и превращения оной в ощутимую силу. Не говоря уже о ее неоценимых советах в таких делах, как, за что нам следует, а за что не следует платить правительству.

Преподобный Ассорти шагал вперед, а Дов — рядом с ним, и в конце концов они дошагали до следующих дверей. Эти двери были украшены вставками-панно из золотой парчи, бордового панбархата, голубой парчи с бронзовыми крапинками, шелка цвета морской волны, темно-синего муара и серебристых ручных кружев.

— Мамочки родные! — воскликнул Амми. — Это с кого же, интересно знать, такую шкурку содрали, а?

— О, как забавно, брат Дов! — вырвалось у преподобного Ассорти. — Что же это такое? — учтиво осведомился он, наклонился и вгляделся в маленький амулет. — Ах-ах... У меня когда-то был точно такой же. Он был прикреплен к аппарату телефакса в офисе Благословенных Хранителей Священной Актуализации — именно так называлась наша божественная миссия два года назад. Это был дар от Эдвины. А вы почему его носите с собой?

— О, он... Это последняя модель. Она имеет гораздо более совершенные технические характеристики, — ответил Дов слишком поспешно и чересчур бойко.

— Понятно. — Преподобный Ассорти улыбнулся и потрепал Дова по плечу. — Ну-ну, сынок. Нам всем наверху одиноко. — Картинным жестом распахнув двери, он добавил: — Но мы все по-своему с этим боремся.

Все великолепие главного святилища Безмятежной Обители Непрерывного Подсчета Очков обрушилось на Дова с блеском и экстравагантностью фейерверков, устраиваемых четвертого июля.[43] В зале выстроились ряды плексигласовых скамей. Сверху лился розоватый свет, благоприятно сказывавшийся на внешности прихожан, В дальнем конце устланного белой ковровой дорожкой прохода возвышался помост длиной не меньше футбольного поля. По обе стороны от помоста вверх взвивались две легкие винтовые лестницы, на ступенях которых выстроились два хора — женский и мужской. Хористы и хористки как на подбор были необычайно стройны, милы и симпатичны, а одеты они были в цветастые саронги. Перила лестниц были обвиты цветущими лианами. Как только руководитель хора увидел вошедшего преподобного, хор тут же завел песнопение. Повсюду цвели тропические цветы, и Дов был готов поклясться в том, что расслышал негромкие трели тропических птиц и крики обезьян, эхом разносившиеся по святилищу. Где-то — непонятно где — оркестр, составленный из стальных барабанов[44] играл гимн трясунов.[45]

Дов был изумлен, но потрясло его не само пышное зрелище. Насколько ему было известно, храм преподобного Ассорти по замыслу должен был напоминать главный зал «Титаника». Прихожанам в день «жертвоприношения» выдавались напрокат подлинные наряды начала двадцатого века. То, какой именно костюм вам выдавали, конечно же, вовсе не зависело от суммы вашего взноса, но вот ведь поразительное совпадение: милые хранительницы Священного Гардероба каким-то образом вычисляли скромных жертвователей, и на их долю оставались только костюмы пассажиров третьего класса. Более щедрые доноры, напротив, всегда появлялись на своих местах в зале во фраках и вечерних платьях, при полном параде.

Да, просто удивительно — и как только всегда все получалось именно так.

— Это не то, чего я ожидал, — негромко проговорил Дов, обратившись к настоятелю храма, когда они шли по проходу.

— О, примерно три недели назад меня посетило духовное озарение, — признался преподобный Ассорти. — Вместо того чтобы твердить верующим о том, что наша жизнь — это великолепное непотопляемое судно, созданное для того, чтобы доставить нас к пункту назначения, но на пути этого судна всегда может встретиться нежданный духовный айсберг, я решил, что наша жизнь гораздо более напоминает великую и могущественную ацтекскую империю. Разве ацтеки не были богаты? Разве хоть кто-либо из них в чем-то не превосходил других? И между тем разве мы не уязвимы, не способны утратить все, чем владеем, в одно мгновение, если будем жить необдуманно?

— Но при чем тут такие штуки, как «фенгсама» и «Элизии»? Бритэни сказала...

Преподобный Ассорти усмехнулся.

— О, эта Бритэни! «Фенгсама» — это ступень на пути к просвещению. Мы не пользуемся этим понятием с прошлого ноября. Элизии — этот метод слежения за собственным прогрессом, и этот термин Бритэни могла бы употребить, скажем так, в прошлом сезоне. Жаль, что она отстает от остальных прихожан. Ее успехи оставляют желать лучшего. Однако она всей душой предана вере, и благодать не оставит ее.

Они вместе взошли по ступеням на помост. Преподобный Ассорти знаком пригласил Дова сесть на стул с высокой спинкой. Стул был разрисован так, что напоминал фигуру присевшего на корточки злобного идола. Дов, постукивая кончиками пальцев по подлокотникам, выполненным в виде оперенных змей, стал разглядывать хористов и хористок. Ничего, хотя бы смутно напоминающего что-нибудь ацтекское, в их внешнем виде не было. Дирижер был во фраке, оставшемся, судя по всему, со времени предыдущего имиджа храма. Метаморфоза не завершилась, однако, обводя взглядом море взволнованных лиц, заполнивших зал, уставленный «хрустальными» скамьями, Дов видел на этих лицах только радость, веру и готовность поглотить любые мудрые речи, какие бы только ни обратил к общине настоятель.

Долго ждать прихожанам не пришлось. Преподобный Ассорти встал посередине возвышения и воздел руки ввысь, от чего его капюшон, отороченный перьями колибри, упал ему на плечи.

— Друзья мои! — возгласил он. — Да пребудет с вами успех и безмятежность!

— Да будет ваш путь усыпан изобильными дарами! — ответила хором община.

— Услышьте слова, которые поведут вас верным путем!

— Слушаем и внемлем!

— Кто жаждет провести подсчет?

Дов вздрогнул и сел прямо. Как только преподобный Ассорти произнес эти слова, в проходе сразу столпились верующие. Лос-Анджелес вообще славился большим количеством красивых людей, но их процент в общине преподобного Ассорти переходил все границы.

Казалось, на некоей магистрали, которую можно было бы условно назвать Силиконовым шоссе, возникла «пробка», а те, кто не вышел в проход, начали ритмично выкрикивать «Под-счет!» «Подсчет!» — примерно так, как кричат «Шай-бу! Шайбу!» хоккейные болельщики. На слух все это сильно напоминало начало оргии, а Дов никак не мог вспомнить, какое у него нижнее белье — соответствующее случаю или нет. Нет, в том, что белье было свежее, у него не было ни малейших сомнений. Просто... Ну, знаете, некоторые люди, когда напиваются вдрызг, ухитряются сделать себе, мягко говоря, забавные татуировки. А Дов приобретал себе, мягко говоря, забавные трусы — с остроумными надписями типа «Не стой под стрелой!», «Не влезай — убьет!» или с изображениями необычайно радостных горилл, лапы которых исчезали в ширинке.

Опасения Дова, однако, вскоре развеялись. Преподобный Ассорти провел пальцем поперек шеи, и община мгновенно и бесповоротно умолкла. Негромко зазвучал орган, полилась нежная и успокаивающая версия мелодии «Слава в Вышних Богу» — настолько успокаивающая, что ее темп вполне можно было бы назвать похоронным. В сопровождении музыки преподобный Ассорти заговорил вновь:

— Мои дорогие, бесценные странники среди звезд! Я высоко ценю то, как вы восприняли мое учение! Подумать только, какие дивные результаты оно дало! Мы с вами — продукты вселенской любви. Мы помещены на эту Землю для того, чтобы искать, учиться и, если повезет — познать, зачем произведена эта божественная инвестиция. Мы — Одно Целое со вселенной, но «один» — это самое одинокое из чисел. Один способен выиграть в игре жизни только тогда, когда сама жизнь окажется не способной набирать очки, а мы все знаем, как ловко она их набирает. Поэтому наша миссия состоит в том, чтобы узнать, сколько очков должны набрать мы сами, и мы должны добраться до этого результата и улучшить его! Я вижу, как много вас собралось здесь, чтобы рассказать о своих новых успехах, и понимаю, что с вашей помощью и я набрал в своей жизни больше очков. А вы, соответственно, прибавили себе очков через меня.