– Ладно, было такое, ну и что? У нас-то с ним ничего не было, и твоему отцу я не изменяла.

– Я и не говорю, что у тебя с ним что-то было! – раздраженно воскликнула Маша, сверкая глазами. – Он не нравился тебе, но был влюблен в тебя…

– И что? – Людмила, потрясенная тем, что может знать дочь, покрылась испариной. – Что дальше-то?

– Да то, что я слышала, как ты говорила ему как раз тогда, когда он приходил к тебе и когда домогался тебя, приставал… Вы говорили о Стелле, ты еще сказала ему, что вот, если бы ее не было…

– Маша, замолчи! Что ты говоришь?! Ничего такого не было!

– Не думаю, что он сделал это сам, – продолжала Маша, не обращая внимания на мать, – у него есть деньги, поэтому он мог нанять кого-нибудь… Но именно после этого разговора Стеллу…

– Замолчи! – зашипела Людмила. – Не знаю, что тебе там показалось… Ты вообще бредишь!

– Ма, я твоя дочь, и я никогда не выдам тебя. И если вдруг эта адвокатша до чего-нибудь докопается, знай, что я всегда буду на твоей стороне.

– Маша, – Людмила перешла на шепот, – ты что, на самом деле думаешь, что это он, Бобров, все это сделал? Но если ты все слышала, то знаешь, что это была его инициатива… Я вообще тогда перевела разговор на Стеллу, чтобы он поостыл немного… Боже мой, и ты была в это время в своей комнате!

– В том-то и дело! А разговаривали вы в прихожей, как раз возле моих дверей. Вы поговорили, ты даже не впустила его в квартиру, и вы ушли вместе…

– Маша, пожалуйста… – Людмила почувствовала, как дрожит. – Давай забудем это. Мало ли о чем мы тогда говорили… Я ни о чем таком его не просила, просто сказала, что Стелла слишком хорошо устроилась в этой жизни… Гена же привез мясо, говядину, много, твой отец предупредил меня, сказал, чтобы я часть отделила Стелле, вот я и разозлилась тогда, ляпнула, не подумав, что, мол, она хорошо устроилась, и живет одна, и все ей на блюдечке с золотой каемочкой, ну, словом, ты все слышала…

– Послушай, я же не просто так сейчас все это вспомнила. Ты хотя бы поняла, кто у нас сейчас был? Ты назвала ее пренебрежительно адвокатшей… Она не просто адвокатша, она, во-первых, блестящий адвокат, во-вторых, похлеще любого следователя прокуратуры будет. Это же известная в городе баба, Лиза Травина! Она работает на пару со своей подружкой, Глафирой, фамилию не помню, распутывают разные дела, мне Валя рассказывала, Паравина. Эта Лиза Травина ее отца просто спасла, причем сделала это так ловко… Она сама нашла того, кто его подставил, да только этот тип до суда так и не дожил… Словом, это крутая баба, и если папа обратился к ней за помощью, то девяносто процентов, что она отыщет того, кто убил нашу Стеллу. И если это сделал Бобров, неважно, чьими руками, то ты должна быть очень осторожна, понимаешь? И лучше, если ты ему скажешь об этом, чтобы и он тоже знал, что следствие по этому делу продолжается. Я только одного не могу понять: где отец взял столько денег? Услуги Лизы Травиной стоят очень дорого, это я точно знаю.

– Может, мы на самом деле не знали, насколько талантлив твой отец, а? – Людмила была рада сменить тему. Хотя ее всю трясло, и она до сих пор не могла поверить в то, что Бобров на самом деле мог нанять человека, чтобы убить Стеллу. Если это так и если Травина найдет убийцу, то тот сдаст Боброва, а он все свалит на нее, Людмилу, как на организатора убийства!!! – Думаю, что ему просто повезло, и он нашел человека, который совершенно не разбирается в живописи, но у которого много денег. Скорее всего, это кто-нибудь из его друзей, кто сильно поднялся за последние годы. Уверена, что это какой-нибудь фермер…

– Бобров?

– Знаешь, эта история становится все интереснее и интереснее, и если внешне она кажется не достойной внимания и на самом деле смерть несчастной Стеллы смахивает на несчастный случай, что-то подсказывает мне, что мы затронули нерв какого-то другого, более страшного преступления, – говорила Лиза, пока Глафира везла ее по адресу, по которому проживал Дмитрий Арсенин.

– Думаешь, она была свидетельницей другого преступления, которое тщательно скрывается?

– Так часто бывает. Убивают совершенно невиновного, нейтрального по жизни человека, вот какую-нибудь музейную мышь или сторожа, консьержку или продавщицу, маникюршу или портниху, и потом выясняется, что этот человек просто оказался не в том месте и не в то время, что он увидел, как кто-то кого-то зарезал, сбил машиной, отравил или просто пробегал мимо, в то время как надеялся, что его никто не увидит. То есть кто-то заготовил себе алиби, а вот такой простой и безобидный человечек, как Стелла, одним своим взглядом, брошенным на преступника, в состоянии разрушить это самое драгоценное алиби. Если убийца обладает профессиональной подготовкой, то он действует дерзко и решительно: зарежет где-нибудь в темном углу, в подъезде например, или застрелит из пистолета с глушителем… Здесь же налицо тщательная подготовка. Убийца пришел на собрание, зная наверняка, что Стелла уже там. Возможно, разыскал ее глазами, может быть, вызвал для разговора в самый дальний угол зала, заинтересовал ее чем-нибудь, а потом, пользуясь определенным моментом – к примеру, когда в зале поднялся шум из-за выступления какого-нибудь эмоционального спорщика, – задвинул девушку в самый угол и ударил ее сильно в живот…

– Не в живот, а куда-то в бок… Лиза, но как он мог знать наверняка, что она умрет? Разве что он точно знал, куда бить?

– Если бы она не умерла сразу, то он, возможно, придушил бы ее. В любом случае если мы все же рассматриваем эту смерть как предумышленное убийство, то вряд ли он оставил бы ее живой. Знаешь, я попросила Геру Турова попытаться вспомнить, не было ли в его практике подобного случая – смерти от удара в живот, в бок, словом, от разрыва селезенки. И он сказал мне, что приблизительно восемь лет тому назад у него уже был такой труп. Молодой парень двадцати пяти лет скончался от того, что его друг во время борьбы на пляже – они просто играли, дурачились перед девчонками – не рассчитал удар и попал ему прямо в бок, в опасное место, в селезенку. И тот тоже умер мгновенно. Был суд, и другу дали условный срок. Я даже фамилию запомнила – Наполов. Никита Наполов.

– А что, если это он?

– Надо проверить. И попробовать выяснить, не было ли за последние десять лет подобных фактов. Ведь в городе не один судмедэксперт Гера Туров, есть и другие. Ну и узнать адрес этого Никиты Наполова. Ну что, Глаша, мы приехали? Послушай, как же быстро стало темнеть…

Машину припарковали на въезде во двор дома, где проживал Арсенин. Вышли из машины, под ногами мягко пружинил толстый пласт влажной опавшей листвы с черных, прятавшихся в темноте деревьев. Яркий уличный фонарь освещал часть пятиэтажного старого дома с примыкающими к нему спящими машинами. В светящихся окнах дома мелькали, как в экранах телевизоров, люди – ужинали, смотрели телевизор, разговаривали, ругались, слушали музыку, целовались, смеялись…

На крыльце они заметили темную фигуру человека. Это был встречающий их Дмитрий Арсенин.

– Я ждал вас, – сказал он, заметно нервничая. – Я и чай заварил. Пойдемте, здесь так холодно и влажно! Знаете, скоро в город придет грипп.

– Дмитрий, надеюсь, вы понимаете, что мы приехали сюда не из праздного любопытства, что нам действительно важно просмотреть все документы и бумаги вашей сестры. И это просто замечательно, что вы все сохранили…

– Я все понимаю, Лиза! Что же касается того, что я все сохранил, так это же естественно! Я и платья ее оставил так, как они висели в шкафу. И на туалетном столике все осталось, как при ее жизни. Вы не подумайте, у меня с психикой все в порядке, но просто мне до сих пор не верится, что ее нет. И когда я вижу ее комнату такой, какой она была при жизни Стеллы, мне становится как-то легче. Думаю, что мы, живые, должны все же уважать тех, кто ушел. И помнить о них. Ну вот мы и пришли.

Крутая лестница с отполированными деревянными перилами, лестничная площадка с желтыми выщербленными плитками пола, массивная железная дверь, задекорированная под темное дерево, желтого металла ручки.