- Рунос, любимый!

Что еще плещется в бездонных агатовых глазах? И откуда на смуглых щеках прозрачные дорожки? Жанна плакала? Когда ее не видит никто, кроме бесчувственного тела?

- Не умирай!

И не собирался. Да что с ней?

- Жанна, я жив... - целитель только тут сообразил, что смотрит внутренним взором. И поспешил открыть глаза.

- Рунос! - принцесса всхлипнула, жалко и некрасиво шмыгнув носом. Как крестьянка, а не...

Ткнулась носом ему в камзол.

- Я жив, Ваше Высочество, - выдавил ее любовник. Пытаясь осторожно высвободиться и встать.

Тонкие, сильные пальцы стиснули его плечи:

- Еще раз назовешь "Высочеством" - убью сама, понял?! - Рыдания смешались со злостью. - Ты!..

- Конечно... Жанна. - Привычно сжать ее руку. Привычно коснуться губами ее сладких губ. Сделать то, что раньше было игрой, а теперь стремительно становится подлостью.

Зачем, принцесса?

- Я должен идти, Жанна...

- Всё еще? Ты - едва жив...

- Я - целитель, помнишь? - чуть улыбнулся Рунос. Но ответной улыбки не дождался. - Я могу вылечить себя сам. И очень быстро.

Сам он улыбается искренне или нет? Маска так приросла, что не снять. Игра в любовь безопаснее самой любви - кто же этого не знает? А любить всех (ну, почти) и свое служение куда легче, чем одного-единственного человека.

Не лги самому себе, целитель. Ты предпочитал закрывать глаза на очевидное. Потому что предать может любой, но куда страшнее - если близкий, родной человек. И ты решил, что близких у тебя больше не будет. Ты так боялся вновь оказаться преданным, что предал сам. И даже этого не заметил.

- Я должен идти. Нужно спасти людей - они сейчас в беде.

Он может ей это сказать. Теперь знает, что может.

- Никто не войдет в мою спальню до обеда, - сквозь закушенные губы прошептала Жанна. Лицо - будто она клянется.

А еще - не сводит глаз со спешащего к окну любовника.

- Слышишь? Никто не войдет до обеда, а если нужно - и до следующего дня.

К счастью - полдворца видело, как целитель "тайком" шел в спальню королевской сестры. Искать его станут именно здесь.

Рунос всё же остановился на миг. Чтобы вновь коснуться губами ее губ.

Жанна прильнула к нему всем телом. Понимает ли, что сейчас делится теплом? Да наверняка!

Миг - чтобы отстранить ее. И еще один - перемахнуть подоконник. Оставляя позади нелюбимую и, как вдруг оказалось - любящую женщину.

2

Сталь клинка, поднесенного к губам Юстиниана, осталась сухой. Он не дышит. И судя по остывающему телу - уже давно.

По лицу Диего двумя ручьями бегут злые слезы. А само оно - застывшая маска. А еще брат молчит - и это страшнее всего.

На его щеках - слезы. И кровь на подбородке Октавиана - из давно прокушенной губы. Что же за чудовище сама Элгэ, если не плачет? И для этого уже не нужно кусать губы.

- Октавиан, понесешь девушку. Диего, если будет нужно - поможешь ему. - Сухие отрывистые команды. Только так.

Мальчишки могут не подчиниться - на грани оба. Элгэ сама в их возрасте - не подчинилась бы.

- Я возьму ребенка. Уходим!

Октавиан лишь глянул куда-то перед собой. Не на Элгэ - мимо. В пустоту. Заледенелым взглядом - чем-то напомнившим Валериана Мальзери.

Но покорно поднял Эйду и понес к выходу. А вот родной братишка не тронулся с места.

- Мы не можем оставить здесь Тиана!

Ответных слов не произнесут ни Октавиан, ни валяющаяся без сознания Эйда. Значит - скажет Элгэ. И пусть ее за это проклянут. Все, включая ее саму!

- Его некому нести. - Слова - тяжелые, холодные - неотвратимо ложатся на плечи. Придавливают к земле. К залитому кровью каменному полу. Давят. Безвозвратно ломают что-то в душе. - Мы должны спасти живых.

- Я понесу его! - Диего - настоящий сын их отца и брат Элгэ. Но ему - всего тринадцать.

- Ты его не унесешь, - Октавиан уже у выхода, не оборачиваясь, ледяным голосом разделил с Элгэ неподъемный груз. И тот разом придавил вдвое против прежнего. - Мы должны уходить.

- Нужно уйти! - Мирабелла всё это время дрожала на руках Элгэ скорчившимся комочком - не таким уж легким, надо сказать. А теперь испуганно забарахталась. Мертвой хваткой вцепилась илладийке в плечи. И враз сделалась еще тяжелее! - Нужно уйти! Уйдем!

Элгэ краем глаза поймала болотно-зеленый взгляд девочки. И отшатнулась. Что-то потустороннее мерцает в зловещих изумрудных глазах.

Илладийка впервые поняла, почему ведьмам приписывали такие очи. Обманчивая зелень лесной травы... она так густо растет над трясиной!

- Да... - Диего выдержал приказ и сестры, и кузена. А теперь дрогнул под взглядом ребенка. Сколько ей - года четыре? Вряд ли больше. - Да, надо идти...

Последний взгляд назад.

Залитые кровью камни. Мертвые вперемешку с умирающими. Угасают стоны, чадят факелы.

Черный алтарь с белокурым юношей! Мертвым. Они не стали снимать его с алтаря. Так лучше - Юстиниан хоть не среди этих.

- Идем! - Мирабелла торопит - и она права. Идти нужно.

Трясущееся подземелье так или иначе обрушится и похоронит жертву вместе с палачами. У Юстиниана будет огромная могила.

Не разделить бы ее им всем!

3

Серая глыба не нашла другого места. И намертво перегородила дорогу.

Душное облако каменной пыли еще не рассеялось. Змеев булыжник свалился здесь совсем недавно. Не потеряй беглецы столько времени на бой со жрецами-палачами - успели бы. Может - на волю, может - под каменную смерть. Впрочем, она от них теперь не уйдет. Если не отыщут другой выход. Причем - очень быстро!

- Назад! - Элгэ рванулась обратно.

Мирабелла прильнула намертво - ручки только что не душат.

Ни Октавиан, ни Диего не возразили - и хорошо. Хоть это. Хуже - если бы сунулись отодвигать камень весом в полсотни лошадей. Или бешено заколотили кулаками в стену.

Обойти, отыскать иной путь? Шагов на сто назад - точно нет других коридоров. Потерять столько времени - почти смертный приговор, выжить - ничтожные шансы.

Но иначе не будет и этого.

Солнечная Богиня, прародительница Илладэнов, не дай твоим праправнукам и их спутникам сгинуть в обиталище змеиного демона! Позволь вновь увидеть твою утреннюю зарю и лучистый взор. И звездные глаза твоего супруга-Ночи. Если суждено умереть - пусть на воле, под бездонным небом! Смилостивься, Пресветлая! Родная праправнучка просит...

Нет! Элгэ едва успела рвануть за руку Октавиана.

Девочка на плечах замедляет ход. А что еще хуже - может стать жертвой вперед спасительницы. Но бежать с нею на руках по трясущемуся коридору - смерти подобно. Для обеих! Увы, но малышка весит с четверть Элгэ - не меньше.

А Октавиан и вовсе движется втрое хуже против обычного. Хоть Эйда Таррент - наверняка легче Элгэ Илладэн. Хотя бы потому, что ниже...

Они убегают от подземелья, а серые стены не желают отпускать. Чудо уже, что беглецов до сих пор не задело. С грохотом рушатся чудовищные глыбы, с потолка сыплются камни! Малейшего хватит, чтобы убить на месте...

Мирабелла отчаянно раскашлялась - от очередного серого удушливого облака. Где же этот поворот?! Не тот, где мчались всего несколько минут... или час назад. Тот перегородило гигантским камнем - фантазией древнего строителя. Зодчий сотни лет как в могиле, а теперь по его милости здесь сдохнут еще пятеро ни в чём перед ним не повинных людей! Нельзя было склеить камни поустойчивее?

Некого винить, Элгэ. Эти катакомбы стояли с незапамятных времен. Пока сюда не вернулись люди. И не раздалось древнее, леденящее живую кровь пение. Не взвились в воздух проклятые кривые ножи со знаком змеи. И не полилась на черный алтарь свежая алая кровь.

Вернулись змеиные жрецы... Или никуда и не уходили? Кто знает, кому поклонялись древние в этом городе? И почему он был брошен?