А Алекса... остается надеяться, что сестру спасет кардинал. Ага! А почему сразу не лично Творец - в окружении сонма праведников?

Вернуться в Лютену, спрятав где-нибудь Диего? Хороший вопрос - где? Друзья, союзники, добрые жители Лютены - кто-нибудь, кому не безразличны дети покойного полководца и героя Алехандро Илладэна! Ау, откликнитесь!

Ау... Такой тишины не бывает даже на кладбище.

Дорожная пыль под копытами Соколицы, мелко покрапывает дождик - его только не хватало! Мышасто-свинцовые тучи вот-вот свалятся на голову.

Слабый проблеск робкой луны. И два всадника - между жизнью и смертью. Между двумя смертями.

И сотни миль до Аравинта.

Глава восьмая.

Эвитан, Лютена.

1

Портреты. Целая галерея давно умерших людей. Галерея без начала и конца.

Портреты.

Ральф Тенмар хищно улыбается с ближайшего. Ирия, как завороженная, шагнула к нему...

Где-то плещутся волны Альварена, злобно смеется мать, печально качнулись седые косы Катрин...

А на портрете герцога - лишь пустота. Мертвая парадная зала, пунцовый набивной бархат, тяжелое древнее золото. И багрово-червонные отсветы - в черных глазах Ральфа Тенмара. Теперь он стоит рядом с пустой рамой.

Ирия против собственной воли протягивает руку. И тонкие, сильные пальцы смыкаются на ее запястье. От ледяного прикосновения враз похолодевшем.

- Круг смыкается, Ирэн. Никому не уйти от судьбы. Я был прав - даже когда ошибался.

Его больше нет. И там, где он сейчас, известна правда о живых.

- Теперь вы знаете, что я вам лгала.

- Ты не лгала.

Неужели и там, за порогом, мертвым неведомо то, чего не знали живые?

- Лгала! Послушайте...

- Это я тебе лгал - слишком о многом. И не только тебе. Но у нас мало времени. Это - Ирэн. Моя племянница...

Кому он представляет ее? Давно умершим людям? Здесь ведь больше никого нет...

Левое плечо прожигает знакомая боль. Золотая ткань бального платья расцветает кровью. Алое и золотое... И черное. Бездонная тьма в глазах старого... мертвого герцога.

Древний клинок в его руках окрашен кровью. Ее кровью.

Ветер, кровь и серебро...

Ральф усмехается глазами короля Адальстэйна. Ральф? Нет, он - на портрете. По-прежнему гордо взирает на незваных гостей, что смеют нарушать покой древнего замка и его последнего хозяина.

Старый герцог застыл в золотой раме. А рядом с Ирией - Джек. Его лицо полускрыто сумрачным лиарским туманом. И новые клочья ползут и ползут в бархатно-золоченую залу - неведомо откуда...

Кровь стекает с кинжала в руке оборотня, алые капли падают вниз... и исчезают в густеющей дымке.

- Клятва на алтаре священна! - Во взгляде Джека - печаль. В древних глазах, что уж точно старше нынешнего лиарского замка...

Наплывающий туман заслоняет золото и пурпур. Заволакивает портрет Ральфа, его взгляд и усмешку... и глаза - той же глубокой черноты, что и у Джека.

- Случившегося не изменить.

Кровь струится из раны, а боли больше нет. Странно... Весь рукав пропитался алым. Даже кольцо на левой руке побагровело. Кольцо... подарок Ральфа Тенмара. На правой носят лишь замужние дамы. И вдовы.

Ирия попыталась рывком высвободить руку. Джек отпустил ее - и боль мгновенно вернулась. Даже кольцо отяжелело в разы.

Герб... Это он такой неподъемный. И его опять не разглядеть...

- Выбор сделан, - печально качает головой оборотень, оборачиваясь к портрету.

- Выбор сделан, - чеканные черты Ральфа Тенмара вновь проступили в тумане.

- Она поклялась.

- Она поклялась...

- В чём поклялась?! - не выдержав, заорала Ирия.

Уж этим-то двоим она точно никаких клятв не давала!

- Ты поклялась, и боги тебя услышали, - грустно вздохнул Джек.

В ушах взорвался прибой, алым золотом полыхнуло кольцо с неразличимым гербом. Рану обожгло случайное касание золотой струящейся ткани... Зачем Ирия позволила облачить себя в это платье?

Альварен плеснулся совсем близко. Теплые, ласковые волны обволокли ноги, мигом залили туфли...

А вода здесь - откуда? Альварен затопил замок... А если прилив не остановить - зальет и галерею с портретами!

Уже по колено... выше... Мокрая ткань тяжелеет, липнет к ногам. Ну что за неудобное платье?

Где здесь выход?! Ирия кинулась к двери - наперегонки с водой. В коридоре волны захлестнули по грудь - осталось только плыть.

Рядом качается на волнах портрет Ральфа Тенмара. Его сорвало со стены - и теперь вода размывает краску. Шедевр Алиэ Готта гибнет на глазах. И не только он.

Потолок - высок, но уже так угрожающе близок! Всё ближе... Осталось аршина два, не больше...

Окно! Нужно окно!

Ирия подплыла к ставне, рванула - освобождая раму...

Чтобы понять: спасения нет. Замок погрузился на дно древнего озера. Если там вообще есть дно...

2

- Госпожа баронесса!

Непроглядная тьма, мягкое ложе, комната лютенского особняка... Жесткий переплет книги под головой, боль в затекшей щеке, боль в левом плече.

Шелест дождя за окном. И всё громче - стук в дверь. И настойчивее голос Пьера:

- Госпожа баронесса, откройте - это срочно!

Так, Ирия заснула за чтением очередной легенды лингардско-тенмарского цикла - и свечи погасли. А ночью разошелся дождь. И, соответственно, заныло плечо. Как у старой бабки - на погоду. Даже смешно - застуженный в Альварене порез вообразил себя боевой раной. А Пьер - хозяином особняка, раз ломится в дверь баронессы.

Ломится?

Просыпайся, дура! Так, зажигай свечи. Одевайся, живо!

- Пьер, я сейчас. Что случилось?

- У нас гости, госпожа.

Если солдаты - Пьер сказал бы это прямо или нет?

- Что за гости?

- Ваши родственники, госпожа баронесса.

Призраки Леона и Полины, кыш! У Ирэн Вегрэ - совсем другая родня.

Подсвечник в одну руку, шпагу - в другую.

Нет, подсвечник поставь на тумбу. Иначе чем дверь откроешь - зубами?

Пытаясь на ходу превратить помявшееся платье в выглаженное, Ирия откинула крюк. Если в коридоре солдаты - значит, особняк уже окружен. А как они умеют вышибать двери - мы уже видели. Мигом пожалеешь, что сон - не явь. Впрочем, он тогда как раз - "в руку"...

Из коридора пахнуло зябким холодком. Погода Лютены опять забыла, что на улице - весна. Все-таки холодно на севере...

Давно южанкой заделалась, Ирия Таррент?

Если Пьер и ошалел от зрелища полностью одетой и вооруженной до зубов госпожи, то виду не подал. Понял уже, что в хозяйки ему достался не кисейный цветочек.

Да и сам слуга выглядит... Все-таки солдаты? Явились за компанию с родственниками?

- Так кто именно почтил меня своим присутствием?

Надо бы пригласить Пьера в комнату. А если перекуплен - избавляться от него тоже лучше при закрытых дверях.

- Госпожа Соланж Тенье, господин Констанс Лерон...

Еще не легче. Соланж сбежала с Констансом? А он, соответственно, решил, что все-таки создан для любви? Душа поэта - переменчивее ветра... кажется, это сказал Грациани.

- ...госпожа Софи Тенье, госпожа Одетта Лефрэз.

А семейки Гамэль и барона Огюста Альбрэ с ними нет?

- Где гости?

- В гостиной. Мари подает им вино и кемет.

Беременной Мари лучше среди ночи не вставать, но другим слугам доверия нет. Даже такого.

- Входи, Пьер.

Все-таки остальное лучше спрашивать не в коридоре.

А догадка летит ко всем змеям. Для чего беглым влюбленным брать с собой глухую как три пня престарелую кузину Одетту и малышку Софи? Если Констанс и Соланж собрались тайно венчаться (непонятно, почему, - кто мешает явно?) или вообще обойтись без церковного благословения... Нет, последнее не вяжется. Столь почтенную даму берут с собой только в качестве дуэньи. А уж зачем сестренка - и вовсе не ясно.