– Даже смерть недостаточное наказание для него за все, что он сделал, – свирепо заявил Фердинанд. – И это лучшее, что я могу придумать!

– Послушай, Фердинанд, – мягко сказал его брат, – мы должны в первую очередь думать о том, что будет самым лучшим для твоей Виолы. Ты не можешь позволить себе совершить ошибку, иначе она запрется в «Сосновом бору» и никогда не выйдет за его пределы.

Фердинанд взял бокал с вином и сел в кресло.

На следующее утро Виола читала, сидя в гостиной, пока ее мать давала Марии урок математики. Во всяком случае, у нее на коленях лежала открытая книга, и она иногда даже не забывала перевернуть страницу, но ее руки были холодны как лед, сердце гулко стучало в груди, а мозг находился в смятении.

Все, что ей нужно, – получить расписку Кирби. Днем из соседней гостиницы в западном направлении отправлялся дилижанс. Она могла уехать на нем. Ханна уже упаковала их вещи. Конечно, ее мать будет разочарована. Она уже настроилась отправиться на чай в Дадли-Хаус. Она твердо верила, что лорд Фердинанд повторит свое предложение и на этот раз Виола не откажется принять его. Но ей придется смириться.

Вне всякого сомнения, сегодня утром его светлость посетит Дэниела Кирби. Или, возможно, он был там вчера, но ждал до сегодняшнего дня, чтобы послать ей расписку.

Он определенно не подведет ее, в противном случае он получит Лилиан Тэлбот в качестве невестки. Онемевшими пальцами Виола перевернула очередную страницу.

Тут дверь гостиной распахнулась, и в комнату влетела Клер, размахивая письмом. Виола вскочила на ноги, и книга упала на пол.

– Это мне? – воскликнула она.

– Да, посыльный только что принес его. – Клер радостно улыбалась. – Возможно, это от мистера Кирби, Виола.

Может быть, он уже подыскал тебе место.

Виола выхватила письмо из рук сестры. Ее имя размашистыми буквами было выведено черными чернилами. Это был почерк герцога, который она видела в «Сосновом бору».

– Я прочитаю его в своей комнате, – сказала она и поспешила уйти, пока кто-нибудь не стал возражать.

Когда она тяжело опустилась на кровать и сломала печать, ее руки дрожали. Они с Ханной успеют на дневной дилижанс. Она никогда больше не увидит его. На колени ей упали два листка. Она не обратила на них внимания, пока ее глаза скользили по короткой записке, сопровождавшей их.

+++

"Поздравляю, – говорилось в ней, – обе бумаги составлены адвокатом из Йорка незадолго до кончины графа Бамбера.

Ф. Дадли".

+++

Виола взяла верхнюю бумагу с колен и раскрыла ее.

О Боже! Ее рука так дрожала, что она должна была подхватить бумагу другой рукой. Это была расписка, которую ее отец заставил написать Дэниела Кирби и в которой подтверждалось, что долги покойного Кларенса Уайлдинга были уплачены полностью и на все времена. На ней стояли две четкие подписи, а также подписи двух свидетелей.

Она была свободна. Они все были свободны.

У нее на коленях лежала еще одна бумага. Виола отложила ту, которую только что прочла, и развернула вторую.

Она смотрела на нее, пока ее глаза не затуманились и на бумагу не упала слеза. Виола ни на минуту не сомневалась в нем, но было так радостно держать в руках документальное подтверждение этого.

Отец. О папа, папа!

Она открыто плакала, когда дверь ее спальни приоткрылась и ее мать сначала заглянула в комнату, потом торопливо вошла внутрь.

– Виола? В чем дело, дорогая? Это письмо от герцогини? Она передумала принимать нас сегодня? Но это не важно. О Господи, что случилось?

Она собиралась подойти к дочери и заключить ее в объятия, но Виола протянула ей дополнение к завещанию отца.

– Он любил меня, – говорила она, рыдая, – он действительно меня любил.

Ее мать прочитала бумагу, сложила ее и вернула на колени Виолы.

– Конечно, он любил тебя, – мягко сказала она. – Он обожал тебя. Долгое время после того, как наши отношения испортились, он приходил, только чтобы повидаться с тобой. Я искренне верила, что он любил тебя больше всех на свете. Когда я вышла замуж за твоего отчима, мне больше не хотелось иметь с ним дело. Я была влюблена и была очень гордой. Я не задумывалась о твоих интересах. Он был моим любовником, но тебе он был отцом. Это огромная разница – теперь я понимаю это. Думаю, мой гнев на тебя за то, что ты приняла от него имение «Сосновый бор», был вызван ощущением своей вины. Мне так жаль!

Ты когда-нибудь сможешь простить меня? Я рада, что ты оказалась права и он действительно оставил тебе «Сосновый бор». Я искренне рада, Виола.

Виола вынула из кармана платья носовой платок и поднесла его к глазам, но, похоже, сейчас она не могла остановить слезы.

– Что это? – неожиданно спросила ее мать странным голосом.

Другая бумага. Виола похлопала рукой по кровати около себя, но было уже поздно. Документ был в руках матери, и она читала ее, широко раскрыв глаза в явном смятении.

– Бамбер оплатил долги Кларенса? – спросила она. – Какие долги? Долги мистеру Кирби? – Она подняла голову и посмотрела на дочь.

Виола не могла придумать, что сказать.

– Объясни мне, в чем дело. – Мать присела рядом с ней.

– Я не хотела беспокоить тебя, – объяснила Виола, – ты так сильно болела после смерти отчима. И было бы несправедливо по отношению к дяде Уэсли взвалить все долги на него. Я.., я пыталась оплатить все счета сама, но их было слишком много. М-мой отец был так добр, что погасил их все.

«Не задавай больше вопросов, мама».

– Ты оплачивала долги Кларенса, Виола? Его карточные долги? Из своего жалованья гувернантки? И также помогала нам?

– Мне самой требовалось очень немного, – ответила Виола.

Но ее мать заметно побледнела.

– Чем ты занималась в течение всех этих лет? – спросила она. – Ты не была гувернанткой, не так ли? И он не был нашим другом?

– Мама… – Виола положила руку на плечо матери, но та сбросила ее и с ужасом посмотрела на нее.

– Что ты делала? – закричала она. – Чем он заставлял тебя заниматься?

Виола покачала головой и закусила тубу, когда ее мать прижала дрожащую руку ко рту.

– О, моя девочка, – проговорила она, – что же ты делала, чтобы поддерживать нас? Что ты делала эти четыре года?

– Дядя разорился бы, – ответила Виола, – пожалуйста, постарайся понять. Дети и ты оказались бы в долговой тюрьме. Мама, пожалуйста, попробуй понять. Ты ведь не возненавидишь меня?

– Возненавидеть тебя? – Мать обняла ее, крепко прижала к груди и начала укачивать, словно ребенка. – Виола, мое дорогое дитя. Что я с тобой сделала?

Прошло какое-то время, прежде чем Виола отодвинулась от матери и высморкала нос.

– Я рада, что ты теперь все знаешь, – сказала она. – Это ужасно – иметь темные секреты от своей семьи, но теперь с этим покончено, мама. Теперь он потерял власть надо мной и Клер.

– Над Клер? – воскликнула мать.

– Он собирался использовать ее, если бы я не вернулась в Лондон, – объяснила Виола. – Теперь она в безопасности, мама, нашлась расписка Кирби. И «Сосновый бор» теперь принадлежит мне. Я собираюсь вернуться туда. После того как я там окончательно устроюсь, может быть, ты с детьми будешь жить у меня? Все хорошо, что хорошо кончается.

– Откуда взялись эти бумаги? – спросила мать.

– Их прислал лорд Фердинанд Дадли, – сказала Виола. – Как видишь, он разыскал их.

– О, любовь моя, – мать тронула ее за руку, – он все знает? И продолжает заботиться о тебе? Ты определенно должна испытывать добрые чувства к нему.

Виола поднялась и отвернулась от матери.

– Теперь ты должна понять, мама, почему невозможен этот брак, – сказала она. – Кроме того, он уже не возобновит свои ухаживания. Он прислал эти бумаги с посыльным.

Ее мать вздохнула.

– Тогда – это его потеря, – заметила она. – Бамбер…

Твой отец все знал. Виола?

– Да.

– Итак, он освободил тебя от пут и подарил «Сосновый бор», чтобы ты могла начать новую жизнь, – констатировала мать. – Он всегда был щедр. Мои жалобы, должно быть, казались тебе жестокими. Пойдем в гостиную и выпьем вместе чаю.