Что верно, то верно – ещё немного поворотив нос для приличия, девчушка тоже приступила к обеду. Маленькая уютная кухня снова наполнилась звоном вилок да чьим-то аппетитным чавканьем. Спешно проглотив свою порцию, Саша с максимально возможной для тарелки скоростью принялся мыть её.
– Как закончишь, тарелку замочи в раковине – помыв свою посуду, сказал он Ксюше, – Мама потом помоет.
– Хорофо.
На том и порешили – оставив сестру наедине со своим обедом, Саша быстро побросал в рюкзак некоторые учебники, которые ему понадобятся завтра, оделся, обулся и пулей выскочил из квартиры. Конечно, мама ругаться будет, что он не взял деньги, но сейчас его гораздо больше мучила совесть за лишние расходы. Иначе Саша поступить просто не мог – узнай она, что его снова нашла Настасья, и вынос мозга «из любви к сынульке» был бы обеспечен. Оно ему надо?
Перепрыгивая через лужи, едва слышно скрипя сапогами по свежевыпавшему, ещё не мокрому снегу, Саша изо всех сил старался не думать, что его ждёт, когда он придёт на место встречи. Мысль о том, что тут что-то не так, никак не оставляла его. Зачем, почему, для чего, как – все эти вопросы давно смешались для Александра в одну непролазную кашу, откуда не выбраться, ни разобраться. Стараясь не уходить в бессмысленные теперь размышления, всё больше ускоряя шаг в желании поскорее пережить ледяную, продувающую насквозь лёгкую весеннюю куртейку стужу вместе с толстовкой, старшеклассник почти вприпрыжку полетел в сторону станции метро. Молча слушая, как тихо колышутся высоченные ветви тополей, как скрипит под ногами свежий снег, как где-то вдалеке оглушительно лают две собаки, становилось гораздо легче дышать. В почти слившемся с облачным небом пастельно-сером дыму заводских труб на горизонте, за паром горячей, местами заиндивевшей теплотрассы, город выглядел самим собой – немного серым, слегка диким, местами грустным и унылым, порой отсталым от жизни, но именно таким всегда и был, и наверное, будет дальше Саратов. По крайней мере, его северная часть.
Правду говоря, много кому было интересно, как теперь выглядит Южный Саратов – не за Стеной у «Окна в Америку», отретушированная штукатурщиками потёмкинская деревня, не показываемые изо дня в день по их дряхлому телевизору трущобы, усердно навязываемые правительством в качестве «примера жизни по ту сторону» и разоблачаемые блогерами раз в неделю как обычное захолустье где-нибудь за Уралом, а таким, каким его видят сами южане. Хороший ли, плохой ли, тесный или просторный, добрый, злой – для всех северян собрат по ту сторону границы был загадкой, чьи огни порой мешают жителям приграничных домов уснуть, чьи звуки льются даже после наступления комендантского часа, чьи праздники видно издалека по ярким китайским фейерверкам. Вполне возможно, Настасья даже не подозревает, что приобрела и что потеряла, приняв решение остаться в Колонии. Однако чем чаще Саша об этом думал, тем больше понимал, что точно то же самое может сказать и о себе. Обо всех, чьи жизни разделили бетонный вал, контрольно-следовая полоса и колючая проволока.
Быстрым шагом по «Московской», в облаках своих бессмысленных размышлений лицо Саши выражало смесь непонимания и обиды. Ероша на ветру волосы, отряхивая их от снежинок, в ожидании поезда в центр задумчиво пуская комочки пара изо рта, глаза парня тоскливо таращились в наполовину стёршуюся жёлтую разграничительную линию. Прошли уже двадцать восемь часов с момента их с Настасьей встречи, а он только сейчас понял, что впервые за два года общался с человеком из «южного» города. Столько всего мог спросить у неё: сколько стоит у них пицца, когда люди там обычно ложатся спать, какого цвета их зубная паста – что угодно! И что же он сделал? Просто выплеснул свою ненависть на Настасью, но и от этого на душе у Саши не стало легче. Что ни говори, а эта рыжая для него по-прежнему загадка. Но стоило Александру подумать, кого же он ещё знает с Юга, как на станции плавно остановился шестивагонник в центр.
– Осторожно, двери закрываются! Следующая станция – «Молодёжная».
Двери с тихим шипением закрывают свою пасть, отрезая Саше путь назад. Усевшись на единственное свободное место в середине вагона, подросток чуть откинул назад голову, прислонившись затылком к прохладному, запотевшему стеклу. Одержимый мыслями, парень томно прикрыл глаза, оставив для зрения узкую щёлочку. Изо всех сил стараясь не заснуть, Саша максимально расслабился – в это время в поездах относительно мало людей, оттого и поездка становилась куда более приятней. Однако отключиться от реальности до конца никак не получалось: изо всех сил цепляясь краями за всё, за что только можно зацепиться, в голове Саши отчего-то мелькала женская школьная форма из Южного Саратова. Эти тонкие, синтетические блузки, пиджаки, юбки, едва достающие до колена – интересно, а ей самой в этом не холодно? Если подумать, так и ноги можно застудить, а то и чего похуже. Хотя самих девушек там, похоже, это не сильно заботит. А может, у неё всё-таки была верхняя одежда, а тогда просто решила покрасоваться – сейчас уже не узнать.
И всё же, почему он пошёл на встречу? Ни одной весомой причины Саша найти не мог. В конце концов, их с Настасьей больше ничего не связывает: теперь они свободны как ветер, по разные стороны Стены. Да и зачем ей сводить его с кем-то? Если хочет что-то передать, почему не передаст сама? Поговорить с кем-то, ему незнакомому – дала бы номер. Просто увидеть, что ты не одинок – да он никогда и не был один! Мама, Ксюша, друзья – что ему ещё нужно? А девушка – без неё прожить юноше в расцвете сил сложно, но можно. Может, это всё дурацкий розыгрыш? Просто намёк, что нельзя ему быть таким доверчивым – а он, дурак, опять поверил?
И вдруг у Саши в груди что-то ёкнуло. Схватившись за голову, подросток ошеломлённо вытаращил глаза в пустоту. Больно ударяясь о рёбра, сердце так и норовило выпрыгнуть из груди от ужаса. Трудно было поверить в возможность такого стечения обстоятельств, но к этому всё в конечном счёте и свелось: а если встреча в заброшенном кинотеатре – ловушка? Западня, устроенная Настасьей? Конечно, простому школьнику далеко до политических реалий мира сего, но прожив полтора года в городе на военном положении, все саратовцы сами прекрасно понимали: война продолжается. Пусть не слышно тех стычек, больше не гремят выстрелы, но их смертоносная аура попросту зашкаливала возле самой границы с Колонией. Поначалу никто не обратил внимания, но через месяц после возведения Стены городские службы начали бить тревогу: из Саратова начали пропадать люди. По одному, по два человека в неделю, редко больше, но факт оставался фактом: население города на самой границе за полгода потеряло без вести почти сотню своих сограждан. Родные, друзья ничего не знают, на работе ничего не слышали – словно испарились. В конце концов выяснилось: почти все исчезнувшие до этого встречались с кем-то в местах, самих по себе не людных, но рядом с которыми каждый день проходят тысячи людей, где так легко затеряться в толпе. А после полиция Северного Саратова объявила: двоих пропавших без вести нашли. На КПП «Чапаев» – со стороны Азовской Республики.
Оказывается, используя их знакомых – граждан Колонии, людей похищали и вывозили в Южный Саратов под видом «дипломатического груза». Опуская чудовищные подробности, северян насильно держали взаперти, в тёмном помещении, в железных клетках и только чудом паре из них удалось оттуда сбежать. После того инцидента между Северным и Южным Саратовом словно пробежала чёрная кошка: города взаимно обвиняли друг друга в похищении граждан России. Представители Колонии заявляли, что эти «так называемые беглецы» – лишь куклы в руках российского правительства, призванного дискредитировать демократические ценности Азовской Республики. Северяне говорили обратное. Кто прав, кто виноват, Саша наверняка знать не мог, однако был уверен: хотя бы малая часть тех, кто потом вернулся, вполне могли быть похищены таким способом. По крайней мере, выглядело это убедительно: Южный Саратов всегда старался всячески переманить жителей северной части на свою сторону, и хотя по заявлениям властей, у них ничего не получилось, иллюзия бегства из подконтрольной России части Саратова была. В голове Саши всё моментально встало на законные места: заброшенный кинотеатр, выходящий на проспект Кирова, рядом со Стеной, в позднее время суток. Чёрт – всё сходится! Подросток с силой стукнул кулаком по пустому соседнему сиденью – вот значит как! Ты теперь тоже… одна из них? От злости по телу Саши прокатилась мощнейшая волна разрушительной, беспощадной ненависти.
