– Во всех мало осталось.

– Ну да и что с того? Последние месяцы ж в школе! Нельзя просто сидеть в коридоре и залипать в книжки! В соревнованиях не участвуешь, «Зарницу» в этом году пропустил, с выпускным отсиживаешься – ты вообще тут или где? – пощёлкал Лёша пальцами у него перед носом, – Алё, гараж! Давай, вылезай из своей конуры! Хорош целый день киснуть.

Саша замолчал – в ответ было просто нечего сказать. Всё, что сейчас про него говорил «чувак в галстуке», было чистой правдой: до того, как в Саратов пришла война, имя Киселёва Александра было известно чуть ли не всей школе. Лучший ученик параллели, баскетболист с неплохими задатками к волейболу, активист и всё в этом духе, не было и дня, чтобы Саша не участвовал в делах школы. Стенгазета ли, подготовка к важному мероприятию или же просто помочь физрукам с дежурными вытащить какую-нибудь ненужную рухлядь, потенциал этого самородка каждый день где-нибудь да был задействован и использован по полной. Учителя хорошо знали об этом и редко возражали, если Сашу на их уроке кто-нибудь забирал – благодаря хорошим оценкам почти по всем предметам, эталон ученика школы №1 успевал везде и во всём.

Однако смерть папы, нескольких его одноклассников, трудности в семье и бедственное положение в городе поломали отточенный механизм – «Кровавая весна» словно подменила Сашу. С каждым днём фамилия Киселёв фигурировала в списках активистов всё реже и реже – перейдя в одиннадцатый, а потом и в двенадцатый класс, парень ушёл из спорта, перестал отпрашиваться с уроков ради чего-то, с его точки зрения, «не сильно стоящего», скатившись до уровня серой, неприметной мыши. Прежде такой же душа компании, как и Лёша, в скором времени школа №1 лишилась гения Киселёва Александра, и наверное, если бы не его друзья, забыла бы окончательно и о его существовании. Изредка Сашу ещё удавалось куда-нибудь вытащить, но давалось это с таким трудом, что мало кто решался на этот подвиг.

– Ну ладно, – неохотно шмыгнул он носом, – Хорошо, я подумаю.

– Давай-давай, а то вместо тебя Серёгу возьмём.

– Этого громилу? Да он же пол-площадки снесёт!

– Ну вот! Шутишь же – совсем другое дело! – Лёша сразу повеселел – Думай давай, не затягивай.

– Окай, окай.

Изобразив на лице улыбку, Александр махнул ему рукой. С чувством выполненного долга Лёша умчался наверх переодеваться – до начала урока оставалось уже всего несколько минут.

Убирая планшет обратно в рюкзак, Саша любопытно огляделся по сторонам. Из-за угла, возле окна, глаза его уловили сидевших на подоконнике, прислонившись спиной к доскам, двух девочек одного с ним возраста. Высокие, одетые в недавно вошедшие в моду, чем-то похожие на отменённую униформу тёмные женские пиджаки, из-под которых проглядывали светлые блузки, клетчатые юбки чуть выше колена и элегантно облегающие ноги белые чулки, своей красотой они прямо радовали юношеский взгляд. Одна с тёмными, идеально прямыми волосами до плеч, другая с миленькими каштановыми косичками, своим видом они как бы давали понять, что и здесь, в Северном Саратове, ещё есть место очарованию и красоте. Больше, в общем-то, никого в коридоре не было – кроме тихой болтовни Сашиных одноклассниц, ничто не нарушало тишину школьного коридора. Со стороны это выглядело странно и даже пугающе, но сам Саша, как и остальные, давно к этому привык.

Из-за двери послышался характерный знакомый стук ключа – учительница вот-вот откроет им кабинет. Щёлкнув дверным замком, дверь медленно отворилась и из неё раздался молодой женский голос:

– Двенадцатый «М», заходите.

Недолго думая, Саша взял в руку рюкзак и не спеша вошёл. Непривычная глазу белизна с порога ослепила взгляд старшеклассника: точно морщинами на увядающем лице женщины покрывшийся сеточкой из трещин потолок, выкрашенные в ослепительно белый цвет стены, преподавательский стол, газовые трубы, подведённые к партам – светлые тона попросту оккупировали кабинет химии. Три ряда деревянных столов с уложенным на них прозрачным пластиком хранили в себе порой так необходимые какому-нибудь лентяю подсказки в виде таблицы Менделеева и прочей дополнительной инфы. Матово-чёрная доска, ещё не тронутая меловой пылью, почти что светилась от ярких бликов флуоресцентных ламп. Водопроводный кран, подведённый к демонстрационному столу, вовсю сверкал своим алюминием.

Усевшись на привычное место за третьим столом в первом ряду, Саша достал из своего рюкзака толстую, драную тетрадь по химии и ручку – сегодня это всё, что ему понадобится. Сонно растекаясь по своей парте, Александр лениво наблюдал, как в кабинет один за другим начинали подтягиваться одноклассники. Помимо двух увиденных им девушек, внутрь вошли ещё шесть человек: пять мальчиков и одна девочка. Сонные с утра, по одеждам их вполне можно было определить на взгляд, как далеко он или она живёт отсюда: чем теплее одежда, тем дальше этот человек жил от школы. Большинство из них только что подошли, а потому, рассаживаясь по своим местам, многие ещё здоровались друг с другом. Кто-то из них сказал Саше:

– Доброе утро.

Уткнувшись носом в стол, просто чтобы дать понять, что он услышал, Александр вяло помахал рукой. Кабинет химии постепенно наполнялся голосами школьников. Негромкие разговоры однокашников между собой были не очень многословны: кто-то спрашивал про домашнее задание, кто-то зачем-то заговорил об экзаменах, кто-то просто хотел перекинуться парой слов с друзьями о настоящей или будущей жизни – так или иначе, шумной болтовни, привычной классам с большим количеством человек, здесь не было. Сложно винить в этом семнадцати-восемнадцатилетних мальчишек и девчонок – все они давно свыклись с тем, что их так мало. Привыкли, что сегодня они снова станут пленниками своей школы, невольными узниками Стены, вид на которую как раз открывался из окон тридцать первого кабинета.

Если бы Саша или кто-то ещё из его класса осмелился повернуть взгляд к окну, то непременно бы увидел, как за разделившей город на две равные половины Стеной высилось здоровенное, во всю длину пограничной части улицы, административное здание. Когда-то принадлежавшее какому-то банку, сегодня в нём откровенно нагло пристроилась военная комендатура соседней Колонии. Жёлто-золотой, своими чертами изрядно так напоминающий фашистского собрата, геральдический орёл на светло-голубом фоне на пару с НАТОвским крестом на фасаде изрядно мозолили глаза военным пограничного с ними государства. Хотя прямых конфликтов со времён окончания войны не было, отношения соседей с самого начала были и оставались напряжённые. Такое соседство школы №1 изрядно давило на обычных людей из Северного Саратова, но переехать в другое, более безопасное здание администрация позволить не смогла – так и осталась стоять прямо у самой Стены, бомбы замедленного действия, спусковой крючок которой может уничтожить её раз и навсегда.

Вскоре за дверью раздался пронзительный звук школьного звонка, возвестившего о начале нового учебного дня. Словно ожидавшая этого, в ту же секунду из-за двери преподавательской каморки вышла и села за стол учителя невысокая, довольно молодая для профессии учителя женщина. Её тёмные с едва заметным иссиня-чёрным отливом волосы, белый лабораторный халат, извечную привычку шумно листать классный журнал знал почти каждый ученик школы начиная с седьмого класса – Елизавета Львовна, довольно милая с понимающими химию, часто откровенно недолюбливала учеников, по той или иной причине отстающих от программы. Особенно от неё доставалось тем, кто засиживался в её кабинете в конце рабочего дня, но поскольку это занятие у двенадцатого «М» было единственным за всю неделю, к ним она обыкновенно была довольно мила.

Как по указке, восемь учеников одновременно встали и вышли из-за парт. Неохотно, Александр последовал их примеру – как ни крути, правила этикета обязывали его поприветствовать учителя.

– Так, а где остальные? – с ноткой недовольства в голосе спросила учительница.

Стоит помянуть чёрта, как вот он – быстро постучавшись в дверь, в кабинет химии ворвались и сразу встали возле двери четверо взмыленных, запыхавшихся старшеклассников. В одном из них Саша без труда узнал Лёшу Писарева.