Рыжая сделала два шага вперед.

– Зачем вы зажигаете свечи?

Я повела плечом.

– Так в моем мире говорят тем, кого потеряли, что помнят их и любят. Так с ними прощаются. Только в сердце эти люди всё равно остаются.

– А тот человек, ты до сих пор ставишь ему свечи? – я знаю, о ком она говорит.

– Уже нет. Но я приношу цветы на его могилу и вспоминаю его каждый день. Он умер, но всё равно живет в моей памяти, потому что когда-то он остался в моём сердце.

Тара ушла от меня с опущенной головой. Я не знаю, о чем она думала, но ей было так же плохо, как и мне. А может и хуже. Мне же всё слышался странный звон. Словно какая-то преграда рушилась. Но не моя. Снова чужое. То мысли, то эмоции. Это так ужасно. Мне ведь и своих сейчас хватает по самое не балуй.

И снова эмоции накатывают одна за другой. Чьи же вы?

Нет. Здесь даже думать не надо. Это рыжей. Это точно.

«Пора отдать дань памяти. Всем нам»

Когда Риз и Габиэл вернулись, я спала в ванной, в ледяной воде, а рядом на полу стояли девять свечей. Под настроение рыжей и я решила проститься. Утро встретило меня не только чужими мыслями, но и… не знаю, как объяснить.

Я словно стала рыжей. Утром я надела чёрное платье и накинула чёрные кружева на голову. Руки в чёрных перчатках сжимают цветы, а в сумке ещё несколько свечей. За тех, кого я знала.

Но это была она, а не я. Я же надела чёрные брюки, чёрную кофту и заплела в волосы чёрную ленту. Я спускалась по этажам, а студенты перешептывались. Они говорили о рыжей, а теперь видя меня с цветами и свечами в руках, они ошарашено замолкали.

Такое нарушение дисциплины не приветствуется. Но никто не остановил меня. Наконец я дошла до доски объявлений. Здесь уже лежит букет.

Положила цветы прямо на пол, а на доске написала маркером имена всех кого знала и зажгла свечи.

«Я помню вас и скорблю»

Это я написала над именами ребят, что совсем недавно сидели со мной за одним столом, в одной аудитории. Да. Мы не были друзьями, но мы были в одном аду. И теперь они ушли, а я осталась. Хотя, все же… были минуты, которые объединяли нас всех. Я буду помнить их всегда.

На занятие я пришла по звонку. Все молча, смотрели на меня. Снова колокол. Я даже не заметила, как прошло первое занятие.

Идем на следующее занятие в подвалы. Я прохожу мимо доски и вижу, что имен стало больше, несколько букетов лежат рядом с моими цветами. А свечи. Теперь памятные огоньки горят на всем периметре доски. Сразу видно, здесь постарались маги. Внутри пусто, но такое чувство, что боль потерь начинает понемногу отпускать мою душу. Или не мою…

Ко мне подошел Тиаль.

– Тебя вызывает директор.

Я кивнула и молча пошла к кабинету. Почему-то я спокойно восприняла то, что меня не схватили за грудки и не втянули силком в кабинет главной женщины этой Академии. Берсеркер внутри меня словно тихо произнес, что теперь с нами придется считаться.

Директор смотрела в окно, сложив руки на груди.

– Что происходит, Норт? – жёстко, требуя правды, спросила она.

– О чём вы?

– Тара Ирлейт. У её народа нет такой традиции.

– Вы правы.

– Так что происходит? Зачем ты зажгла свечи?

– Я прощаюсь с теми, кто мог бы стать моими друзьями. Скорблю вместе с теми, кто потерял своих детей, братьев, сестер.

А зачем скрывать правду? По-моему, все и так очевидно.

Госпожа директор обернулась.

– Зачем? Так ты лишь показываешь свою слабость. – на миг в её голосе скользнула брезгливость.

Но я не успела ничего сказать, за меня ответила Тара, появляясь за моей спиной. Вот почему было ощущение чьёго-то присутствия. Не показалось. Стоит прислушиваться к себе. Всё же… магия проснулась. Берсеркер словно согласно кивнул. Странно, почему свою магическую составляющую я воспринимаю как вторую сущность? Чувствую себя подобной оборотню, только моя вторая ипостась не волк, а берсеркер.

– Прощание, это проявление силы, госпожа директор. – девушка положила руку на мое плечо. – Это сила, имея которую, можно отпустить тех, кто ушел, и оставить память о них в своем сердце. Можно продолжить жить дальше, не таща за собой груз провинностей и грехов, страха, что ломает многих из нас.

Директор села в кресло и сжала виски.

– Как ты прошла сюда? – такая усталость в голосе, словно она титан, держащий на своих плечах целый небосвод. – Будь добра покинь мой кабинет.

Девушка сжала мое плечо и отпустила.

Она словно сказала мне: «Я здесь, рядом». А может быть и правда сказала. Чёрт! Не сойти бы с ума.

Едва за рыжей захлопнулась дверь, как директор задала новый вопрос.

– Что ты задумала, Норт? Ты понимаешь, что из этих ребят я должна вырастить элиту для служения в патрулях самого Перекрестка. Ты ломаешь наши устои, крушишь понимание мира. А это ни к чему хорошему не приведет.

– Простите, госпожа директор. Я лишь аутсайдер в этом мире. – припомнила я оскорбления, что так и продолжают лететь в мою сторону. – Вам нечего опасаться.

Директор встала и подошла ко мне.

– Нет, Норт. – она приподняла мою голову за подбородок. – Мой сын прав, в тебе есть потенциал. Ты способна изменить окружающих. Вот только во вред или во благо? Что ты принесёшь нам?

– О чём вы? – сделала вид, что не понимаю вопроса.

Но она не стала мне ничего объяснять или приказывать Тиалю снова пытать меня. Она повернулась ко мне спиной и пошла вглубь своего кабинета.

Я вышла из директорского кабинета и отправилась на занятие по зельям. Тара шла со мной рядом.

– Зачем ты это сделала? – спросила её.

– Мне было это нужно. Так же, как и тебе.

Я усмехнулась.

– Ну и как, помогло?

Девушка заулыбалась.

– Посмотри, теперь мы все можем проститься с теми, кого знали, а возможно даже любили.

На стенде появилось несколько фотографий. Тара прикоснулась к одной из них. На этой фотографии запечатлен парень. На миг он словно ожил.

«…Эй, лисичка, посмотри на меня! – тихо смеется парень.

– Не наглей, волк! Догоню, накостыляю. – и рыжие волосы попали в объектив»

– Он погиб летом, на высадке в Гаргу. Мы даже тела его не нашли. – прошептала она, начав теребить кольцо на пальце. – Я увидела это в твоей памяти. И захотела… чтобы его …вспомнили все…

Теперь я сжала её плечо. Мать твою! Что сейчас я видела? Терпи. Терпи. Вот сейчас, еще немного и в библиотеку. Зароюсь в книги и узнаю, что я такое.

Практика по зельеварению прошла в полнейшей тишине. Когда кто-то кинул в котел иглы морского ежа вместо иголок ехидны, все просто пригнулись и отошли в стороны, чтобы не попасть под обстрел. Инкуб рассеяно смотрел на нас. Надолго задержал взгляд на мне и всё же смог продолжить занятие, как ни в чём не бывало. Шуток сегодня от него мы не услышали.

Это был странный день. Они все прощались. У доски я видела даже Тиаля. Но в столовой я краем уха услышала, что и его мать тоже была у доски, в составе всего преподавательского коллектива. Похоже, видя, что данное не остановить, преподавательский состав решил представить всё так, словно это они сами решили ввести такую чуждую для их мира традицию.

Мой напарник не избивал меня сегодня, он сам был немного задумчив и рассеян. Нас отпустили с последнего занятия немного раньше, чем прогрохотал колокол, оповещая о конце всех занятий. Позже, Габиэл сказала, что доску памяти перенесли в главный холл замка. На первый этаж. Прямо напротив главного входа.

Только, когда день подошел к концу, я, наконец, смогла попасть в библиотеку.

– Здравствуйте. – тихо поздоровалась я с пустотой.

– Кх-кх. Здравствуй. – ко мне вышел слабый старичок. – О. Да. Про тебя мне говорили. Я ждал тебя пару дней назад.

– Кто про меня говорил? – сильно удивилась я.

– Молодой фон Аста. – усмехнулся старичок. – Он заинтересован получить тебя в свою команду.

– Не ожидала от него. – усмехнулась я, даже не думая скрыть иронию.

Присела за один из столов.

– Значит, берсеркер.