* * *

А до перехода была комната с плотно задернутыми шторами, треск камина и удобное кресло. Артём осознал всё: кто он, что с ним было, причину происшедшего. Дед Василий расщепил его энергетическое тело, перепрограммировал для него пространство-время и отправил туда, где оно сформировалось само по себе.

Где и когда это происходило, не знал даже он – инициатор, обладающий властью над тонкими материями. Старик «отпустил» сущность Артёма, и она уже самостоятельно нашла точку «появления». Теперь Артёму предстояло выяснить, как и когда, при каких обстоятельствах появилось его энергетическое Я. Это и есть инициация. Познав все процессы рождения, тонкоматериальная сущность Артёма получит возможность ощущать и понимать физику тонкого мира. А когда Артём познает законы тонкого мира, он сможет их осознанно применять, а то и манипулировать ими, как это умеет делать Василий.

Дед Василий родился в тысяча девятьсот двадцатом году в маленьком российском городке, название которого настолько незначительно в рамках мировой и, в частности, российской истории, что и не представляется необходимым вспоминать. Его способность воспринимать тонкий мир была совершенно случайно замечена проезжавшим мимо двора, где играл с другими детишками десятилетний Вася, инициатором, который даже не придал особого значения этому факту. Но, один раз соприкоснувшись, его сущность навсегда оставила связь с сущностью Васи, и когда пришло время для инициации, о нём вспомнили и почти бессознательно осуществили переход.

Кто это сделал, что при этом он ощущал, дед Василий не знал, да и знать особо не желал. Никаких чувств по этому поводу он не испытывал, после инициации всякая связь с инициатором пропала, возможно человек этот умер вовсе.

Но закинули его в высшей степени интересное место и время. Это неимоверно отдаленное будущее человечества, но, правда, на Земле, никаких воспетых фантастами и вожделенных футурологами других миров Василию ощутить не удалось. А то, что он осознал и понял, похоронено так глубоко и так накрепко в памяти у деда Васи, что никому из живущих в прошлом и поныне не известно. Сам он ничего не рассказывал, да и вообще старался об этом не думать. Но все поступки, отношение к окружающему продиктованы знанием о грядущем. Сам того не осознавая, он действует под влиянием путешествия в будущее, что для современников всегда выглядело и выглядит, мягко говоря, странно.

Из-за этого Василий часто встречался с непониманием современников, что, в свою очередь, привело к некоторой отстраненности от окружающего настоящего мира, и даже иногда Артём чувствовал в нем какую-то ужасную всепоглощающую тоску. Как будто старик лишился чего-то навсегда, о чём продолжает думать и мечтать. Весь его быт и вообще окружение – какое-то особенное, как будто продумано на два-три шага вперёд, одновременно удобное и ненавязчивое.

Артём лишь мог догадываться о том, с чем столкнулся деда Вася в переходе, но то, что он пережил сильнейшее потрясение, он был уверен на все сто. А тот никогда не отвечал на вопросы, касающиеся тех событий. Уводил в сторону разговор, если был в хорошем настроении, или резко обрывал его, если был не в духе.

При инициации каждый человек получает особо чувствительную точку на теле, через которую он, так сказать, «смотрит» на тонкий мир. Некоторые это энергетическое око называют «третий глаз». У Василия таких точки две, и расположились они прямо там, где у него глаза, поэтому ощущение реального мира у него сливается с ощущением тонкого мира.

К такому положению дед Василий так и не привык, двойственное восприятие мира, причём одновременно (ведь глазами мы воспринимаем около семидесяти процентов информации), до сих пор даётся ему крайне тяжело. И особенно тяжко это переносить в общении с людьми, так как контакт на тонком уровне идёт через глаза собеседника, а такое соприкосновение далеко не всегда желаемо и, вообще-то, не очень приятно.

Чувствующему энергетические сущности или души собеседников вовсе не всегда это хочется чувствовать, и делает он это только в силу той или иной необходимости. Дед Василий никогда не смотрит собеседнику в глаза и не показывает их, для него это слишком тяжкое испытание. И просто так, бесцельно, влезать в тонкий мир собеседника старик не испытывает ни малейшего желания. Ведь в такие моменты открываются энергетические каналы, энергия может уйти к собеседнику или наоборот. Коммуникацию на тонком уровне трудно контролировать, поэтому Василий прячет глаза.

* * *

Артём, или то, во что он теперь превратился, судорожно искал способы познать окружающий мир. Само по себе сознание в чистом виде не предполагает наличия каких-либо рецепторов, способных передавать информацию извне. Но дед Василий говорил, что сознание будет неотделимо от тела какого-то реального человека, с которым и будет взаимодействовать Артём во время инициации.

Это должно занять некоторое время, в течение которого сознание Артёма будет помещено в другого человека. Этот кто-то, вообще-то, и есть виновник инициации тонкого энергетического тела Артёма. Фактически он должен присутствовать при «родах» самого себя только на энергетическом уровне, а это, в свою очередь, спровоцирует его способности к дальнейшему развитию и совершенствованию.

Артём мысленно пошевелился. Есть! Сознание получило электрический отклик нервной системы человека, в тело которого он попал. Теперь Артёму предстояло разобраться в клубке откликов, что из них что. Какой отвечает за органы чувств – это первоочередной вопрос.

Такие ощущения, наверно, возникают у любого человека при рождении. Но ведь никто из нас этого не помнит, следовательно, осознанного опыта у человека не остаётся. Но где-то глубоко в подсознании, в подкорке эта информация есть, надо только её достать. У Артёма дело осложнялось тем, что тело осталось совсем в другом месте и времени, и ему требовалось обратиться к подсознанию чужого разума.

Дед Василий инструктировал его по этому поводу так: надо представить, как будто ныряешь в воду, при этом глаза плотно закрыты. И когда достиг дна, надо больно-пребольно удариться об это дно, желательно головой. По сути, пока не почувствуешь «боль», человек не родился. А в случае Артёма «подключение» к нервной системе другого человека в чём-то поразительно схоже с рождением.

Боль вообще всегда есть признак какого-либо движения, изменения текущего спокойного состояния человека. И теперь Артёму должно стать больно. Новые неприятные ощущения стали раздражать сознание Артёма, но информация, потоком вливавшаяся в сознание, несла столько интересного, что боль ушла на второй план.

Наконец информативных сигналов стало так много, что Артёму потребовалось их упорядочить по характеру ощущений, которые они порождали в нём. В отличие от предыдущих состояний Артём стал воспринимать себя как многоклеточное существо, а не как простейшая амёба, что представлял он собой сразу после перехода.

Временами Артём путался и начинал сначала, пытаясь разобрать природу тех или иных сигналов нервной системы хозяйского тела, в котором оказался. Им даже овладевало чувство безысходности этой затеи, ибо крайне сложно или почти невозможно разобраться в информационных потоках, когда не с чем сравнивать. Нужен некий фундамент, точка опоры, основываясь на которой можно постигать и приобретать дальнейший опыт. Артём поменял тактику, стал анализировать не первый попавшийся пучок информации, а что попроще, что лежало на поверхности дна, в которое он упёрся при нырке в сознание человека-хозяина.

И это сразу же дало результат, потому что самый простой опыт – первые чувства человека после появления на свет. Появилось ощущение пространства и времени, потом ощущение Я и всего, что окружает, – Не Я. Потом как будто что-то щёлкнуло, и на Артёма полился поток информации, который он мог уже воспринимать осознанно и делить на разные чувства. Он стал ощущать окружающий мир органами чувств человека, в тело которого «поселилось» его сознание. Сначала этот поток лился непрерывно и было сложно выделить главное, существенное, что-то, что заслуживало пристального внимания в тот или иной момент времени. Артём попробовал анализировать отклик каждого органа чувств по очереди, по отдельности. Так, он понял, что из них что: зрение, вкус, осязание, слух, обоняние. После этого он научился пользоваться в моменте времени каким-то одним чувством, оставляя другие в «режиме ожидания». То есть, случись что, он бы сразу обратил внимание на важный сигнал, но до поры до времени ненужная информация не отвлекала бы его от точки сосредоточения внимания.