XVIII ГЛАВА
Всю дорогу меня не покидали мысли о Роджере и Ками. Внутри, словно в огромном чугунном котле, закипала злоба, а вокруг то и дело плясали черти, заставляя все четче и красочнее представлять, как я убиваю Роджера. Голосом Сары они в унисон распевали одни и те же слова: "Когда теряешь любимого человека, ты готов на все. На любую месть".
И тогда я видел, как сжимаю руки на его шее в то время, как он задыхается, пытается вырваться и спастись. Но у него не получается. Я с наслаждением сдавливаю шею еще сильнее, пока он, наконец, не сдается и не повисает у меня на руках.
Или, приставив к его виску пистолет, заставляю признаться в убийстве Ками и Томи. Когда он во всем сознается, я несколько раз стреляю холостыми, наслаждаясь тем, как он вздрагивает от каждого щелчка. Он дрожит. По его вискам стекают капельки пота. Он просит не убивать его. Встает на колени и начинает рыдать, умоляя отпустить. И, когда его нервы на пределе, когда он плачет, словно ребенок, потерявший маму, я пускаю ему пулю в лоб. И потом еще одну. И еще одну. И еще. Пока у меня не заканчиваются патроны.
Представляя убийство Роджера, я каждый раз, когда он падал замертво, получал удовольствие, чувствуя удовлетворение за исполненную месть.
Впервые я не просто думал об убийстве, я четко представлял каждый свой шаг, чувствовал каждый поворот головы и движение руки. Слышал нервное, полное отчаяния и ужаса, быстрое дыхание Роджера. А уже через секунду видел темно-красную лужу, неровно обрамляющую его голову, и искаженное с замершими в страхе глазами лицо.
Я отошел и посмотрел на себя со стороны. Зверское желание убить Роджера сделало меня похожим на сумасшедшего, которых держат в одиночных камерах для их же собственной безопасности. Я действительно хотел избавиться от того, кто напоминает о прошлом. Несмотря на то, что я и без того его не помнил.
Но, подумав о своей семье, я раз и навсегда решил выбросить из головы эти мысли. Я не мог расстроить и разочаровать тетю Кэрол, доставив кучу неприятностей и переживаний. Она этого не заслужила.
Так, в борьбе с мыслями о мести и убийстве, я и не заметил, как быстро прошло время, и мне пора уже было выходить из автобуса.
У дома уже стоял мерседес Бэна.
- Я дома! - крикнул я, закрыв за собой дверь. В доме стоял полюбившийся мне еще с детства запах жареной курицы с чесноком и розмарином.
- Дэни, а мы все только тебя и ждем! - вытирая руки о фартук, вышла из кухни тетя Кэрол, и крепко обняла. Я тут же вспомнил все, о чем думал в пути, и мне стало стыдно.
Из гостиной доносились все знакомые мне голоса и звон посуды.
- Дэн, наконец-то! - увидев меня, Люси, перестала накрывать на стол и, улыбаясь, бросилась ко мне.
- Люси, ты задушишь меня! - улыбнулся я, обнимая ее в ответ.
- Ничего, в объятиях любви умереть не страшно.
Когда она снова принялась за дело, я стал внимательно за ней наблюдать, пытаясь понять, что изменилось. Перемены настолько бросались в глаза, что не заметить их было невозможно. Люси будто повзрослела с последней нашей встречи, которая была не так давно.
Она стала еще красивее, и, несмотря на то, что пыталась делать серьезный вид и сосредоточенно раскладывать вилки, ее глаза светились от счастья. Я понял, что она уже не с нами и не дома. Уже долгое время она была в другом городе, задыхаясь от счастья сбывшейся мечты.
- Бэну придется очень постараться, чтобы тебя там кто-нибудь не увел, - сказал я, пока никто не слышал.
- Дэн, ну ты что, - усмехнулась она. - Мы, как только устроимся, сразу распишемся. Бэн, вчера сделал мне предложение.
- И ты все это время молчала?!
- Мне просто не дали возможности сказать.
- Я рад за тебя! - улыбнулся я. - Ты действительно достойна счастья, как никто другой.
- Может, мы уже начнем, наконец-то, есть! - сказал Ник, входя в гостиную и, занимая свое место за столом.
- А, может, ты уже, наконец-то, поможешь вместо того, чтобы умничать? - недовольно сказала Люси.
- Это не мужская работа - с тарелками возиться.
- По твоим словам, так все вокруг не мужская работа.
Ник больше ничего не ответил, уставившись в планшет.
Все разговоры в этот день сводились только к отъезду Люси. Тетя Кэрол даже несколько раз расплакалась. Никто не любит расставания, даже, когда они выкладывают дорогу к счастью.
А сейчас я, действительно, был счастлив, что у меня есть такая семья, благодаря которой, я хотя бы на время смог забыть обо всех своих неприятностях.
Но у меня есть своя теория - радость долгой не бывает. И эта теория всегда требовала доказательств, которые и на этот раз не заставили себя долго ждать.
- Дэниел, как дела на работе? У тебя ведь уже закончился отпуск? - спросил дядя Джош, снова обмакнув меня в грязную лужу реальности.
- На работе? Хорошо... Отлично, - соврал я, не зная зачем. Никогда не обманывал своих близких. Но сейчас за меня будто кто-то ответил, завладев моим сознанием. Будто кто-то пытался уберечь меня от дальнейших расспросов, но не уберег.
- Значит, уже скоро мы снова будет читать новости в твоем исполнении?
- Да я пока не пишу. Так, изучаю архив за время своего отсутствия, чтобы разобраться в текущей ситуации, - продолжал я нагло врать, почти поверив в то, что говорю.
- Ну, и правильно, Дэни, не торопись. Тебе нужно спокойно влиться в работу, - поддержала меня тетя Кэрол.
- С твоим профессионализмом, Дэниел, это будет не сложно, - сказал Бэн, - Его статья о выставке Люси - живой тому пример. Я уже получил несколько поздравлений, что знаком с талантливым журналистом.
- Слышал, Дэн? Бэн знает, что говорит. Так что не вздумай бросать это дело, - сказала Люси.
- Да, хорошо, не брошу...
Договорив, я чуть не закричал: "Браво! Браво, Дэн! Ты пал ниже некуда, утонув в собственной лжи!".
Но тут же начал себя оправдывать, хотя, скорее всего, это уже был не я, а внутренний голос, который говорил, что так будет лучше, что теперь никому не придется объяснять, почему ушел с работы. Ведь я и сам этого не знал.
Это он заставил меня соврать, выдумав на ходу всю эту нелепую ложь. Он заставил меня сделать именно так, как того хотел он, снова забыв, кто из нас главный. Но ничего, останемся наедине и я ему напомню.
После ужина время полетело с огромной скоростью. Вокруг началась суета. Сборы. Слезы тети Кэрол и Люси.
До самолета оставалось всего три часа. На разговоры уже не оставалось времени. Все усиленно пытались побороть рассеянность, помогая упаковывать последние вещи.
Все, кроме Ника. Сразу после ужина он закрылся в своей комнате.
Когда в чемодан была положена последняя вещь, за которой кое-как закрыли замок, в воздухе резко подскочило напряжение, и каждый угол дома охватил дух болезненного расставания.
- Ну, что, все готово. Можно выезжать, - сказал Бэн, нервно перебирая в руке ключи.
- Люси, подожди! - услышали мы голос Ника. Впервые за последние несколько часов.
Он выбежал из своей комнаты с таким испуганный видом, будто боялся что-то пропустить. В руках у него был небольшой сверток, который он протянул Люси.
- Это тебе.
Отложив сумку с документами, она начала аккуратно открывать коробку.
- О, боже, Ник! - Люси достала кисть. - Это кисть Франчески?! Где ты ее взял? Она же стоит больших денег!
- Сэкономил на школьных обедах. Копил себе на новую игровую приставку, - говорил он, упираясь растерянным взглядом в пол. - Потом услышал, как ты рассказывала об этом странном предмете, и выкупил его на аукционе. Подумал, что тебе это нужнее.
- Ник... - голос Люси задрожал, и по щекам покатились слезы. - Спасибо большое.
- Мне для тебя ничего не жалко.
Люси еще больше расплакалась и обняла Ника, будто у нее могли отобрать его навсегда.
