После этого слова Саймона передернуло.
Когда он ушел, я, не раздеваясь, лег на кровать и закрыл глаза. Несмотря ни на что, мне все равно казалось, что поездка на кладбище была не окончанием моего расследования. Я чувствовал, что это только начало.
Постепенно я успокоился. Мысли прекратили своей бег, и я почувствовал облегчение. Небывалое спокойствие расслабило руки, ноги, лицо. Я закрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов и выдохов. И больше ни о чем не думая, будто ушел в себя.
- А я уже давно тебя жду, между прочим!
Я резко открыл глаза и сел.
- Что? Опять ты?
Эмили. Передо мной снова была эта сумасшедшая Эмили.
- А ты предпочел бы сидеть здесь один?
- Я бы вообще предпочел здесь не находиться. Да и без твоей компании бы обошелся. К тому же...
- Будешь со мной так разговаривать, я ничего тебе не расскажу! - перебила она меня и разозлила еще больше.
- Я с радостью бы переждал время своего присутствия здесь в тишине.
Эмили обиделась и отвернулась. В этот момент я даже обрадовался, что не придется больше слушать всю ее чушь. Но уже через несколько минут затянувшаяся между нами пауза стала меня раздражать.
- Эм, ну ладно тебе, не дуйся! Я так и быть выслушаю тебя.
Она будто этого и ждала. Повернувшись с лицом победителя, еще выждала контрольную паузу, как контрольный выстрел в голову, и продолжила.
- Я нашла твоих родителей.
Я ожидал услышать все, что угодно, но только не это.
- Серьезно?! - в растерянности спросил я, и начал оглядываться по сторонам. Мое сердце бешено забилось, во рту пересохло, ладони стали влажными и липкими.
Неужели я сейчас увижу их. Через столько лет я, наконец, смогу их обнять, рассказать, как скучал по ним, как живу, и как мне их не хватает.
От этих мыслей мое сердце заныло от боли, будто чья-то рука сжала его, и не хотела отпускать.
- И где же они? - я вопросительно посмотрел на Эмили, когда ожидание встречи затянулось.
- Дэн, нужно время, - сказала она спокойно.
Кулак освободил мое сердце. Но боль не ушла. Нельзя давать человеку надежду, а потом безжалостно ее отнимать.
- А если у тебя ничего не получится?
- Я же обещала! Значит, получится.
- А они помнят меня? - продолжать я заваливать ее глупыми вопросами.
- Дэн, ты же их сын! Конечно, помнят.
- Все так странно... Я с детства не видел их, даже во сне...
- А это не сон. Я же говорила тебе!
- Да как же не сон!? - я снова разозлился. - Ты опять пытаешься меня запутать! Я больше не поведусь на твои шутки! Достаточно того, что я сегодня ночью, как полный идиот поехал на кладбище искать тебя, поверив, что ты, действительно существуешь! Пусть хотя бы в этом странном мире. Но в моем мире от тебя нет ни следа! И меня достали твои шутки!
- Дэн, но это правда.
- Правда, говоришь? А почему же я тогда не нашел тебя?
- Потому что еще не время... И не того ты искал...
- Что значит не того?
- Все, Дэн, тебе пора...
Снова, ставшее для меня привычным состояние невесомости. Я хотел еще хоть на минуту остаться здесь и услышать все, что она не договорила. Но я не мог с этим бороться. Я медленно исчезал, видя в глазах Эмили, собственное отражение, словно смотрел в большое зеркало...
Я открыл глаза. В комнате было темно и тихо. Часы показывали начало двенадцатого. Голова гудела, как после недельной пьянки. Согревала лишь мысль о родителях и предстоящей с ними встречи.
Завтра ровно пятнадцать лет, как они ушли и оставили меня одного. Но теперь есть надежда, что мы снова будем семьей. И пусть только лишь в моих странных снах.
На следующий день я, купив газету, сел в автобус и поехал к дому, где мы когда-то жили. Это был памятник моему оборвавшемуся счастливому детству.
Все предыдущие годы этот день был тяжелым испытанием. Воспоминания. Боль. Похороны. Одиночество и непринятие действительности, которая так жестоко обошлась со мной. С ребенком, который только начинал жить, у которого было все, и вмиг этого не стало. Мир рухнул, не достроившись до конца. С грохотом обрушились стены и потолок, оставив после себя лишь пыль и обломки, среди которых я продолжал жить, не желая мириться с потерей и разрушением.
Но сегодня мне было легко. Я был благодарен не кому-то или чему-то, я был просто благодарен, что скоро снова обрету семью, которую у меня не по праву отобрали.
Пока автобус медленно ехал, собирая все светофоры и пробки, я решил позвонить тете Кэрол. Для нее сегодня, в отличие от меня, тяжелый день. Мама была для нее не просто сестрой, она была ее лучшим другом и самым важным человеком в жизни. Мы поддерживали ее как могли. Даже, когда, молча, сидели за столом, вспоминая про себя счастливые дни нашей большой семьи.
- Тетя Кэрол, как дела?
- Дэни, сынок, все хорошо, - по ее голосу было слышно, что она только что плакала.
- Я сегодня после обеда приеду домой.
- Конечно, мы будем ждать и...
Последние слова я уже с трудом разобрал. Тетя Кэрол тихонько плакала, а я слушал, не зная, что сказать. Любые слова здесь неуместны. Лучшей поддержкой будет только тишина. Понимающая, соболезнующая, горькая тишина.
- Тетя Кэрол. Пожалуйста, не плачь. У меня сердце разрывается...
- Хорошо, сынок, не буду. Тебе тоже тяжело... мы ждем тебя домой, Дэни...
Положив трубку, я долго смотрел в одну точку, а мысли были где-то далеко. Внутри снова образовалась пустота, вызывающая нестерпимую боль, которая не дает даже закричать. Она парализует, отнимает воздух, не давая дышать, она разрывает сердце на куски, снова их склеивает и снова разрывает. И так продолжается, пока она не решит, что хватит. Не ты, а она. Потому что именно она тобой управляет. А ты - никто...
Чтобы отвлечься, я развернул газету и первое, что бросилось в глаза - большой заголовок на первой полосе "Исцеленный мужчина жестоко убил бывшую девушку". И ниже подзаголовок "Ее тело на днях нашли в озере".
От увиденного мысли заметались в голове. Исцеленный. Убил. Бывшая девушка.
Я не мог в это поверить. И не хотел. Я был уверен, что тот парень не виноват. Наверняка, это просто совпадение. Операция здесь не причем. Несколько тысяч людей во всем мире каждый день убивают себе подобных, не проходя через операцию. И это не вызывает такой реакции. Сейчас это стало бытовой привычной новостью.
А здесь все обвиняют человека, ссылаясь только на то, что он побывал у профессора Стоуна.
Я дочитал статью до конца. Доказательств еще, действительно, не было. Пока этот парень только один из подозреваемых, но общество уже неоправданно поставило на нем клеймо убийцы.
Водитель объявил мою остановку, и я в спешке вышел, оставив газету на сидении. Не хочу больше об этом думать.
Наш дом находился в тихом районе с узкими улицами и небольшими домами, рассчитанными на одну семью. Родители никогда не хотели жить в многоэтажной бетонной коробке. Там им было тесно и душно.
Дом стоял у самой дороги. За пятнадцать лет в нем почти ничего не изменилось. Кроме штор на окнах, и высаженных вдоль фасада новых видов цветов.
И хоть он уже давно не принадлежит нашей семье, я все равно считаю его своим домом. Я здесь родился и провел лучшие детские годы. В нем хранятся самые теплые воспоминания, запах яблочного пирога и какао. Этого у меня никто не сможет отнять.
Я долго смотрел на него, вглядывался в окна, представляя, как бы мы хорошо здесь жили, не случись та страшная авария.
Я представлял, как каким-нибудь зимним утром мы выйдем на улицу, и будем вместе лепить снеговика, будем украшать во дворе елку, готовясь к новому году.
А за ужином мама скажет, что скоро у меня появится братик, а, может, сестра. И я бы счастливый кричал, что лучше сестра. Я буду всегда ее защищать и никогда не дам в обиду. Я бы радовался, что теперь в своей комнате буду не один, и мне не будет страшно засыпать, представляя, что под кроватью прячутся монстры. Ведь мне надо защищать маленькую сестру. Мне нельзя бояться. Мне нельзя ее подвести.
