Жуков с этой задачей справился отлично. Ликвидировав угрозу своим флангам, в период с 15 по 20 августа он перехватил инициативу у 'западных' и нанес в центре удар на Будапешт. Одновременно с этим войска правого крыла Юго-Западного фронта наносили вспомогательный удар на Краков, а левого, окружив войска "западных" восточнее Днестра, на Фокшаны, в Румынию. Правда, все эти три удара наносились в расходящихся направлениях, но выглядело это на картах красиво.

Окончательный исход игры зависел от решений, принятых сторонами 20 августа. Естественно, победившей стороной оказался Юго-Западный фронт 'восточных' под командованием генерала Жукова.

Таким образом, получилось так, что в целом по результатам обеих игр успеха достигала та сторона, войсками которой командовал Г.К. Жуков.

***

Вернемся снова к рассказу маршала Жукова.

В его описании явно ощущается одна нота. Недовольство Сталина и связанное с этим подавленное настроение военного командования. Причем, Жуков показывает недоумение его причинами. И старается передать беспредметность сталинского гнева, несколько сместив акценты на его недовольство работой Мерецкова. Но обратите внимание. Жесткое сталинское недовольство впервые, даже в его изложении, было высказано еще до начала командно-штабной игры. Более того. Здесь недвусмысленно описано резкое недовольство Сталина не конкретно Мерецковым, но явно всем высшим военным командованием. Вспомним описанный им эпизод выговора Сталина Тимошенко за преждевременно закрытое совещание. И ничем здесь пока Мерецков, вроде бы, еще не провинился.

Думаю, причину недовольства Сталина можно попробовать понять, присмотревшись к тому, о чем Жуков умолчал. И сопоставив его рассказы с теми странностями, связанными с проведением оперативно-стратегической игры, которые до сих пор заставляют исследователей удивляться.

То, что Жуков в своих мемуарах вообще не упомянул о второй игре, где "красные" одержали победу, в общем-то, понятно. Это было необходимым условием для того, чтобы создать впечатление, что недовольство Сталина имеет вполне понятное, житейское, так сказать, объяснение. Упомяни о второй игре и ее результатах, и причины недовольства Сталина оказываются за пределами этого объяснения. А так имеем готовую причину. Сталин от поражения "красных" впал в неконтролируемую ярость, под горячую руку подвернулся Мерецков, которого он почему-то невзлюбил, а потому обложил того "несколькими резкими замечаниями, о которых вспоминать не хочется".

А на самом деле мы видим, что Жукову "не хочется" вспоминать не только существо претензий Сталина к Мерецкову. Но и самое существо того, что произошло тогда на самом деле.

Из хода обеих оперативно-стратегических игр видно, что утверждение маршала Жукова о том, что Сталин был раздосадован неудачей "красных" , неубедительно. Потому, прежде всего, что "красные" потерпели поражение только в первой игре. А именно, в попытке развивать наступление севернее Полесья. Во второй же игре "красные", наоборот, одержали блестящую победу. Если уж говорить о его недовольстве действиями "красной" стороны, то более точным было бы сказать, что недовольство могла вызвать у него неудача "красных" по "северному" варианту наступательной операции. Но тогда уже можно говорить не об обманутых "патриотических" ожиданиях Сталина, а несколько о другом.

Это недовольство становится более понятным, если вспомнить его вопрос о неестественном соотношении чего-то с чем-то. Ведь ответа на его вопрос, в изложении Жукова, Сталин так и не получил. Что уже само по себе странно, поскольку на чьи-чьи, но уж на вопросы Сталина, конечно, положено было отвечать. А вопрос был действительно важный. Только правильно ли можно его понять в том виде, как это описал Жуков? Из его рассказа можно понять и так, почему, например, в первой игре против 60 немецких здесь выставлены лишь 50 советских дивизий? А так ли это?

Присмотримся еще раз к этой сцене.

"...Доклад у К. А. Мерецкова явно не ладился. В оценках событий и решений сторон у него уже не было логики. Когда он привел данные о соотношении сил сторон и преимуществе "синих" в начале игры, особенно в танках и авиации, И.В. Сталин, будучи раздосадован неудачей "красных", остановил его, заявив:

- Откуда вы берете такое соотношение?.."

Оставим на совести маршала его утверждение о том, что Сталин был раздосадован именно неудачей "красных". Всегда ведь можно допустить, что Сталин сам, в доверительной беседе, так прямо и выложил Жукову, да, мол, я так раздосадован неудачей "красных", что кушать не могу. Поэтому не будем останавливаться пока на этом утверждении. Гораздо интереснее другое.

О каком соотношении здесь идет речь? О соотношении сторон? Но оно определяется расчетами Генштаба, которые были изложены в записках на имя Сталина и Молотова в августе, сентябре и октябре. Поэтому ответ на вопрос, откуда взялось такое соотношение сторон, Сталину был хорошо известен. И сомнений у него ранее не вызывал, поскольку соотношение сторон определяется не чьими-то желаниями, а реальностью, такой, как ее видел, в данном случае, Генштаб. И как изложил в своих записках на его имя.

Причем о реакции Сталина на эти цифры говорит тот факт, что нигде они в этих последовательно поданных записках фактически не изменены. Это значит, что вопросов и возражений они у него тогда не вызывали. Получается, что принимал он их как данность. Во всяком случае, ясно, что воспринимал он тогда сведения о соотношении сторон, представленные Генеральным штабом, как вполне допустимую величину.

Поэтому вопрос Сталина, откуда Мерецков взял такое соотношение, не должен был касаться соотношения сторон "восточных" и "западных".

Только... А где здесь сказано, что Сталин спросил о соотношении сторон? Впечатление об этом пытается создать Жуков, это да, но даже он не рискнул спросить за Сталина о соотношении именно сторон.

Тогда о соотношении чего спросил Сталин? Ответ здесь можно найти, присмотревшись к условиям обеих игр. Ведь есть еще и соотношение сил в группировках на севере и на юге. Как немецких войск, так и советских. Группировка советских войск в обеих играх была дана фактически в соответствии с октябрьской запиской об исполнении замечаний Сталина по оперативному развертыванию РККА. Поэтому недоумений у него вызвать не могла. А вот в группировку немецких войск руководство игры произвольно внесло достаточно заметные изменения.

Напомню, что в двух записках Генштаба, от августа и сентября, указывалось, что немцы могут развернуть свои главные силы севернее или южнее Полесья. При этом соотношение сил в этих группировках предполагалось примерно одинаковым в обоих вариантах. Только местами менялись группировки, главная и вспомогательная. Но соотношение между ними всегда было одинаковым. Примерно 120 дивизий для главной и 50 дивизий для вспомогательной. При главном ударе на севере от немцев ожидали здесь сосредоточение до 123 пехотных и до 10 танковых дивизий. На юге, соответственно, до 50 пехотных и 5 танковых дивизий. При главном ударе немецкой армии на юге ожидалось сосредоточение здесь 110-120 германских пехотных дивизий и основной части танков, "...оставив для действий на севере 50-60 пехотных дивизий..." Это расчеты, в истинности которых расписались Тимошенко, Шапошников и сам Мерецков.