Инвест сказал мне, что японский генштаб уже обсуждает вопрос о позиции, которая будет занята в случае войны.

Предложения о японо-американских переговорах и вопросы внутренней борьбы между Мацуока с одной стороны и Хиранума с другой - застопорились потому, что все ожидают решения вопроса об отношениях СССР и Германии.

ЦА МО РФ. Оп.24127. Д.2. Л.463. Пометки: "Инф.Панфилов", "Кучету 22.06.41 г.". Заверенная копия".

Взято из сборника документов "1941 год", т.2.

Документ N 590.

Вопреки давним утверждениям о том, что это именно Рихард Зорге назвал точную дату начала войны, даже в этой его радиограмме от 20 июня нет ничего похожего на утверждение о том, что "война начнётся 22 июня".

Информация Одзаки Хоцуми о том, что японский генштаб обсуждает вопрос о позиции, которая будет занята в случае войны, была абсолютно верной. И это в Москве, зная уже о многом другом из иных источников информации, прекрасно понимали. Но во всём этом не было самого важного на тот момент. Когда?

Японский Генштаб может обсуждать вопрос об отношении к войне, которая случится через месяц или два, это вовсе не указание на близость к войне. Да и германский посол генерал Отт не сказал о том, что война начнётся скоро или даже в ближайшее время. Он сказал, что война неизбежна. Однако, неизбежность события вовсе не означает, что оно произойдет обязательно завтра.

"ЗАПИСКА ЗАМ. НАРКОМА ГОСБЕЗОПАСНОСТИ СССР Б.З.КОБУЛОВА С СООБЩЕНИЕМ АГЕНТУРНЫХ ДАННЫХ

N 2411/M

20 июня 1941 года

Совершенно секретно

16 июня с. г. ________ в Москве ________ в беседе заявил следующее:

"Я лично очень пессимистически настроен и, хотя ничего конкретного не знаю, думаю, что Гитлер затевает войну с Россией. В конце апреля месяца я виделся лично с ________ и совершенно открыто сказал ему, что его планы о войне с СССР - сплошное безумие, что сейчас не время думать о войне с СССР. Верьте мне, что я из-за этой откровенности впал у него в немилость и рискую сейчас своей карьерой и, может быть, я буду скоро в концлагере. Я не только устно высказал свое мнение ______, но и письменно доложил ему обо всем. Зная хорошо Россию, я сказал ______, что нельзя концентрировать войска у границ Советского Союза, когда я ручаюсь, что СССР не хочет войны. ... Меня не послушали, и теперь я абсолютно не в курсе дел. Меня осаждают все мои коллеги - _____, _______, _______ с расспросами, что происходит в Берлине, и я никому не могу дать ответа. Я послал ______ (_______) специально в Берлин, чтобы он выяснил положение и, кроме того, выяснил, как поступить нам всем здесь в посольстве в случае войны. Мое положение ведь тоже не совсем хорошее, когда вся злоба вашего народа может обратиться против меня. Может быть, через неделю меня уже не будет в живых ... Я не могу себе представить так же, как и ______ (_______), ______ (______) и все мои подчиненные того момента, когда начнется война. Мы все не хотим этого.

Возможно, что я, находясь здесь, и преувеличиваю, но я полагаю, что через неделю все должно решиться. Никто не хочет верить в возможность войны.

18 июня с. г. в Москву на самолете из Берлина возвратился _______. С аэропорта ______ направился к ______, где его ждали ______ (______) и _______. Беседа продолжалась около часа.

Через некоторое время после этого шофер _____ - ______ в разговоре заявил, что _____ раздражен тем, что Берлин держит его в полном неведении и что ______ не привез никаких сведений, которые дали бы возможность _______ соответствующим образом ориентироваться в сложившейся обстановке.

Зам. народного комиссара

государственной безопасности СССР Кобулов

ЦА ФСБ. Ф.Зос. Оп.8. Д.58. Лл.1978-1980. Машинопись, отпуск. В тексте имеются пропуски. \409\"

Взято из сборника документов "1941 год", т.2.

Документ N 593.

Судя по тексту, очевидно, что речь идёт о словах германского посла в Москве Шуленбурга. Отчётливое освещение несколькими разведывательными источниками ситуации, когда германский посол в Москве из-за своей примирительной позиции по отношению к Советскому Союзу фактически наглухо отрезан от сколько-нибудь значимой информации, безусловно вносило свою окраску в палитру общей картины надвигавшихся событий.

Все эти сведения Сталин читал. Он читал, впрочем, и многое другое, о чём мы с вами не знаем. Но даже из того, что мы с вами видели, эта картина вырисовывается совершенно однозначно. Для нас. Впрочем, можно ведь допустить, что Сталин не был так умён, как мы с вами, не правда ли? И этой информации, конечно же, не верил.

Микоян А.И. "Так было".

"...За два дня до начала нападения немцев (я тогда как зампред СНК ведал и морским флотом) часов в 7-8 вечера мне звонит начальник Рижского порта Лайвиньш: "Товарищ Микоян, здесь стоит около 25 немецких судов: одни под загрузкой, другие под разгрузкой. Нам стало известно, что они готовятся завтра, 21 июня, все покинуть порт, несмотря на то, что не будет закончена ни разгрузка, ни погрузка. Прошу указаний, как быть: задержать суда или выпустить?" Я сказал, что прошу подождать, нужно посоветоваться по этому вопросу. Сразу же пошел к Сталину, там были и другие члены Политбюро, рассказал о звонке начальника Рижского порта, предложив задержать немецкие суда. Сталин рассердился на меня, сказав: "Это будет провокация. Этого делать нельзя. Надо дать указание не препятствовать, пусть суда уходят". Я по ВЧ дал соответствующее указание начальнику Рижского порта. (В 1974 г. я прочитал в записках В.Бережкова - работника нашего посольства в Берлине, что перед началом войны советские суда, стоявшие в германских портах, были задержаны.)

У нас в Политбюро была большая тревога. Не может быть, считали мы, чтобы все эти сведения о подготовке войны Гитлером были фальшивые, ведь концентрация войск на нашей границе остается фактом и эта концентрация продолжается.

Правда, несмотря на такие установки Сталина, подготовка к войне у нас шла усиленно. Укреплялась Красная Армия путем частичной мобилизации, увеличивалось производство вооружения и т.д. Но все это делалось не такими ускоренными темпами, какие требовались. По мере усиления угрозы войны, особенно к началу 1941 г., увеличились государственные резервы и мобилизационные запасы. За последние полтора года до начала войны общая стоимость наших государственных материальных резервов возросла почти вдвое и составила 7,6 млрд рублей..."

Согласитесь, но насколько сейчас беспомощной выглядит попытка объяснить сталинский отказ от задержания немецких торговых судов неверием в скорую войну с Германией. И уже совсем смешно звучит "мы в Политбюро", да ещё и "несмотря на такие установки Сталина"...

Ну а если серьёзно, то причина сталинского решения понятна. Снова та же самая история. Указание без какого-либо повода насильно задержать в советских портах (а речь в данном случае должна была пойти, конечно же, не только о Риге) немецкие торговые суда было прямым актом вражды. На глазах у всего мира, что надо отметить, поскольку в морских портах одновременно всегда находится достаточно моряков из многих стран.