Между тем, существует по этому поводу свидетельство, зафиксированное в одном очень любопытном документе. Он приложен в сборнике "1941 год" к рукописи этого знаменитого доклада генерала Голикова.

"... Справка

27 апреля 1964 года

4 февраля 1964 года маршал Голиков обратился с письмом к начальнику ГРУ ГШ, в котором просил разрешения ознакомиться с "...письменным докладом РУ за моей подписью в адрес Инстанции и военного руководства о силах, которые фашистская Германия на то время может бросить против СССР в предстоящей войне и об основных операционно-стратегических направлениях наступления гитлеровской армии против Красной Армии".

По рассмотрению начальника ГРУ т.Голиков был в апреле 1963 года ознакомлен с этим документом. Он его признал. Внимательно прочитал, заметил, что все правильно изложено. В отношении выводов сказал, что они значения не имеют.

Начальник ЦА МО РФ (подпись)

ЦА МО РФ. Оп. 14750. Д. 1. Л.21(с об.). Рукопись, оригинал, автограф..."

Взято из сборника документов "1941 год", т.1.

Документ N 327.

Интересно, не правда ли? Спустя почти четверть века автор документа его прочел и снова согласился с его правильностью. В отношении же выводов сказал, что они значения не имеют. Что означают эти слова? То, что маршал Голиков не желал обсуждать с кем-либо свою прошлую роковую ошибку? Или что-то еще? Попробуем в этом разобраться.

Подумаем по возможности непредвзято, опираясь только на сам текст, но не на то, что о нем уже успели понаписать. И зададимся вопросом. Так чем же эти выводы так уж невероятны, чтобы приписывать их страху генерала Голикова? То, что война весной 1941 года не началась, так она и не началась. А значит, сведения о начале войны весной 1941 года действительно оказались дезинформацией. Чьей, это в данном случае даже и не важно. Дезинформацией.

Да, эту его фразу со времен еще ее первого упоминания маршалом Жуковым всячески стараются представить выражением той позиции, что дезинформацией генерал Голиков считал и саму по себе возможность войны с Германией. Именно это обычно имеется в виду, когда говорится о выводах из этого доклада. И не только говорится. Существуют даже историки, которые не смогли сдержать соблазн исказить подлинные слова из доклада и привести их в своих работах, изъяв из них слова о весне 1941 года. Те, кто читал "Рихард Зорге: заметки на полях легенды" понимают, о чём идет речь.

Нам же, думаю, достаточно просто оставаться на почве подлинных фактов. А подлинным фактом является тот, что выводы здесь касаются только весны 1941 года. И не надо здесь ничего за сказанное додумывать. Кроме того, если посмотреть доклад генерала Голикова целиком, то там как раз выражается уверенность в будущем нападении Германии на СССР. Просто Маршал Советского Союза Г.К. Жуков эти слова из цитируемого им текста опустил. Так ему, видимо, было удобнее для доказательства своей позиции.

Кроме того, всего за неделю до доклада Голикова один из двух его раскритикованных выводов совершенно спокойно предъявил Сталину сам генерал Жуков, заявив в своей записке о стратегическом развертывании на случай войны с Германией о том, что "...При условии окончания войны с Англией предположительно можно считать..." И дальше подробно изложил, как будет действовать Германия. После войны с Англией. Получается, что генерал армии Жуков "вводил Сталина в заблуждение" не менее успешно, нежели генерал-лейтенант Голиков. И даже ранее его.

Тоже атмосфера?

А как же мнение маршала Шапошникова и генерала Мерцкова о том, что нападение Германии на СССР возможно до окончания войны с Англией? Они-то почему подписывали свои документы, не замечая никакой атмосферы?

Вот маршал Жуков мимоходом упоминает о том, что "генерал Ф. И. Голиков представил руководству доклад". А кому конкретно из руководства? Это понятно, что Сталину. А кому еще? Почему прославленный маршал об этом не написал? Может быть потому, что, если признаться, что он был направлен не только Сталину, но еще и в копиях Тимошенко и Жукову, то надо каким-то образом рассказать о том, как сам он в марте 1941 года отнесся к выводам генерала Голикова? Ведь кивая на доклад генерала Голикова, который "вводил в заблуждение Сталина", он промолчал о своем собственном мнении по этому вопросу тогда, в марте 1941 года. Не потому ли, что его мнение ничем не отличалось от мнения генерала Голикова?

Теперь о том, что касается выводов. Почему маршал Голиков сказал что "они значения не имеют"? Так всё ведь совсем просто. Что мы видим перед собой? Высказано мнение докладчика. Имеет он на него право? Имеет. Должен он его высказать? Должен, поскольку это его профессиональная обязанность. Тем более, если именно это ему и было поручено. Значит ли это, что мнение его будет принято тем, кому направлен доклад, безоговорочно? Нет, не значит. Потому, хотя бы, что тот, кому доклад направлен, недоверчив и по всему на свете имеет собственное мнение.

Каким образом, позвольте вас спросить, вообще возможно то, что "... выводы из приведенных в докладе сведений, по существу, снимали все их значение и вводили И.В. Сталина в заблуждение"? Как выводы подчиненного могут ввести в заблуждение его руководителя, если он представил ему не только выводы, но и одновременно все данные, на основании которых он эти выводы сделал? У руководителя ведь и своя голова есть. И, кстати, еще вдобавок множество других источников информации.

Имея перед глазами всю исходную информацию, на основании которой автор доклада делает свои выводы, начальник вполне может как согласиться, так и не согласиться с ними. Вот если бы исходные данные, на основании которых были сделаны неверные выводы, в докладе не были бы приведены, тогда бы да, тогда автор доклада ввел бы Сталина в заблуждение. Но поскольку этого не произошло и все эти факты были предъявлены полностью, то руководителю в данном случае представляется полная свобода к тому, чтобы сделать выводы самостоятельно. И ничем выводы докладчика Сталина в этом случае не связывали. Голиков не гипнотизер, а Сталин не его пациент, чтобы тот ему что-то внушал.

Кроме того. Предъявленный доклад генерала Голикова, это ведь не единственный документ военной разведки, представленный Сталину. И даже не самый главный из них, как пытается представить маршал Жуков. Почему? Да потому что это - мнение марта 1941 года.

Между тем, оно почему-то представляется как мнение, неизменное до июня включительно. На самом же деле, начиная с апреля 1941 года количество донесений, говорящих о немецкой угрозе, резко увеличилось. И увеличилось, соответственно, число донесений, докладываемых Сталину. Какие-то из них мы еще увидим далее. Своими глазами.

Причина увеличения потока разведывательной информации была простая. Именно в это время, в апреле, а особенно в мае, увеличивается интенсивность переброски на восток немецких войск. Что и фикировала добросовестно советская разведка.

В марте 1941 года разведывательные донесения в основном носили характер словесных сведений. Еще раз вспомним о том, что ни одного документа о наиболее важных моментах, касающихся подготовки нападения, советская разведка не добыла. Во всяком случае, что касается срока начала войны. Информация была чисто словесной. А с ней ведь так, ей можно верить, но можно и не верить. Слово - это вовсе не факт.