- Ну, вот, заприметили мы жратву и стали следить. Плошку Чуара выносила, как и положено, ровно в полночь. До полудня еда стояла, куда потом она девалась - не знаю, может, ее птицы растаскивали, а, может и впрямь, мертвецы забирали гостинцы. Мы с Кухумом сговорились ночью наведаться к старухе на огород. Сказано - сделано. Через неделю ночью выбрались мы из дома через окно и бегом. Подкрались, видим: на краю огорода четыре свечки горят, а посреди миска, а в ней горячие лепешки дымятся. Мы вмиг у миски оказались и стали жрать, а свечи-то задуть не додумались. Вдруг слышим - визг. Старуха из дому вышла, нас заметила, да сослепу не разглядела, кто там. Мы испугались, замерли, а она на палку опирается и быстро-быстро ковыляет к нам. Кухум мне говорит: "Задирай рубаху и натягивай на морду, чтоб она нас не узнала!" Так и сделали. Старуха подошла и как запричитает дурным голосом: "Ай, Хазир, старый обжора! Ты, что ли, с того света пожаловал? И брата своего притащил! Тот еще кобель был. Как ты за порог, так он мне прохода не давал! Да еще сжирал все, что на стол поставишь! Видно, и на том свете вы не изменились, окаянные! Поели, и идите, идите к себе с миром!"
Брат меня в бок толкает и шепчет, мол, слышь, малой, уходим! Только рубаху с морды не снимай! Мы дали задний ход, и тут я ногой за корягу зацепился. Упал. Вскочил, но впотьмах направление попутал, пошел прямиком на старуху. А она как заорет! Не надо, мол, не забирай меня, мне еще рано. Схватила крепче свою клюку, и давай меня охаживать. Мы домой неслись так, будто за нами все силы мрака гнались, а она орала вслед. Прибегаем, на пороге стоит тетка, руки в боки, и большой прут держит, заметила, значит, что мы сбежали. А наутро она узнала про случившееся у Чуары и все поняла. Заперла нас в чулане, без еды. Сказала, три дня не выпустит. На второй день совсем голодно и грустно стало. Мы с братом стали петь, чтоб не так тяжко было. Сначала тихо, потом громче и громче. И вот когда мы так пару часов проорали, она нас выпустила, сказала: "Ладно, идите жрать. Если еще ваши песни услышу, помру!" Вот так песня чудо сотворила!
- Милосердная у вас тетка оказалась! - усмехнулся Максим. - Другая бы удушила за такие вопли.
Последние слова утонули в мерном рокоте вечной музыки Океана. Река Белая кончилась, стены каньона расступились, и навстречу суетным водам реки встала стена океанского прибоя. Сырой ветер, полный соленых брызг, запел во весь голос, заполнив собою мир.
У каждого спасателя к Океану свой счет, но первую встречу с ним запоминают все, тот ужас и ту завораживающую, смертельную красоту, которую внушают волны, ее можно сравнить с потоком лавы или с тайфуном. Океан велик, его мощь непреодолима, он властвует на планете со времени катастрофы. Максим видел внутренние моря, видел стремительные, полноводные реки, но ни одна вода, ни один шторм не могут сравниться с громовым пением Океана. Единственный уцелевший континент стал его заложником, щепкой, отданной на милость гиганту. С тех пор, как вся остальная суша затонула, частые бури терзают его со всех сторон.
Много раз Максим слышал о неустойчивости положения одинокого материка на планете, якобы ему нужен противовес, еще хотя бы один материк, а иначе не миновать катастрофы. Но, с другой стороны, судя по тем древним картам, что ему довелось увидеть, материки и раньше не были уравновешены. Не было, к примеру, Северного материка, который бы уравновешивал Южный. Согласно легендам, именно с него, с Северного материка, все когда-то и началось. Он первым ушел под воду.
* * *
- Вечный Свет, Коста, да брось ты его! Он же мертв.
Фредерик размазал по щекам слезы тыльной стороной руки. Сейчас ему было наплевать, решит Коста, что он трус, или нет, больше не было нужды притворяться, изображая из себя храбреца. К тому же Коста не смотрел на товарища.
Брызги холодных волн долетали до скал и каплями стекали по лицу, такие же соленые, как слезы. Одежда промокла, и резкий весенний ветер продирал до самых костей, его порывы все крепли, набирая силу. Прилив и шторм слились воедино, желая поглотить скалы и землю. Океан шел в атаку. Небо потемнело, смешалось с водой, ветер ревел на все лады.
Фредерика била дрожь от страха и холода, тело плохо слушалось. Мысленно он уже видел зеленоватые громады волн, накрывавшие его с головой. Вон они, подступают все ближе и ближе, а спрятаться некуда. Еще немного, и все! Жизнь его может оборваться, так и не перевалив за шестнадцать лет. Зачем он только полез сюда, что и кому хотел доказать? Героем ему все равно не быть, не создан он для спасения мира, сражений с чудовищами и поиска кладов. Не нужно ему никакого золота, только бы спастись! Почему вчера все казалось возможным? Вчера... Светлые Небеса, как давно это было! Что бы он только не отдал сейчас, чтоб оказаться дома!
Подросток с трудом протянул руку и дрожащими пальцами ухватил товарища за рукав:
- Коста, нас тут смоет?! Смотри, какие волны встают. Черные демоны, а не волны. Да, брось ты его! Давай заберемся на скалы!
Он понимал, что это пустые надежды. Скалы тут неприступны, забраться на них все равно, что пытаться переплыть Океан. Но, может, удастся хоть немного, хоть до ближайшего выступа, все же лучше, чем торчать у приливной волны.
Коста не обернулся, он сопел от натуги, таща прочь от волн бессильное тело Ёона. Ноги скользили, правое разбитое колено нестерпимо ныло, но парень ни разу не разжал рук, боясь, что волны утащат друга. Порыв ветра откинул мокрую прядь волос от лица, Коста был ему благодарен. В отличие от Фредерика, ему было жарко, кровь стучала в висках, а мышцы свело от натуги. Переведя дух, он выпрямился, оглядел воду и берег, силясь отыскать путь к спасению. Нет, ничего! Все те же камни, все та же сужающаяся полоса берега - ловушка, куда заманило их море. Коста сжал зубы. Не может быть, что все кончено! Он ощущал ответственность за ребят, за Фреда, который на целых пять месяцев младше, за Ёона, которому хоть и исполнилось семнадцать, но он слушал и верил Косте. Зря! Он ошибся, неверно рассчитал время прилива, решил, что они успеют миновать скалы и выйти к пещере. Не вышло. Океан отрезал путь, посмеялся над дерзкой попыткой, показал, кто здесь главный.
Как только они обогнули утес, заслоняющий берег, волны и ветер налетели с неистовой силой. Хуже всех пришлось Ёону, он был пониже товарищей, по молодости лет, обычной гномской массивности еще не набрал. Худощаво, невысокого подростка волны захлестывали до колен, а ветер норовил снести в Океан. Ёон не жаловался, он терпел, он очень хотел дойти до пещеры и добыть золото как его отважные предки.
Высокая волна подхватила его и поволокла в Океан. Падая, Ёон сильно ударился головой о камни и почти захлебнулся. Косте чудом удалось вырвать товарища из лап стихии. И вот теперь он тащил его, из последних сил споря с приливом. Медленно продвигался вдоль берега, надеясь найти широкую полосу пляжа или пологий уступ скалы, на который можно забраться.
- Брось его! Бежим! - в отчаянии выкрикнул Фред.
Коста поднял на товарища ясные голубые глаза, будто увидел впервые:
- Ёон жив, я его дотащу. Ты беги!
- Он умер. И мы умрем, если останемся здесь!
- Фред, он жив! Жив. Я слышал, он застонал. Мы должны найти путь наверх. Беги вперед, ищи.
Фредерик не двинулся с места, он стоял, не шевелясь, и смотрел на море, как смотрят кролики на удава, который вот-вот сделает свой смертельный бросок.
- Ну же, Фред, беги!
Коста плечом чуть подтолкнул приятеля, тот не шелохнулся.
- Я боюсь...
Это признание друга отняло у Косты больше сил, чем океан. Если парень открыто признался в трусости, значит, дела у них совсем плохи, значит, Фред считает, что скоро они умрут.
Коста из последних сил подтянул отяжелевшее тело Ёона поближе к себе, перехватил его подмышки и, пятясь, отступил к скалам. Все. Дальше идти некуда, но он упорно продолжал продвигаться вдоль крохотной полосы, отделяющей воду от неприступной стены. Он уходил все дальше от устья Белой, и сам того не зная, все дальше от своего спасения.
