Шторм разгорался все сильнее, и Гарик не мог заснуть. Он дрочил и переворачивался с боку на бок, стараясь улечься поудобнее. Живот сводило от жирной тушенки. Храп Володя заглушал низкие раскаты грома, впервые раздавшиеся где-то около полуночи. Подсвеченный циферблат офицерских часов на толстой руке Володи, свисавшей с дивана, показывал, что через десять минут Гарик исполнится одиннадцать. Мальчик лежал и смотрел, как с тиканьем часов день рождения подходил все ближе, думал о том, вспомнят ли об этом дядя и тетя, и гадал, где может находиться сервер порносайта, с которого он заказал порнуху.
Еще пять минут. Раздался треск. Гарик очень надеялся, что крыша не провалится, хотя, возможно, от этого станет только теплее. Четыре минуты. Вдруг, когда они вернутся, ╧ 4 по улице 75 лет со дня рождения лошади Маршала Советского Союза Семена Михайловича Буденного будет настолько полон писем, что ему как-нибудь удастся спиздить хотя бы одно?
Три минуты. Интересно, это море так ударяет о камни? И (осталось две минуты) что это за странный осыпающийся звук? Может быть, скала разрушается и уходит под воду?
Еще минута, и ему будет одиннадцать. Тридцать секунд... двадцать... десять... девять... - разбудить, что ли, Володю, пусть охуеет, скотина жирная - три... две... одна...
БУМ!
Лачуга задрожала, и Гарик сел очень прямо, глядя на дверь. Кто-то стучал снаружи, желая войти.
Глава 4 Конспиролух
БУМ! Постучали еще раз. Володя подскочил.
- Кто перданул? - глупо спросил он.
Сзади раздался шум - это дядя Владимир нелепыми скачками пробирался по комнате. В руках у него был новенький черный автомат Калашникова - теперь стало понятно, что скрывалось в длинном плоском пакете.
- Кто там? - прокричал он. - Я вооружен!
Наступила пауза. А потом -
ХУЯК!
В дверь ударили с такой сокрушительной силой, что она слетела с петель и с грохотом упала на пол.
На пороге стояла здоровенный жирный обезьян. Огромная зеленая ряха почти полностью скрывалась под густой гривой спутанных рыжих волос и бровей, но глаза все-таки можно было рассмотреть, они мерцали под всем этим как два больших алых рубина.
Обезьян протиснулся в хижину, сильно пригнув голову, но все равно смел гривой паутину с потолка. Он наклонился, поднял дверь и без усилий сломал ее пополам. Завывания бури стали слышны несколько громче. Обезьян оглядел присутствующих.
- Коньячку бы, а? - попросил он. - Заебался как собака.
Он прошел к дивану, где, вне себя от страха, сидел Володя.
- Подвинься, жирдяй, - сказал незнакомец.
Володя взвизгнул и убежал. Он спрятался за спину к матери, которая, в свою очередь, жалась за спиной у дяди Владимира.
- Ага, вот и Гарик! - воскликнул обезьян.
Гарик заглянул в суровое, зеленое, чешуйчатое лицо и увидел морщинки вокруг улыбавшихся глаз-рубинов.
- А я тебя во-о-о-от таким помню, - показал руками обезьян. - Скажи-ка, вылитый папаша, а глаза - укуренные.
Дядя Владимир со скрежетом втянул воздух.
- Я требую, чтобы вы немедленно покинули этот дом, пидар! - потребовал он. - Вы врываетесь... вторгаетесь... вводитесь...
- Отъебись, мудила, - отмахнулся обезьян; перегнулся через спинку дивана, отобрал автомат у дяди Владимира, с легкостью откусил магазин, прожевал, проглотил и зашвырнул разряженное оружие в дальний угол комнаты.
Дядя Владимир, подобно раздавленной мыши, издал писк.
- Короче, Гарик, - заговорил обезьян, поворачиваясь спиной к Разумовским, - поздравляю с день рожденьем! Вот, притащил тут тебе кой-чего - только, кажись, примял по дороге - ну, ничего, все одно жрать можно.
Из внутреннего кармана черного плаща он вытащил слегка помятую коробку. Гарик дрожащими пальцами открыл ее и обнаружил внутри большой липкий слоеный пирог из лаваша с тущенкой, на котором застывшим говяжьим жиром было выведено: "С днем рождения, Гарик!"
- Я ж на диете - возразил Гарик.
- Пирог это на закуску, а у меня с собой еще фляга с первачом - уточнил обезьян.
Задрав голову, Гарик посмотрел в лицо огромному обезьяну. Он хотел сказать спасибо, но слова застряли в горле, и вместо какой-нибудь грубости он нелепо прошептал:
- Вы кто?
Обезьян хохотнул.
- Точно, не познакомились. Ражий Огромаг, привратник и конспиролух в "НОДВАЯТСЕ".
Протянув невероятную ладонь, он целиком вобрал в нее руку Гарика и сильно потряс.
- Ну, как с коньячком-то? - напомнил он, почесывая жопу. - Кстати, ежели чего покрепше, тоже не откажусь.
Его взгляд упал на пустой камин, где валялись съежившиеся какашки бомжей. Он пернул и склонился над камином; никто так и не увидел, что же он сделал, но, когда спустя секунду гигант разогнулся, за решёткой уже полыхал веселый огонь. По отсыревшим комнатам сразу же разлилось уютное тепло, и у Гарика появилось ощущение, что он лежит в горячей ароматной ванне.
Обезьянище развалился на диване, который просел под его тяжестью, и начал выкладывать из карманов плаща разные вещи: медный фаллоимитатор, несколько упаковок склизких дешёвых сосисок, кочергу, одноразовый шприц, несколько иголок к нему и бутылку мутно белесой жидкости, к которой он основательно приложился, прежде чем приступить к приготовлению ужина. Вскоре хижина наполнилась запахом сгорающих на огне сосисок. Пока Огромаг трудился, все молчали в тряпочку, но, как только он снял с кочерги первые шесть штук аппетитных, пахучих, изрядно оплавленных сосисок, Володя еле заметно пошевелился. Дядя Владимир поспешно предостерег:
- Не бери у него ничего, Володя, он педофил!
Обезьян презрительно хмыкнул.
- Твоему пончику, Разумовский, ни к чему еще жиреть, так что не дергайся.
Он протянул сосиски Гарик. Мальчик невыносимо проголодался, и ему показалось, что он в жизни не ел ничего вкуснее. Во время еды Гарик не сводил глаз с великана. Поскольку никто ничего не объяснял, Гарик решился спросить сам:
- Извините, я так и не понял, вы кто?
Гигант основательно отхлебнул из чашки и утер рот тыльной стороной руки.
- Зови меня Огромаг, - сказал он, - как все. Я уж говорил, я - конспиролух в "Нодваятсе" - ты, ясенхуй, знаешь про "Нодваятс".
- Это порносайт такой прикольный, - признался Гарик.
