– И в чем она соврала?

– Я не могу сказать. Может она передала жезл, но не мадам этой, а может, не передала вообще.

– Мадам Бовари – это одна из сторонниц Наполеона. Она с ним была на острове Эльба. Туда Бонапарта отправили в первый раз. Но потом что-то заставило императора совершить безумный побег с острова! На что он рассчитывал? Может как раз на этот жезл? И по времени как раз все сходится.

– Но если так, то почему у Наполеона все закончилось так печально? – вспоминаю я про второй остров императора, остров Святой Елены.

– Здесь много версий может быть. Не успела привезти жезл, не довезла вообще, да мало ли чего? Это же послевоенная Европа! Сюрпризы на каждом шагу. Наполеоновские солдаты бродят в поисках убежища и еды.

Куратор неожиданно рассмеялся:

– Ты знаешь, откуда взялось слово шаромыжник? Нет?! Солдаты Наполеона, оборванные и голодные, когда по деревням хлеб у крестьян просили, все по-французски повторяли «Шер ами! Шер ами!». Что это значит? А? Отвечай, завсегдатай парижских кафе-шантанов!

Это он меня спрашивает. Это я в его глазах завсегдатай парижских кафе-шантанов. И сколько ему не объясняй, что езжу я во Францию исключительно к маме, он не верит!

– Это значит, дорогой друг! – отвечаю я.

– Во-во! А наши стали так попрошаек этих называть – шаромыжники.

– Странная история. Огромная армия, а Наполеон ее бросил. Потом этот невразумительный побег с острова. Что-то должно за этим стоять.

– Если принять за факт то, что у Бонапарта был жезл, а потом он его потерял, то многое можно объяснить.

– Мадам Бовари эта. Она действительно могла ему жезл привезти? Ну, теоретически?

– Могла. Я думаю, что император и бежал с острова святой Елены в расчете на это. Но что-то там не сложилось. Кстати, я узнал, что Бовари жила в Париже на улице Аустерлиц.

– Аустерлиц? – вспомнила я адрес из письма Потворской, – А это где?

– Это где-то в районе Лионского вокзала. Но судьба жезла неизвестна. Мы даже до вчерашнего дня не знали, что он появился в современной истории.

– А откуда все эти артефакты берутся?

– Артефакты – это куски, осколки какого-то неизвестного нам мира, – начал полковник, но в это время открылась дверь, и вернулся ректор.

Лицо начальника всего Института было холодно и решительно.

– Продолжайте-продолжайте, – скомандовал он.

– Да мы уже закончили, осталось некоторые детали прояснить, – ответил куратор.

– Детали – это хорошо, это то, что надо. Проясните, например, такую деталь, куда письмо могло уйти! – весело, но зло сказал ректор.

– Людмила о письме вспомнила? – не обращая внимания на злую иронию ректора, интересуется куратор.

– Она не помнит, ее больше сломанная машина вчера волновала. Но письмо она не сдавала, это точно. Мы проверили. Его нет ни в конверте Кузнецовой, ни у Людмилы. Что делать будем? – задал мне вопрос ректор. Неожиданно за спиной возник Грибус. Как он зашел незаметно?

– Надо Кузнецову под охрану взять, – серым голосом сказал он.

– Какую еще охрану? – возмутилась я, – Меня охранять не надо!

– Это не тебя будут охранять, а тот секрет, носителем которого ты теперь являешься. Ферштейн? – перешел на немецкий язык Грибус.

– Ферштейн, – машинально соглашаюсь я.

– Кузнецову в изоляторы поместить, пока не вспомнит, где письмо искать, – говорит Грибусу ректор так, словно меня и нет рядом!

Изоляторами у нас зовут закрытые зоны в цоколе здания. Там можно убежище сделать в случае нападения, а можно и человека закрыть. Где искать письмо, я не знаю, значит сидеть мне в изоляторах до старости. Я представила себе, как через много-много лет я, седая и беззубая, прошу воды у постаревшего, сгорбленного Грибуса! Стены изолятора пожелтели, местами облупились, а я все сижу! Грибус воду мне не дает, он у меня письмо требует.

– Меня искать будут! – возмущаюсь я, – Папа через два дня из Владивостока вернется, будет искать! И мама начнет беспокоиться!

– Кузнецова, ты где учишься? – неожиданно спросил ректор.

– В Институте, – не понимая, к чему он клонит, отвечаю я.

– В Институте Глобальной политики, – вполне серьезно дополняет Дед, – а это значит, ты какая-никакая, но будущий спецагент. Вот и придумай, как сделать так, чтобы тебя ни мама, ни папа, ни бабушка, ни прабабушка не искали. Придумала? Вот и мы придумали. Давно.

И я его поняла. Меня могут «отправить» на практику на Кавказ или на Чукотку, или на острова Зеленого мыса, хотя я даже не знаю, где они, эти острова.

– Все, – ректор поднимается с места, – Мой совет, вспомни, где письмо. Нам эти сложности тоже не нужны.

Дед как-то по-особому посмотрел на куратора, тот в знак согласия прикрыл глаза. Они уже все решили! И меня сейчас закроют в одном из бронированных помещений, где ни телефон, ни Интернет не берет. Ректор кивает Грибусу и уходит, а тот медленно подходит ко мне. Я слегка подвинулась на стуле, стараясь хоть немного увеличить расстояние, но стул как в пол врос.

– Ты будешь хорошо себя вести, и с тобой проблем не будет. Так? – спрашивает меня Грибус, – Мы спокойно пройдем до лестницы и спустимся вниз. Ферштейн?

– Их ферштейн зи нихт! – отвечаю я и смотрю умоляюще на куратора. Но тот именно в этот момент стал что-то писать у себя в блокноте. Он что, не видит, как меня хотят отдать этому животному?!

– Ну, нихт, так нихт, – соглашается Грибус, – Потом подробно объясню.

И берет меня за руку. Драться мне с ним что ли? Я опять смотрю на куратора, еще секунда, и меня уведет этот тонтон-макут! И в это время шеф поднимает голову от блокнота.

– Борис Эрастович, – как ни в чем не бывало, обращается к моему конвоиру шеф, – Вы пока оставьте Кузнецову здесь. Нам надо несколько моментов письма уточнить. Это сейчас единственная возможность найти его.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.