Воспитательница подбежала к Паше, подхватила его. И Паша еле слышно прошептал:

- Это я взял машинку...

Он думал, что воспитательница станет его ругать. Но она наоборот похвалила его.

- Молодец, Паша, что сказал правду, - сказала она.

Вскоре за Павликом пришёл папа. Воспитательница ему всё рассказала. Но Паше уже было всё равно. Папа всю дорогу ругал Пашу. А потом они откопали машинку. Папа думал завтра отнести машинку в детский сад, но Паша не мог больше терпеть:

- Папа, давай сейчас её вернем.

Они пошли обратно в детский сад. Почти всех детей уже забрали. Паша подошёл к воспитательнице и протянул ей машинку.

И в этот момент у Паши словно выросли крылья. Он стал лёгким-лёгким. И готов был взлететь в воздух. Но папа взял Пашу за руку и повёл его домой. А Паша почувствовал себя воздушным шариком, которого тянут за веревочку.

Да, взять чужое иногда бывает так просто, зато как не просто это исправить. Паша всю жизнь вспоминает эту машинку. И сколько он её вспоминает - столько ему и стыдно.

День по-английски

Папа занимался со мной английским. Мы с ним учили основные фразы и слова. Он считал, что то, что попадёт ко мне в голову до семи лет - лучше запомнится. Я действительно до сих пор помню те первые английские слова.

- Вот из ё нейм? - спрашивал меня папа.

- Май нейм из Даша, - отвечала я.

Потом я спрашивала папу:

- Вот из ё нейм?

- Май нейм из Коля, - отзывался папа и тут же меня спрашивал. - А как будет по-английски "собака"?

- Дог, - говорила я.

- А что такое "кэт"? - снова задавал вопрос папа.

- Кошка, - отвечала я. - Дог энд кэт.

В какой-то момент я решила, что достаточно знаю английский язык. И предложила папе:

- Давай сегодня весь день разговаривать только по-английски.

- Давай, - согласился папа.

Мы сказали друг другу "Хеллоу", что значит "привет". Спросили друг у друга, как нас зовут и сколько нам лет. Как будто мы итак не знали. Спросили "Как дела?". И задумались. Потому что сказать мне больше было нечего. Да и папе, наверно, тоже.

- Вот а ю гоинг ту ит? - спросил меня папа, когда пришло время обеда.

- Что? - не поняла я.

- Вот а ю гоинг ту ит? - повторил папа.

Я опять не поняла и стала требовать перевода. Папа отказывался говорить по-русски. В крайнем случае - изображал.

- А, ты спрашиваешь, что я буду кушать... - догадалась я, когда он стал подносить воображаемую ложку ко рту и громко чавкать.

Только как сказать, что я хочу ... Чтобы папа догадался, я стала изображать, как будто снимаю обертку с мороженого и облизываю его. Но папа упорно делал вид, что не понимает.

-Ты хочешь банан? - спрашивал он.

- Ноу.

- Ты хочешь съесть микрофон?

- Ноу.

- У тебя болит язык?

- Ноу.

Я не выдержала и спросила:

- Папа, а как по-английски "мороженое"?

Но папа вредничал и не хотел мне подсказывать. Или не хотел покупать мороженое. Он только продолжал спрашивать:

- Вот а ю гоинг ту ит? Вот а ю гоинг ту ит?

Я обиделась на папу и сказала:

- Дог анд кэт.

Но конечно папа не зажарил мне ни собаку, ни кошку, а налил гороховый суп.

Весь день мы отмалчивались и почти не разговаривали. Вечером я облегченно пожелала папе спокойной ночи - "Гуд найт" и легла спать. "Да, - вздохнула я. - Мне ещё надо учить и учить английский язык, чтобы хорошо на нем разговаривать".

Кика

Мама пришла вечером с работы, и мы с Пашей выбежали её встречать в коридор.

- Угадайте, что у меня в сумке? - загадочно сказала мама, даже не раздеваясь.

- Мороженое? - сразу выпалили мы.

Но тут из сумки, которую мама бережно держала перед собой, послышались какие-то то ли покрякивающие, то ли похрюкивающие звуки.

- Мама, это что-то живое!? - восхитилась я.

- Да, что-то живое, - одобрила мама.

- Это утка! - закричал Паша и запрыгал от предвкушения.

- Нет, не утка, - хитро прищурилась мама.

- Поросенок? - предположила я.

- Холодно, - решила мама сыграть с нами в игру "тепло - холодно".

- Кролик, - уже наобум сказала я.

- Очень холодно! - констатировала мама.

Мы стояли в коридоре и называли всех животных, которые только существуют, вплоть до медведя и крокодила. Но мама каждый раз говорила: "Холодно! Сосулька! Северный полюс!". И только когда Паша выкрикнул:

- Голубь!

Мама сказала:

- Ну ладно, это хоть немного теплее, чем ваши слоны и волки.

Мы усиленно стали перечислять птиц: воробей, галка, ласточка... Но всё опять было не то. Мама, похоже, уже устала и запарилась стоять в пальто, поэтому она сказала по слогам:

- По-пу-гай!!!

- Попугай?! - мы прыгали от радости. - Покажи!

- Только тише, а то вылетит, - и мама осторожно приоткрыла молнию на сумке.

Мы стали заглядывать в щелочку, но в сумке было темно и тихо.

- Мама, попугай умер! - ужаснулись мы.

- Ничего он не умер! - сказала мама. - Несите картонную коробку из-под кровати, мы его туда посадим.

Мы с Пашей быстро вытряхнули книжки, которые были в коробке, и притащили её в коридор. Мама положила в коробку сумку, раскрыв её, и быстро притворила картонные створки. Сначала было тихо, а потом мы услышали шуршание. Мы все втроем уселись возле коробки и стали наблюдать в щелки. Попугай выбрался из сумки и стал пытаться тоже понаблюдать за нами. Мы даже увидели его клюв и один глаз в отверстии коробки.

Мама рассказала нам, что к ней на работе в открытое окно влетел попугай. Мама быстро закрыла окно, а когда уже собиралась уходить с работы, погасила в комнате свет. Попугай, ничего не видя в темноте, замер, и мама без труда его поймала. А потом положила в сумку и привезла домой.

Поздно вечером с работы вернулся папа. Узнав о новом жильце, он вспомнил, что у тёти Вали есть небольшая клетка, в которой раньше жила белка, пока ей не купили более просторную. На следующий день был выходной, и папа съездил на другой конец Москвы за клеткой.

Мы с Пашей с удовольствием обустроили попугаю жилище. На дно клетки подстелили бумагу, поставили блюдце с водой и крышку от банки для корма.

Попугай оказался "девочкой". Это был волнистый попугай. Пёрышки у него были светло-зеленого цвета. Мама предложила назвать попугая Кикой. Так звали утку в сказке про доктора Айболита.

Теперь, когда у нас появился попугай, я стала мечтать научить его говорить. Наверно этот год, был самым спокойным в жизни моих родителей. Потому что, придя домой из детского сада, я больше не затевала никаких опасных игр, а сидела по несколько часов кряду возле клетки и повторяла похлеще самого заядлого попугая:

- Кика, скажи "Кика хорошая! Кика хорошая!"

Прошло пару месяцев, а Кика так и не сказала ни одного слова. Правда, папа, ещё в самом начале предупреждал, что самки, в отличие от самцов, редко начинают говорить. Но я была убеждена, что моя Кика - необыкновенная.

Кика действительно была очень умная и всё понимающая. Она научилась сама открывать клювом клетку, поворачивая замочек, и вылетать. А вечером сама возвращалась в свой дом. Ещё Кика умела играть в салки. Правда-правда! Мы с Пашей должны были бегать за Кикой по комнате и дотрагиваться до неё. Когда я или Паша её салили, Кика с громким писком начинала гоняться за нами. Мы считались пойманными, если Кика садилась нам на голову или плечо.

Летом мы поехали на дачу и, конечно же, взяли с собой нашего попугайчика. Чтобы Кика не улетела, мы стали перевязывать дверцу клетки проволокой. И так спокойно могли выносить её во двор, чтобы она подышала свежим воздухом.

Однажды мы оставили Кику на уличном столе, а сами пошли с Пашей гулять. Вернулись и первым делом поспешили к клетке. Клетка была пуста! Но дверца осталась закрытой! Как она выбралась? Мы стали оглядываться по сторонам, надеясь, что Кика где-то неподалеку. Она действительно сидела на яблоне, прямо над нами. Мы с Пашей стали звать Кику, но она не двигалась. Мы вынесли её любимые семечки и протянули ей. Но Кика даже не взглянула на них. Мы ласково подзывали Кику, но она не обращала на нас внимание.