Он услышал звон, который означал начало эксперимента и свидетельствовал о том, что к донору в Тобольском лагере применили первую меру воздействия. В тот же миг лейкоциты начали хаотично ускоренно перемещаться в поле зрения микроскопа. Зелинский нажал кнопку сигнала, сообщив о том, что реципиенты физиологически отреагировали на изменение психоэмоционального состояния донора.
Делая запись в лабораторной тетради, он охарактеризовал увиденную под микроскопом картину как "паническое поведение клеток крови", хотя термин "паника" вряд ли был применим к столь малым биологическим объектам. Вскоре прозвучал следующий звонок - эксперимент над неизвестным ему заключённым продолжался.
Дэйв МакРэй. Сборочный цех предприятия "Шлиссен АГ", пригород Нью-Дели, Индия, февраль 1979 года
"Эксперимент, именно, что эксперимент! Она относится ко мне, как к подопытному кролику!"
Держа в руках распылитель, я старался наносить синюю нитроэмаль ровным слоем. В накалившемся за день металлическом ангаре стояла дикая жара, и стекающий со лба пот заливал глаза под маской. Через респиратор поступал такой горячий воздух, что казалось, его можно пить как чай. Чертовски хотелось курить. С утра я покрасил уже четыре больших кузова, по очереди перенося их кабельным краном в зону сушки. Глядя, как чёрный металл скрывается за яркой синевой, я снова и снова прокручивал в уме наш вчерашний разговор.
Дернула же меня нелегкая связаться с местной аристократкой! Мне всегда казалось, что касты не более чем условность, особенно если это касается отношений между индийцами и европейцами. Со временем я понял, как глубоко ошибался на этот счёт!
Амрита принадлежала к касте марвари - купцов или нынешних индийских бизнесменов. Наряду с кастами священнослужителей, землевладельцев и военных, бизнесмены относились к высшим кастам, а трудяги, особенно с небольшим заработком - к низшим. Неприкасаемые - вот как она однажды уничижительно выразилась про таких, как я. Чем ты богаче, тем выше твоя каста, и об этом Амрита заявила мне уже во время нашей второй встречи. Конечно, европейцев, особенно нас, британцев, это деление не касалось. Но ее снобизм и гонор! Если бы девчонка не была так нереально хороша, я бы постарался поскорее о ней забыть. Уж очень неприятно было слышать, как тебя называют чуть ли не нищим, и это преподносится как забота о нашем совместном будущем! Разумеется, я не собирался на ней жениться, но те штучки, которые она показала в постели, просто сводили меня с ума. Никакого сравнения с нашими чопорными и холодными мисс с туманного Альбиона! А поскольку уезжать из Индии я не собирался, Амрита была просто идеальной подругой на ближайшие несколько лет. Впрочем, я старался не строить столь далеко идущих планов.
Мне совсем не хотелось её потерять - за годы своего пребывания на чужбине я "перепробовал" не один десяток местных женщин, и, не кривя душой, мог признаться себе, что моя красотка - лучшая. Видимо, хорошее воспитание, образование, природная красота и то, что французы называют шармом, сформировали из неё Женщину с большой буквы - мечту любого уважающего себя мужчины. Однако то, что её отец имел собственный офис в деловой части старого Дели, делало её, мягко говоря, спесивой.
Моя мизерная зарплата авиамеханика её абсолютно не устраивала. Помню, как она презрительно рассмеялась, когда я приехал на свидание в своём стареньком "Форде". "Дэйв, ты же заслуживаешь большего! У тебя золотые руки и колледж за плечами, ты мог бы стать владельцем собственной мастерской, а со временем - целой ремонтной компании! Бросай эту работу, а я поговорю с отцом, возможно, он тебе поможет".
Что ни говори, а браки с европейцами по-прежнему считаются выгодной партией среди новой индийской аристократии, и мне была понятна заинтересованность Амриты. Пришлось купить новый костюм, рубашку и туфли, чтобы соответствовать приличиям во время нашего знакомства с господином Кришнамурти Дешпанде. Кратковременный визит к отцу моей потенциальной невесты (я продолжал скрывать, что не собираюсь связывать себя брачными узами) принёс, по мнению Амриты, очень удачный результат. Её отец связался со своими деловыми партнёрами, и я по протекции получил возможность устроиться на новое немецкое предприятие "Шлиссен АГ", открывшееся недавно в пригороде Нью-Дели. Предложенная мне должность мастера сборочного цеха не требовала особенно высокой квалификации, однако была не из лёгких, так как в мои обязанности входила ещё покраска деталей и корпусов оборудования. По сравнению с этим работа авиамеханика казалась сущим раем, однако зарплату мне здесь платили в четыре раза больше. Ради этого стоило потерпеть, как говорила Амрита, "временные трудности".
Естественно, я уставал, да ещё как! После работы мне хотелось одного - принять душ, завалиться в постель и забыться сном, чтобы перед глазами прекратили мелькать ползущие под крышей цеха корпуса тракторов, комбайнов и сеялок, блестящие свеженанесённой эмалью фирменного тёмно-синего цвета.
Похоже, что от моего перехода в штат работников компании "Шлиссен" выиграла одна Амрита. Нехотя расставшись с "Фордом", с которым почти что сроднился за десять лет, я купил практический новый "Мерседес" с откидным верхом, и теперь моей прекрасной индианке было не стыдно подъезжать на нём к самому роскошному ресторану. Я получил возможность делать дорогие подарки, впрочем, инициатива чаще всего исходила от неё.
Мы смогли снять небольшую квартирку и даже обставить её с претензией на роскошь. Мне хотелось спокойной, размеренной жизни, остроту которой придавал бы волшебный секс, а моей подружке - блеска и веселья в обществе обеспеченных иностранцев, к которым с недавних пор я мог себя причислить.
Никогда не думал, что удовлетворять женские прихоти придётся таким каторжным трудом. Когда я сказал Амрите, что подобная "весёлая" жизнь не приносит мне ничего, кроме изнеможения, она сначала обиделась, а затем предложила следующее. Раз я так устаю от высшего общества, она будет иногда вечером брать мою машину и ездить развлекаться самой - разумеется, в рамках приличия, как и подобает невесте европейца. Не видя другого выхода, я согласился - не терять же её совсем! Итак, я приносил в дом деньги, а она их тратила. Но беспокоило меня не только это. Ревность ядовитой гремучей змеей заползла в мое сердце - вот что отравляло моё существование. Была бы она чуточку страшнее, глупее, вульгарнее, я бы, наверное, так не переживал. Можно сказать, что я своими руками создал для неё возможность покориться соблазнам. Трезво оценивая свою внешность, свой ум и способности, я понимал, что там, где она бывает, мне сыщется не один десяток более успешных конкурентов.
Меня беспокоило и некоторое охлаждение в наших отношениях. Амрита больше не проявляла инициативы, как это было в начале нашего знакомства. Теперь инициатором секса выступал только я, ловя себя на мысли, что она отдаётся мне как-то равнодушно, подчас механически, всё более напоминая тех самых чопорных замерзших леди с моей холодной родины. Регулярно возвращаясь домой поздним вечером, она часто прятала от меня глаза, заявляя, что устала не меньше меня, буквально с порога устремляясь в душ. В конце концов я решил проследить за ней, чтобы узнать, как она проводит время без меня. Вчера, сославшись на плохое самочувствие и сказав начальнику цеха, что, наверное, отравился в соседней забегаловке, я в первой половине дня отпросился с работы и поехал домой. Свернув на улицу, где стоял наш многоквартирный дом, я ударил по тормозам. Из подъезда вместе с каким-то модным европейцем, блондином с длинными прямыми волосами, в чёрных солнцезащитных очках, выскочила Амрита и быстро запрыгнула в припаркованный у тротуара роскошный "Роллс Ройс". Незнакомец сел за руль, и машина умчалась в противоположном от меня направлении.
Придя вечером с работы, я поинтересовался, как моя красотка провела без меня время. "Весь день просидела дома, скучая перед телевизором. Дэйв, дорогой, давай съездим поужинать в ресторан, ну пожалуйста, мы так мало времени проводим вместе!" - и естественно, никакого намёка на сегодняшнюю поездку.
