«На тот момент считалось, что Джобс представлял собой лишь разовую удачу, — рассказывает Кервин. — Было принято думать, что успех Джобса в Apple был просто счастливой случайностью, что доказывали две другие его компании — Pixar и NeXT. — Поэтому Стив не был подходящим человеком, чтобы представлять нас на Уолл-стрит. А Лоренс был как раз таким, он мог это успешно провернуть; он отлично ладил со Стивом, был очень-очень умным и очень-очень умело управлял ожиданиями институциональных инвесторов».
Кэтмелл отреагировал на понижение без тени раздражения, свойственного управленцам в подобных случаях. Его амбиции больше касались компании, чем его лично; он понимал, что следовало считаться с мнением Уолл-стрит. На встрече с сотрудниками, где было объявлено об изменениях, он пошутил, что никто не хочет быть президентом, поэтому ему не удалось найти кого-либо на свое место. Даже Молли отказалась, сказал он, указывая на сидевшую рядом овчарку — талисман компании.
В управленческую команду входили также Лассетер (как вице-президент по креативному развитию), Гуггенхайм (как вице-президент по производству полнометражных фильмов) и Кервин (как вице-президент и главный управляющий технологическим подразделением).
Подготовка к открытому размещению акций набирала силу, и весной в компании назрел раскол, открывший ящик Пандоры, полный слухов, негодования и в некоторых случаях ярости. До этого момента в Pixar не было богатеев, да и ожидать их появления было неоткуда. Кэтмелл и Лассетер зарабатывали соответственно по 160 и 140 тысяч долларов в год — достаточно для того, чтобы принадлежать к верхушке среднего класса района Залива, в зависимости от трактовки этого понятия, но очень скромно для их должностей по меркам Кремниевой долины или Голливуда. Лассетер водил потрепанную синюю Honda Civic.
Процесс открытого размещения акций пролил свет на детали предполагаемого распределения опционов акций. Для Комиссии по ценным бумагам и биржам необходимо было подготовить регистрационное заявление и другие документы, содержащие финансовые данные, а для потенциальных инвесторов — проспект эмиссии. Документы нужно было проверить и отредактировать, и вот тут-то информация и просочилась: лишь несколько сотрудников получат дешевые опционы на огромное количество акций. Кэтмелл, Леви и Лассетер должны были получить опционы на 1,6 миллиона акций каждый; Гуггенхайм и Ривз — 1 миллион и 840 тысяч соответственно. Если акции компании продадутся по планируемой цене в четырнадцать долларов, все они в одночасье станут миллионерами.
Разоблачение вызвало массовое возмущение. Если не говорить о деньгах, происходящее было глубоко символично: эти опционы будто недооценивали годы работы, которые посвятили компании все остальные. Они делали бессмысленным чувство принадлежности к пиксаровскому трудолюбивому сообществу — то чувство, которое собрало всех этих людей, делающих вместе высококлассную и интересную работу. К тому же было нелегко закрыть глаза на тот факт, что Леви, один из тех, кто получал больше всех, только что присоединился к команде.
«Вокруг этого разгорелся большой скандал, потому что одни получали все, другие — почти ничего, хотя пришли в компанию в то же время и вложили немало в развитие Pixar и в саму возможность сделать “Историю игрушек”, — рассказывает Кервин. — Такие, как Том Портер, Эбен Остби и Лорен Карпентер, работали здесь с самого начала и были частью “мозгового треста”».
Обычные сотрудники тоже получали кое-какие опционы, но помимо того, что они были несравнимо меньше, ими можно было воспользоваться лишь через четыре года. Даже те, кто остался в организации со времен Lucasfilm, т. е. проработал здесь более десяти лет; те, кто потерял свои акции при реорганизации 1991 года, — вынуждены были начать отсчет этого времени с нуля. Большая же часть опционов Кэтмелла, Лассетера, Гуггенхайма и Ривза были действительны сразу же — они могли стать акциями в любой момент.
«Я подумал тогда: ничего себе! Я проработал в компании восемь лет, а, чтобы получить право воспользоваться опционом, я должен проработать двенадцать, — вспоминает один из бывших сотрудников. — Кажется, эти ребята не заинтересованы в моем благополучии. Это все накопилось и привело меня к мысли: что я делаю? Я просиживаю здесь штаны, стараясь сделать Стива Джобса богаче, а он этого даже не ценит».
Выпуск большого числа фондовых опционов явился результатом заключенной в 1991 году сделки с Disney по поводу производства фильма. Поскольку Disney активно использовала трудовые контракты с собственными сотрудниками, она потребовала, чтобы Pixar также заключила контракты со всеми специалистами, занятыми в производстве «Истории игрушек». Руководство Pixar было против, опасаясь, что трудовые контракты испортят культуру компании; Кэтмелл всегда считал, что сотрудники должны оставаться в Pixar, только если того хотят, а не по причине обязательств, наложенных многолетними контрактами. Disney пошла на значительные уступки, однако продолжала настаивать на заключении договоров со всеми значимыми участниками производственного процесса. Таким образом, по условиям сделки Disney — Pixar от 1991 года Pixar должна была заключить договоры с так называемыми «ключевыми творческими силами компании» — в их число вошли Кэтмелл, Лассетер, Гуггенхайм и Ривз, чтобы гарантировать их работу.
Каждый из четверых теперь был в выгодном положении: не будь трудового договора, не было бы и сделки с Disney. Чтобы убедить их подписать контракт, Джобс разработал для них план участия в прибылях в феврале 1993 года. Шестнадцать процентов пиксаровской прибыли от фильма пойдет в «прибыльный фонд», а потом он будет разделен на четыре равные части. Пару лет спустя, когда Джобс планировал выводить компанию на открытый рынок, они опять оказались в сильной позиции. Советники Джобса указывали на то, что инвесторы не примут такой роскошный план участия в прибылях для горстки сотрудников, поэтому 28 апреля 1995 года Джобс и пять сотрудников из руководства компании договорились заменить этот план необычайно щедрыми фондовыми опционами. Хотя Леви не было среди участников прибыльного фонда, он также имел достаточно влияния, чтобы настаивать на щедрых опционах.
Тот факт, что это неравенство имело разумное объяснение с точки зрения бизнеса, не мог успокоить тех, кто оказался за пределами «золотого круга». «Стив часами разговаривал с сотрудниками, и я часами разговаривала с сотрудниками, стараясь объяснить, что все это делается для общего блага, — рассказывает Кервин, — что, если выиграют они, выиграем и все мы. Некоторые угрожали уходом».
Кэтмелл, Кервин и Гуггенхайм отправились в Пало-Альто, чтобы посоветоваться по поводу сложившейся ситуации с юристом, который занимался открытым размещением акций, — Ларри Сонсини.
Когда Сонсини окончил Юридическую школу им. Боалта Калифорнийского университета в Беркли в 1996 году, сокурсники считали повороты его карьеры весьма причудливыми. Если большинство из них возглавляли крупные юридические фирмы и правительственные агентства, то он последовал совету профессора, преподававшего законодательство в сфере ценных бумаг, и переехал в городок Пало-Альто, в то время считавшийся болотом с точки зрения бизнеса и права. Профессор, с которым он познакомился как с научным сотрудником, рассказал ему о возможности своего бизнеса: на юге района Залива, недалеко от долины Санта-Клара стали появляться небольшие компании, занимающиеся высокими технологиями. (Название «Кремниевая долина» еще не было придумано.) Процветающим компаниям для роста понадобится капитал. А значит, им понадобятся юристы, которые будут разбираться в ценных бумагах и соответствующем законодательстве.
Сонсини начал работу в юридической фирме, состоящей из трех человек, где он стал главным партнером. В первые годы юридической практики половину своего времени он тратил на работу с основывающимися компаниями, а на вторую половину приходилась типичная «диета» провинциального юриста — личный ущерб и т. п. Построение карьеры в области ценных бумаг приносило ему одни разочарования; когда клиенты — маленькие фирмы вырастали и им требовалась помощь в слиянии или первоначальном публичном предложении акций, они обычно предпочитали компании из больших городов, и он их терял. Он продолжал упорствовать в течение следующего десятилетия и постепенно начал получать доход и от практики с ценными бумагами. В 1978 году Сонсини занял пост руководителя фирмы, которая уже называлась Wilson, Sonsini, Goodrich & Rosati. Двумя годами позже благодаря усилиям Сонсини компания вмиг стала известной, став советником знаменитой компьютерной компании Apple в вопросе первичного предложения акций.
