Понятно, меня на прилавках привлекали в первую очередь незнакомые, экзотически фрукты и овощи, какие-нибудь помидоры или сливы с абрикосами эмоций не вызывали. Один раз я даже не утерпел и спросил, ткнув пальцем в диковинный лохматый шарик: "Что это такое?" Впрочем, тут же получил нешуточный нагоняй от матери, потому что горластая чернявая торговка вцепилась в нас мёртвой хваткой, и от неё пришлось почти улепётывать. Чтобы я больше никуда не совался, мать поставила меня в длиннющую очередь за рыбой. Продвигалась очередь медленно, но всё-таки я больше боялся, что мать не успеет возвратиться, и моё топтание на солнцепеке пропадёт даром.
Я почти угадал, она еле успела, и когда подошла с двумя нагруженными сумищами, от меня до весов оставалось всего два человека. Радостный, я поспешил вынырнуть, наконец, из потной живой цепочки. Куда!? Твёрдой рукой, за шиворот, меня возвратили в очередь. Оказывается, я не выполнил еще своего второго назначения - послужить дополнительной покупательной единицей. Рыбу продавали ограниченно, а вдвоём мы могли взять сразу двойную норму. Сумки у матери были уже полны, но ведь у нас оставался еще рюкзак!
Потом я караулил рюкзак и сумки, а заодно с изумлением разглядывал продававшиеся рядом диковинные сувениры. Это были стеклянные колбы с тяжелыми металлическими подставками, заполненные подсиненной водой. Внутри них плавали пластмассовые рыбки, сидели среди водорослей русалки, Нептуны, тритоны. Мама категорически наказала, чтобы я не смел прикасаться к этим штукам, и вообще не подходил близко. Она оказалась права, товар действительно таил в себе скрытое коварство. Какой-то мужичонка заторговался с дедом, продающим этих Нептунов, они вертели, брали друг у друга из рук колбы. И вдруг - дзынь! Одна лопнула и разлетелась. Потекла водичка, повисли на ниточках рыбки. Мужичонка не успел опомниться, как его взяли в оборот. Начался крик, к деду подвалила подмога... тут ко мне подошла мать с контурными картами, которыми обмахивалась, как веером. Карты нашлись в рыночном ларьке. Мы двинулись прочь, а крики сзади становились всё громче. Да, хорошо, что я не подходил к этим склянкам!
Назад ехали комфортнее, матери нашлось свободное сидение. Я приткнулся у ее ног прямо на сумку с крупой. Кажется, всю дорогу благополучно проспал.
После такой поездки, путь до Абрау, куда мы все вместе собрались на экскурсию, показался ерундой. Ехать до туда значительно ближе, но автобус был набит, пожалуй, еще плотнее, если конечно такое возможно.. Мы, кучкой, жались где-то в середке, выглянуть в окно не было никакой возможности, а о том, что происходило вокруг, судили только по репликам и эмоциям окружающих пассажиров. Время от времени раздавались крики и истошные взвизгивания. Судя по всему, автобус ехал по горному серпантину, иногда зависал над пропастями и делал резкие повороты. Повороты эти чувствовались и в самой толкучке, кроме того, мне даже казалось, что и сам пол автобуса периодически накренялся то вправо, то влево. Хотя не исключено, что так оно и было. Вряд ли крены давало дорожное полотно, зато шараханье такой массы пассажиров вполне могло прогибать рессоры с боку на бок.
В Абрау все наши вели себя как-то суетно. Может быть кто из взрослых и бегал на дегустацию, не знаю. Мы - малышня, мялись в парке, разглядывали издалека темные каменные здания старинной постройки и спокойное угрюмое озеро. Ольга, хозяйкина дочь, которая тоже с нами ездила, рассказывала Тамаре Михайловне, что это озеро очень глубокое. Когда-то они с одноклассниками даже в нем купались, но она, выросшая на море, совершенно не умела плавать в пресной воде, и потому только поёживалась от воспоминаний.
Потом поехали дальше, в Дюрсо, ущельем до самого моря. Зачем мы туда поехали, не знаю, потому что смотреть там было особенно нечего - почти такая же Озерейка. К этому времени все уже выдохлись, никто ничего больше не хотел ни видеть, ни осматривать. Ольга, кстати, осталась в Абрау, видимо она знала, что почём. И вот теперь нарисовался вопрос, просто ли будет вернуться назад? Автобус всё-таки оставил весьма неприятные воспоминания. Да и ходили они в час по чайной ложке. И тут, как раз вовремя, какие-то благожелатели подсказали, что вдоль моря до нашей Южной Озереевки будет совсем недалеко.
Мнения разделились, почти никто не хотел рисковать. За пеший переход безоговорочно выступали только наша мать и Иван Иванович. Поэтому, чтобы дать женщинам время всё переварить и успокоиться, Иван Иванович предложил пройтись на разведку. Мы отправились с ним вдвоем.
Прошли, конечно, совсем немного. Берег был весьма однообразный, всё те же, знакомые нам нависающие и уходящие в море скалы. Дорога вполне преодолима и несложна. Правда, спросить у кого-нибудь или просто уточнить трудности маршрута оказалось невозможно - сколько видел глаз, тянулся всё такой же абсолютно безлюдный каменный пляж. Вовсю кричали чайки, жгло солнце, а море, судя по всему, было глубоким уже у самого берега. Во всяком случае, совсем рядом резвились и плескались два черных дельфина.
Мы вернулись, все торжественно присели на дорожку. С выкриками и вздохами команда поднялась. И потопала. Начало любой дороги всегда бодрое Быстро прошли "место с дельфинами", которых конечно уже не было, пошагали дальше. Сколько времени тянулся переход, делали ли мы по дороге привалы - сказать затрудняюсь. Помню, шли, в общем-то дружно, но нетерпеливо, хотелось скорее добраться. По-прежнему берег оставался пустынен, встретилась нам по дороге одна-единственная молодая женщина с двумя чемоданами. Вернее сказать, мы прошли мимо нее. Она как сидела на своих чемоданах, глядя на наше приближение, так и потом проводила нас взглядом. Нас воодушевило лишь, что шла она как раз из Озереевки, а искала какой-то Лиманчик. Мы не смогли сказать про Лиманчик ничего вразумительного, но сами успокоились. Дорога в Озереевку есть, существует и проходима даже с чемоданами. Скоро Озереевка действительно показалась, а подходили мы к ней с той стороны побережья, в которой никогда не бывали. Что в общем и неудивительно, здесь берег и морское дно были усыпаны крупными каменными глыбами, среди которых местные мальчишки как раз ловили крабов. Одного нам удалось увидеть. Маленький, весь уместится на ладони, с ногами во все стороны, вроде паука, мне он тогда показался огромным. Мальчишки вопили в охотничьем азарте, швыряли камни, но крабик ловко уклонился и нырнул в море.
Через неделю-другую я уже описывал этот переход в своем школьном сочинении...
Одним дальним походом дело не ограничилось, были у нас походы и ближние. Когда новизна моря понемногу прошла, я не раз поднимался на противоположные отлогие склоны прибрежных скал. Спервоначалу, для той же разведки, в компании с Иваном Ивановичем, а потом просто с нашими девчонками без всяких взрослых. Отпускать нас почему-то не боялись. Правда, далеко мы не уходили, да и не могли уйти из-за той же пограничной заставы, но абсолютно безопасными такие прогулки тоже не назовёшь. Водились в тех местах и змеи (одну из них мальчишка подшиб камнем на глазах у Нельки, Гальки и Вики), и дурачиться мы могли совсем не безобидно. Например, подходить к самому краешку обрыва и выделывать, демонстрируя друг перед другом свою неустрашимость, разные кренделя в воздухе.
Впрочем, поднимались на горы мы не за этим, а за живописными трофеями, которых было и не мечтать добыть под Москвой. Мы собирали ракушки виноградных улиток. Крупные, размером в абрикос, они ярко сверкали на солнце перламутровыми стенками и поражали разнообразием расцветок. Попадались среди них и желтые, и розовые, и фиолетовые, и шоколадно-коричневые, изредка даже встречались зеленоватые. Все, при этом, в густых цветных прожилках. Приходилось рыскать в сухой траве, пробираться между колючими кустами Держи-Дерева, но разве остановят такие мелочи, когда вспыхивает азартное чувство ловца и добытчика. Никто, конечно, не знал, куда будем девать эти ракушки. Но домой мы их привезли целую коробку из-под ботинок и я потом дарил по штучке-другой всем желающим.
