Глава тринадцатая

Так прошло дней пять шесть похода. Погода часто была дрянная и холодная, но здесь на Востоке полигоны были более глубоководные, часто находились в живописных бухтах, и при шторме практически всегда была возможность погрузиться. Так что особо сильных болтанок нашему герою не запомнилось .После пяти шести дней испытаний наступило некоторое затишье. Омнибус до сих пор никто не трогал. И он варился в собственном соку. Народ из его сдаточной команды, которому по глубокому убеждению нашего героя, в море делать было нечего, потихоньку начинал шизеть. Если основные регулировщики находились в напряжении, тем более в том числе и от неопределенности ситуации со сдачей системы, то те которые были на подхвате, а точнее балластом, уже полностью насытились романтикой похода на АПЛ и с каждым днем, а может и часом начинали создавать все больше проблем в первую очередь Мише. Тот пожаловался нашему герою, что в расходной пятилитровой фляге, которая находилась в ЦВК, кто-то разбавил спирт. Хотя она была у Миши опечатана пластилиновой печатью, но умельцы ее аккуратно срезали от металла, а потом также аккуратно лепили назад. Наш герой сразу сказал Мише, что это не кто-то, а целая группа тех, которым в море делать было нечего, так как один человек не в состоянии был бы обеспечить безопасность всего процесса отливания и разбавления спирта..Миша же оконфузился с этим спиртом, когда с кем-то рассчитывался за что-то. Затем произошел конфликт во время игры в шахматы между братом Жени Вальком, которого Миша взял в море и еще одним регулировщиком по совпадению Женей. Проиграв, или проигрывая уже окончательно партию, Валек схватил горсть маленьких дорожных фигурок с доски и запустил ими в физиономию своего противника. Тот Женя носил очки, и одна фигурка застряла между стеклом очков и дужкой, что очень потешило Валька. Как футболист, он был явно физически крепче изнеженного мальчика из Ялты, поэтому тот драться с ним не стал, но поссорились они крепко и надолго. Так что пока одни упорно пахали, то другие от безделья уже начали сходить с ума. Наш герой никак не мог уже третий день сделать один блок из ЗИПА. Похоже его то ли сильно перегрели в приборе без вентиляции, то ли уронили на железный пол с большой высоты, но внутренний печатный монтаж сыпался беспрерывно, и после устранения очередной не простой неисправности, быстренько после часа работы в приборе появлялась другая. Наш герой уже определил, что блок по году выпуска отличается от всех других блоков из его Зипа. То есть наверняка он был с одного из трех заказов, которые сдавались заводом раньше их. Просто его вместе с паспортом засунули в Зип их заказа, забрав себе оттуда более свежий их блок. Так как работа с блоком хорошо убивала время на лодке, да еще давала неоценимую практику, то наш герой спокойно относился к выпавшим на его долю чужим проблемам. Но работа со сложным блоком требовала сосредоточенности. А последние два дня около его приборов в ЦП стал крутиться капитан первого ранга. Он был невысокого роста, узкоглазый. Скорее всего по национальности он был бурятом или что-то около этого. Он сильно напоминал нашему герою командира соседней с ним восьмой батареи майора из его уже достаточно не близкой офицерской юности. Тот, не имея высшего училища за плечами, был обречен остаться майором. Поэтому на службу явно уже забил. Каждый четверг в их ракетном дивизионе проводился технический регламент .Согласно действующим документам в зависимости от времени с техникой нужно было проводить те или иные работы. Каждый офицер, прапорщик и солдат четко знал, что он должен делать на этом техническом обслуживании. И пока все ковырялись в технике, командир восьмой батареи стратегических ракет бурят с очень простой русской фамилией типа Иванов, с самого утра после завтрака до самого обеда, спрятавшись в каком-нибудь укромном уголке дивизиона с такими же аборигенами, как и сам, играл в домино на деньги. Эта была ,так называемая пятерочка, когда очки начислялись по сумме цифр кратных пяти. В нее обычно играли те, которые не дотягивали со своим интеллектом до преферанса. Игра продолжалась почти до самого обеда, а потом этот майор появлялся в расположении вверенной ему батареи, стоящей на боевом дежурстве по защите Советской Родины, подходил, как правило, к самому молодому по сроку службы солдату из своей батареи. Он ласково по отечески смотрел на того, и таким же ласковым голосом спрашивал, а не подскажет ли ему голубчик, куда это он попал. Перепуганный солдат, от общения с таким крутым для него начальником, докладывал, что тот находится на боевом кругу восьмой батареи, несущей боевое дежурство в постоянной готовности. Выслушав его доклад, командир этой самой батареи с удовлетворением говорил, что значит он попал туда, куда ему нужно. И минут через пятнадцать начинался обед. Этот капитан первого ранга около приборов нашего героя на все смотрел с каким-то подозрительным видом, через плечо заглядывал в разложенные схемы, рассматривал закрытые крышками кнопки для стрельбы с надписью "Залп".Он ничего не говорил, но отвлекал нашего героя от его мыслей. И когда этот кап раз уже прилично ему поднадоел, он сказал Мише, что как только тот снова начнет у него все обнюхивать, то он пошлет его в известном направлении. Миша сразу убежал наводить справки. В этих вопросах он был очень силен. Везде у него всегда были свои люди. Вернувшись минут через двадцать, он сразу сказал нашему герою, чтобы тот ни в коем случае не вздумал конфликтовать с этим бурятом или монголом. Оказывается, тот был старшим по секции Омнибус в государственной комиссии, которую в полном или частичном составе загрузили на лодку. То есть, как и ходили слухи, кто-то хотел совместить ходовые заводские испытания лодки с государственными, да еще подписать не работающий в полном, а точнее ни в каком практическом плане, Омнибус. И что скорее всего этого кап раза не спроста поставили старшим по Омнибусу. Его вытащили хрен знает с какой глухой базы, где тот был командиром какой-то древней допотопной подводной лодки. И вычислительные комплексы на лодках видел скорее всего впервые в своей жизни. Теперь и наш герой стал без враждебности наблюдать за телодвижениями этого старого морского волка. И через какое-то время тот, то ли почувствовав изменения в отношении к нему со стороны нашего героя, то ли от того, что пришло время, начал задавать нашему герою различные вопросы о технических возможностях Омнибуса. Тот отвечал вежливо и в общих чертах. По вопросам было видно, что дошкольник случайно попал в институтскую среду. Кап раз слушал, слушал, а потом заявил, что он предлагает пари. Он надевает свой шлемофон и выходит на взаимную торпедную атаку на своей лодке на данную лодку с Омнибусом и топит ее. И хотя нашему герою было очень смешно от таких наивных рассуждений. Это выглядело, как если бы индеец со своим луком и стрелами предложил пари снайперу вооруженного винтовкой с оптическим прицелом. Но наш герой подумал, что при том состоянии, в котором сейчас находится Омнибус потопить его вместе с лодкой мог кто угодно.

Глава четырнадцатая

После дня десятого, когда и у нашего героя закончилась конкретная работа, наступила полная скукота. Он все чаще стал вспоминать и о сыне и о жене. Наташа была для него как здоровая среда обитания для любого человека. И без нее он долго просто не мог существовать. Конечно, человек часто недооценивает, когда он дышит чистым воздухом и пьет не отравленную воду. Но то, что Наташа ему необходима, он почувствовал и понял еще в период становления их отношений. Несомненно, он понимал, что с точки зрения примитивной логики он не являлся удачной для нее партией. И сам лично он никогда бы не пожелал, чтобы такая участь, которая была им уготована Наташе, потом постигла бы его собственных дочерей. Но без нее он бы долго просто не протянул на этой земле, и поэтому получилось так, как оно получилось. К моменту описываемых здесь событий значительно потеплели отношения нашего героя с его родными. Сам лично он ничего не сделал для этого потепления. Он оставался точно таким, каким был и пять и десять лет назад .Поэтому если его родные в какой-то момент посчитали, что родили и вырастили законченного поддонка, то это были вовсе не его, а их проблемы. И он не испытывал к ним никаких отрицательных чувств. Тем более, что он не плохо понимал, кто и как формировал в их умах и в их глазах образ их сына, как отпетого негодяя. Через много лет его родная сестра только подтвердит ему то, о чем он и сам догадывался еще в те годы. Но тот откровенный бред, и та откровенная примитивная ложь, которой кормили его родителей, не могли долго срабатывать Родители достаточно быстро увидели, что у нашего героя нормальная семья, и что его жена вовсе не оторвище, которая в свои девятнадцать лет совратила их невинного двадцати пяти летнего чада. Что вся вина их сына и его Наташи, что просто они сильно любят друг друга, но встретились достаточно поздно. Первым на контакт пошел отец нашего героя. Он стал желанным гостем в их с Наташей доме. Потом и мама скажет нашему герою, что она всегда с уважением относилась к его выбору. На что он просто грустно усмехнется внутри самого себя. Единственное, о чем всегда жалел наш герой, что другая сторона сделала все возможное, чтобы всячески затруднить. а точнее лишить его контактов с его дочерью от первого брака. Ну и здесь он не видел никакой особой трагедии. Его дочь продолжала общаться с его родителями, поэтому он вполне был уверен, что она вырастит нормальным человеком. Испытания лодки продолжались.И с каждым днем приближался и Новый год. И уже было понятно, что второй раз в своей жизни нашему герою придется встречать его не в кругу своих родных и близких. Один раз он встречал его на боевом дежурстве в армии, играя в преферанс в бункере оперативного дежурного, так называемого четыреста тридцать шестого. Задача этого дежурного была в своевременном получении команды из Москвы об пуске их баллистических ракет. Бункер находился на большой глубине. Техника, на которой служил наш герой была уже не первой свежести, и таким каким-то не свежим был и воздух в этом бункере. Хотя для его очистки вроде бы было целых несколько контуров вентиляции. Так что тот Новый год запомнился нашему герою на всю жизнь. Все последующие годы наш герой неукоснительно следовал негласной традиции Новый год встречать дома, не зависимо от того, сколько тысяч километров нужно было для этого преодолеть в последний момент, чтобы успеть вовремя попасть за Новогодний стол. И вот теперь было ясно, что этот Новый год придется встречать или на борту атомной субмарины или в общаге в полном отсутствии с ним родных и близких ему людей. А на лодке становилось все просторнее. К праздникам все хотели свалить с ее борта. За время испытаний уже три раза буксир снимал людей, без которых вполне можно было уже обойтись. С последним буксиром и Миша отправил на берег несколько своих человек, у которых уже окончательно стала съезжать крыша от подводной экзотики. Теперь оставшиеся с возрастающим напряжением ждали, что будет дальше. К этому моменту Мише поступила команда от старшего строителя, чтобы они прекратили все работы с приборами, которые не являются необходимыми, все приборы закрыли крышками и придали системе товарный вид. Уже ближе к тридцатым числам декабря они что-то ввели на его сто первом приборе. Эта табличная цель, введенная вручную с пульта не имела ничего общего с реальными целями, так до сих пор их система не была состыкована ни с акустиками, ни с радиометристами, ни с навигационными комплексами. С первым отсеком вроде бы уже что то работало, и они могли управлять торпедными аппаратами. Короче, они почти целые сутки производили отстрел из торпедных аппаратов на различных глубинах водой по цели введенной с пульта. Такой стыдухи на испытаниях за свой комплекс нашему герою испытывать еще не приходилось. Числу к тридцатому все стихло, на лодке установилось затишье. Видимо, работать стали с представителями государственной комиссии. Встреча в море Нового года становилась все более реальной. И все-таки ближе к вечеру тридцатого декабря стало известно, что они возвращаются в базу в Большой Камень. Они пришвартовались где-то после обеда. Как потом выяснится, тридцать первого декабря в базу вернулись с не большими интервалами все четыре лодки .Причем их лодка пришла последней. Когда они добрались до общаги, остальной народ уже гулял вовсю. Тогда еще не справляли Новый год но украинскому и российскому времени. Но разница в восемь часов местного и московского времени давала все возможности начать справлять по Владивостоку, а до Москвы доживали только единицы. В двух общагах, где еще несколько недель было не продохнуть, было свободно и вольготно. На первый взгляд в них остался на Новый год один Омнибус. Все остальные нормальные люди держали свои билеты на самолет до последнего .Большинство сдаточной команды были из Комсомольска на Амуре, гораздо меньше из Барнаула, Томска и т.д. Все они имели не плохие шансы встретить Новый если и не в кругу семьи, то где-нибудь в залах ожидания аэропортов. Наш герой не помнит как, но поселился он в общаге напротив той, в которой в усеченной комнате он жил с Наташей и сыном. Сосед у него был на всю здоровую комнату один. И, конечно, же им оказался герой подводник, его напарник по прибору Женя. Наш герой принял общий душ на первом этаже. Но так как в общаге жили единицы, а три лодки пришли раньше их, то за целый час, пока он плескался в душевой, его никто не побеспокоил. Он не припомнит, устраивал ли Миша за все их пребывание в море хотя бы одну помывку. А были они в море минимум две недели, а, возможно, дней шестнадцать Переодевшись во все чистое, он с удовольствием понежился в чистой нормальной постели Затем было все как обычно. Он оделся, и с Женей или без, отправился в общагу напротив в холостяцкий номер, где жили ребята с их бригады, с которыми он был в море, и с которыми он общался. Стол у них был уже накрыт. По поводу Нового года спирт решили не пить, и на каждого закупили к его приходу по две бутылки импортного полусухого вина. Он не стал раскрывать страшной тайны, что последнюю неделю в море он с Мишей в каюте только и пили такое вино, меняя его на спирт, а закусывали маленькими шоколадками Миши, которые тот, как и наш герой каждый вечер получал на вечерний чай .Наш герой, не нарушая принятых на лодках традиций, свои шоколадки берег как гостинец из моря для жены с сыном, а Миши беречь вроде было не для кого, поэтому он пожирал их собственноручно, ворча о халяве, но отламывая и нашему герою кусочки к вину. Сам Миша со своими очередными новыми друзьями отправился встречать Новый год вроде бы на какую-то лыжную базу, хрен знает куда. За время морей и житья в одной каюте их рожи надоели друг другу, о чем они не забывали напоминать каждый день он Мише, а тот ему. Поэтому отдохнуть друг от друга было очень даже нормально. Через очень много лет Миша, проведя вначале довольно бурную жизнь, посидев в КПЗ полгода, имея уже к моменту заключения два инфаркта, начнет вести затворническую тихую жизнь, катая на своей не большой симпатичной яхте экскурсантов. Откажется от спиртного и сигарет. А еще через несколько лет нашему герою сообщат, что Миша разбился насмерть на горных лыжах перед самым Новым годом, будучи уже законным пенсионером. И наш герой подумает, что это гораздо более подходит для Миши, чем, например, смерть от перенапряга на горшке. Но все это будет еще очень не скоро, по крайней мере так казалось в то время нашему герою.Мало того,как потом выяснится слухи о Мишиной смерти окажутся сильно преувеличенными. И наш герой отправится к маме Миши,чтобы узнать об этом из первых уст.Более,чем 80 летняя женщина перекрестится и скажет,что слава богу Миша жив и здоров, и по ее данным как раз только пару дней назад отправился кататься на этих самых горных лыжах.Потом начнут говорить,что это сам Миша распустил слухи о своей гибели,чтобы поприкалываться.