- Правда-правда. Линдерман всегда удивлял меня своим даром предвидения. Вот только последняя фраза звучала немного иначе. Он сказал: "Мы дадим людям то, чего они хотят. По крайней мере, пусть они думают так". Но об этом вам лучше не писать в своей статье, вы ведь понимаете? Оставьте всё как есть. - И он опять широко улыбнулся.
Я подумал о словах Маркуса и о том, что вот также, с этой натянутой улыбкой Белинский встречал меня, когда двери лифта только открывались. Я кивнул ему и в последний раз заглянул в его большие зелёные глаза. Интересно, они у него и в правду зелёные?
Лифт понёс меня вниз.
Потом я ещё долго сидел в машине, прослушивая интервью этого прекрасного на вид мужчины, о котором я думал с таким трепетом, которого в светских кругах иногда в шутку называют Богом. Я думал и о его реальном теле, лежащем где-то там во внешнем мире, с нейрокаской, скрывающей седые волосы. Пройдёт ещё десять лет, потом ещё двадцать, а тело его будет всё старее и старее. Но если я вновь загляну к нему на чашечку чая, здесь в "Синем пике", то меня, как и сегодня, встретит улыбающееся лицо красивого широкоплечего мужчины. И мы будем улыбаться друг другу, но каждый из нас будет лишь иллюзией себя самого.
И мне вдруг сделалось как-то не хорошо. Я подумал и о своём теле, лежащем там, в состоянии искусственного сна, пока моё ненастоящее молодое тело прожигает здесь годы такой же ненастоящей жизни.
В машине стало слишком душно.
Я вышел из салона, слишком поздно вспомнив о том, что сейчас попаду прямо под противные капли ненастоящего ливня. Но к моей радости дождь прекратился. На улице уже светило солнце. Я вдохнул воздух. Как же он должен пахнуть после дождя? Мне вдруг захотелось пройтись. Ехать в душном, пусть и комфортном салоне "Мицубиши", пропахшем запахом ненастоящих сигарет и ненастоящего одеколона мне совсем не хотелось. Я взял кейс, захлопнул дверь и не спеша двинулся вверх по улице.
* * *
Улицы Аркадии никогда не пустуют. Они наполнены толпами людей. Когда ты попадаешь в толпу людей в час пик в реальной жизни, скажем в Москве, то для тебя это скорее серая масса. Ты смотришь в их лица, но не видишь в них ничего. Они похожи на зомби, на управляемых кукол без чувств и эмоций. Их глаза пусты, а мысли устремлены куда-то вдаль к собственным проблемам. Они не замечают друг друга, не замечают безногих взывающих о помощи инвалидов в переходах, в них словно заложена программа. Если бы меня попросили нарисовать людей из реального мира, то я бы выполнил рисунок серым карандашом, изобразил бы сотни похожих друг на друга фигур, идущих рядами, нарисовал бы пустые овалы лиц без глаз и ртов - этаких безликих существ. Именно так я вижу людей, когда оказываюсь среди них во внешнем мире. Я думаю об этом, глядя в лица людей Аркадии, и понимаю, что здесь жизнь куда более реальная, чем там. Это там люди кажутся искусственными, машинами, в которых заложен код. Вот только в реальной жизни люди уже давно не живут. Они СУЩЕСТВУЮТ. Чего не скажешь об Аркадии.
Лица людей здесь всегда светятся. Прохожие, встречаясь друг с другом, вдруг начинают беседу, кто-то смеётся, кто-то убегает от полиции, кто-то участвует во флэш-мобе прямо посреди улицы. И каждый из людей оригинален, неповторим, никто не похож друг на друга, потому что здесь все получили равные шансы на самореализацию. Здесь намного проще быть не таким как все. Кто все эти люди? Кто они в реальной жизни? Одни из тех безликих существ, которых я изобразил бы на своём рисунке. Но что мешало им раскрыть свой внутренний мир там? Кто мешал быть столь же счастливым?
Ответ сам пришёл ко мне в голову. Каждый из нас с рождения обладает неизмеримым потенциалом и возможностями. Каждый по-своему оригинален и имеет все шансы стать счастливым. Вот только в реальной жизни за своё счастье нужно бороться и порой очень долго. Для кого-то это смысл жизни и он видит в этом великое испытание, но большинство опускает руки. И тут появляется Аркадия - фантастический мир, где возможно всё. Аркадия не задаёт лишних вопросов, не мучает, не бросает вызов. Она просто даёт тебе всё то, чего ты хочешь, то, о чём мечтал и то, чего, как тебе кажется, ты заслуживаешь. А заслуживаешь ли?
И именно в этом и заключается весь великий секрет Сети, с момента появления первой социальной сети и вплоть до запуска Аркадии. Здесь ты можешь быть не тем, кто ты есть, а всем кем пожелаешь. И если социальные сети раньше давали эту возможность лишь на уровне фейковых страниц, анонимности и возможности скрыть свою сущность за стеной экрана, то Аркадия буквально погрузила тебя в твой мир и твои мечты. Ты уже сам начинаешь верить в то, что твоя настоящая жизнь здесь. Я читал как-то об одном парне, который настолько привык к жизни здесь, что реальная стала для него скорее мучением и преградой на пути к счастью. Работа отнимала у него время, усталость мучила, потребности организма стали проклятием. И тогда он сел в автомобиль, разогнался и на полной скорости въехал в бетонную стену. Парня парализовало. Он получил пенсию по инвалидности, нанял социальных работников, которые ухаживают за ним днём и ночью, пока сам он проводит время в Аркадии. Теперь ничто не мешает ему находиться хоть целые сутки в мире, где он будет вечно молодым, здоровым и успешным. Лишь временами он отключается на короткие периоды, чтобы принять пищу и снова вернуться сюда. Статью о нём написал пару месяцев назад молодой журналист из моего отдела. Он имел честь лично беседовать в сети с тем безумцем, который долгое время маскировал произошедшее с ним под несчастный случай. Сказать, что статья произвела на меня впечатление, значит, ничего не сказать. Но как бы то ни было, я как главный редактор, по соображениям цензуры и того, что данная информация нежелательна для жителей Аркадии, не смог дать разрешения на печать материала. Статья до сих пор пылиться в одном из ящиков моего стола, если можно так сказать, ведь в Аркадии нет никакой пыли. Аркадия - это совершенство. Не стареющий мир. Эдем.
По дороге мне встречается Максимилиан - главный редактор отдела новостей внешнего мира. Он предпочитает, когда его называют мсье Максимилиан и говорит, что он француз родом из Марселя, но манера говорить в нём часто и очень явно выдаёт русского человека, что забавляет меня. И мне сложно сказать, действительно ли это мсье Максимилиан или просто Максим, ведь система автоматического перевода позволяет всем говорить на одном понятном друг другу языке. Скажем, если он француз, то сейчас моё приветствие звучит для него на понятном ему французском, хотя я, конечно же, говорю на родном мне русском языке.
Максимилиан высокий и стройный молодой человек со светлыми волосами и небесного цвета глазами. Сколько ему лет в реальности я понятия не имею, но здесь он выглядит не старше двадцати. Он приветливо улыбается, спрашивает меня, куда я направляюсь, а я говорю, что понятия не имею. Тогда он предлагает мне прогуляться по парку и это кажется мне замечательной идеей. Я любил здешний парк. Там было не так оживлённо, как на улицах, и, место это приносило мне чувство великого умиротворения. Когда мы идём по тенистой аллее, он интересуется, как прошёл день, и я рассказываю о своём визите к Белинскому. Парень внимательно слушает меня, а потом, улыбнувшись, говорит, что я вероятно святой, раз сам Господь соизволил общаться со мной. И мы дружно смеёмся. Он искреннее, радуясь удачной шутке, а я наигранно, дабы польстить ему, хотя все эти шутки и сравнения Белинского с Богом уже давно мне осточертели. Где бы, в какой компании ты не упомянул фамилию Георгия Семёновича, найдётся хоть один человек, который сострит на счёт его божественной сущности.
Сейчас мне очень хочется уйти от разговора о Белинском и "Синем пике" и я спрашиваю:
- Мсье Максимилиан, вы лучше расскажите мне о том, как дела во внешнем мире. Я там не частый гость, а новостей в последнее время становится всё меньше и меньше. - Мой деловой тон вызывает у него улыбку.
