Я задумался, как ответить:

– Живот от голода у меня болит почти всегда, А бьют меня не по расписанию, но по несколько раз в день – кода соседи, когда в школе. От мамы тоже иногда попадает…

– Похоже, твой мир не особенно отличается от моего.

– Но я всё равно хотел бы жить мирно и быть ласковым с теми, с кем можно.

Айсфинг немного помолчала.

– Я тоже.

За разговорами время до вечера пролетело неожиданно быстро. Едва Светило опустилось за горизонт, Айсфинг вытащила и зажгла факел. В замке загорелся ответный огонек.

– Ну вот, теперь дядька знает, что мы дошли до края, – повеселела княжна и полезла вниз.

Спускаться было действительно несложно. Айсфинг непрерывно ругалась из-за того, что я сыпал на неё камешки, но в целом спустились мы благополучно. С облака на скалы «нашей» горы мы тоже перепрыгнули относительно успешно (если только это можно назвать «прыганием», с нашими тяжеленными рюкзаками правильнее было бы назвать это «шмяканием»). А вот потом начались сложности.

Мы спускались не с той стороны горы, с которой пришёл я, и путь здесь был мне совершенно неизвестен. Несколько раз мы упирались в края обрывистых скал и вынуждены были возвращаться, несколько раз нас прижимало облаком к горе настолько плотно, что мы не могли двинуться. Не обошлось и без соскальзываний по крутым ложбинам, заросшими колючками. Было очень темно, видимости из-за плавающих в воздухе кусочков облака не было никакой. Но все это было не так страшно по сравнению с тем, что ждало нас впереди.

Всю дорогу я молился, чтобы Тени ушли в деревню, как в ту ночь, когда я пришёл на облако. Я надеялся, что Теней не будет. Но когда мы, уставшие и исцарапанные, вывалились из пояса облачной крошки на крутой травянистый склон, они там были. Ровная цепочка Теней перегораживала склон по всей ширине. И, как назло, ни одного высокого камня рядом не наблюдалось. Должно быть, мы во время многочисленных падений так шумели, что собрали сюда всех окрестных Теней. Не успел я осмотреться, как бесплотные пришли в движение и ринулись к нам. Я испугался настолько, что даже не мог двинуться с места.

– Вернёмся в облако или примем бой? – спросила княжна.

– Я идти не могу…

Айсфинг протянула руку в сторону ближайшей Тени и что-то прошептала. Из перстня у неё на пальце вырвался едва заметный луч света и перерубил Тень пополам. Княжна перевела руку на другую Тень, ещё дна вспышка и ещё одно исчезнувшее чудовище. Но Теней было слишком много, и приближались они слишком быстро. Айсфинг сунула левую руку в карман и достала несколько камней. Не переставая срубать врага лучом света из перстня, Айсфинг кинула камни в разные стороны и прокричала нечто такое, от чего даже мне стало жутко.

Между камнями проскочила молния, которая затронула каждую из Ттеней. На этот раз Тени не просто развалились на части – молния порвала их на кусочки, которые сразу растаяли в воздухе.

Княжна ДЕЙСТВИТЕЛЬНО умела уничтожать Тени.

– Ч…ч…чтто чтто этт этто было? – едва смог выдавить я.

– Это было Слово малой силы, – мрачно ответила Айсфинг, – надо камни найти. Тут ещё могут быть Тени.

Идея искать ночью маленькие камешки в высокой траве мне совсем не понравилась. Я принялся уговаривать Айсфинг пересидеть ночь на скале повыше, а камни найти утром. Айсфинг неохотно, но дала себя уговорить. Мы подкатили пару валунов туда, где предположительно должны были лежать смертоносные драгоценности, и зашагали к скалам внизу. Подходящая скала нашлась очень быстро – отколовшийся от материнской горы кусок гордо возвышался посреди спуска. На наше счастье, на нём было много удобных зацепок, и мы быстро добрались до площадки на верхушке.

Сидеть на скале было совсем не так удобно, как на облаке, было жёстко и холодно. Мы с Айсфинг кое-как скрючились, привалившись друг к другу спинами, и принялись жевать остатки провизии. Примерно через полчаса мы забыли обо всех своих неудобствах, так как пришла новая группа Теней. Вела ее огромная Тень, этот великан был ростом почти в половину нашей скалы. Будь у Теней руки, он смог бы дотянуться до нас. К счастью, рук у них не было, хотя какая-то похожесть на людей наблюдалась: вверху выдавалась голова, а когда они шли, то тела у них переливались оттенками тёмного, как у людей в черных плащах, когда ноги шевелятся.

– От них всегда веет такой жутью? – спросила Айсфинг через некоторое время, – Я много раз наблюдала с облака, как Тени нападали на людей, но не представляла, что рядом с ними так страшно. Как будто жуть окружает и пропитывает страхом всё вокруг.

– Да. Всегда так страшно.

Айсфинг покрутила кольцо на пальце, но уничтожать Тень не стала.

Я почувствовал, что дрожу всем телом от страха. Девчонка сидела и с инересом наблюдала за передвижениями Теней.

– Как ты можешь быть спокойной?

– Я черпаю свои силы в смерти.

– Чего?

– Я черпаю свои силы в смерти. Я представляю, что в следующую секунду умру с честью, так, как надо. Это как будто ты уже умер. Тогда не страшно, можно спокойно обдумывать следующее действие, пока ещё жив несколько минут.

Я посмотрел на свою новую знакомую. Её идеальный профиль красиво вырисовывался на фоне облаков. Странная девочка. Не будет ли она ещё большим бедствием для моего народа, чем Тени?

Утром я проснулся от боли во всем теле. Что было неудивительным: Айсфинг приспособила меня частично вместо матраса, частично вместо подушки, и спала, уютно свернувшись калачиком под своим тяжелым дорожным плащом. Боюсь, разбудил я её не очень любезно.

Светило ещё не взошло, но видно было неплохо. Мы планировали проникнуть в деревню до того, как народ начнет открывать двери – лишнее любпытство нам было ни к чему.

Вчерашние камни – молнии искать пришлось довольно долго, но мы справились. После этого дорога домой была совсем легкой.

Дом встретил меня свом обычным видом – он был таким, как и всегда, как будто и не было этих трех дней приключений. Я постучал в дверь.

– А где сам дом? Под землёй? – удивилась Айсфинг.

Я увидел свой дом её глазами – наполовину вросший в землю сруб с ещё более низкой пристройкой, крыша над большим срубом провалена…

– Это и есть дом. Я же тебе рассказывал.

– А! Точно! Очень хорошо! Здесь меня никто не узнает.

В своём алом плаще она сияла посреди деревни ничуть не хуже тех ярко – красных камней – молний, что мы искали поутру. Я подумал, что спрятать её будет непросто. В этот момент мама открыла дверь.

Мама посмотрела на меня, на Айсфинг, перевела взгляд на Светило, а с него – на плащ Айсфинг. Ее мысли было легко проследить – никто никогда не возвращался после ночи вне жилья. Тем более в такой красивой одежде. Она подумала, что к ней явились призраки. Мама закрыла дверь.

– Мама, я живой, я вернулся!

Мама опять открыла дверь, посмотрела на Светило. Привычный вид Светила в небе успокоил ее, и тогда я повторил:

– Мама, я живой, я вернулся! И сестричку привёл!

После этих слов мама обняла меня крепко – крепко и начала плакать.

Я махнул рукой княжне – заходи, прячь рюкзаки и плащ. Та ничего не поняла, так и стояла, глупо улыбаясь.

В нашем селении уши имеют не только стены, но и дороги. В условиях скучной и однообразной жизни любая новость облетает поселение за несколько минут. Когда мы шли, двери домов были ещё закрыты, их открывают только после полного восхода Светила. Но все слышали наши шаги, наши разговоры о том, что скоро будем дома, и сейчас здесь будут все, у кого есть хоть капля любопытства. Но каплей любопытства обладают лишь очень немногие из наших соседей. У остальных оно измеряется вёдрами и бочками. Айсфинг станет предметом для пересудов не на одну неделю.

– Мама, я тоже очень рад тебя видеть. Но нам срочно надо кое-что спрятать…

Мама только ещё крепче обняла меня в ответ, не двигаясь с места, зато мои слова дошли до княжны. Она юркнула в дверь, немного посмотрела на кое-как заделанную дыру в потолке и сунулась в пристройку. Из пристройки она тут же вылетела и нерешительно замерла у входа.