– Если нам до вечера на скале сидеть, то я, пожалуй, яблок наберу.

Айсфинг занервничала:

– Пожалуйста, не надо, давай лучше скорее до края облака дойдем. На мостовой нас не слышно…

– Я быстро, – выпалил я, скидывая рюкзак.

Огромная яблоня с преаппетитнейшими плодами протягивала свои ветви как раз над забором соседнего дома. Пройти мимо такой красоты было невозможно. Я начал срывать яблоки и кидать их княжне, надеясь, что та будет складывать их. Но противная девчонка даже не подумала протянуть руки, лишь жалась к забору и боязливо оглядывалась вокруг. Прекрасные румяные яблоки стукались о землю и отбивали красивые бока.

Не успел я сорвать и пяти яблок, как выяснилось, что Айсфинг боялась не зря. Земля перед ней взорвалась фонтаном, и из проема появилось ужаснейшее создание. Выглядело оно, как крот размером с корову, которому ещё зачем-то втрое удлинили шею. Всю его переднюю часть покрывали роговые пластины, к которым огромными ржавыми гвоздями были прибиты плиты железа, тоже ужасно ржавые.

Боевая крыса уставилась на Айсфинг, раскачивая своей огромной шеей и разгребая землю мощнейшими лапами с когтями.

– Беги ко мне! Давай руку! – завопил я, свешиваясь с яблони. Айсфинг не двинулась с места, раскачиваясь и напевая.

Крыса вытащила из-под поверхности заднюю часть тела. Я спрыгнул с яблони и понёсся к Айсфинг. Я успел толкнуть девчонку как раз перед тем, как зверь прыгнул. Мы с княжной покатились по земле, но страшные зубы чудовища щёлкнули в стороне. Я успел услышать несколько слов из песни, которую пела Айсфинг. Это была какая-то поздравительная песенка маме, то ли по случаю дня рождения, то ли по случаю дня матери.

Крыса развернулась, чтобы напасть ещё раз. Я схватил княжну за руку и потащил к ближайшему дому:

– Бежим!

Крыса почему-то не стала преследовать нас по поверхности, а нырнула обратно в облако.

Айсфинг послушно принялась перебирать ногами, но на бегу проговорила:

– Бесполезно! Крысы… под землёй… роют ходы… быстрее… чем бегают люди!

Я встал, как вкопанный.

– А на дом залезть?

Ещё до того, как княжна ответила, я уже понял всю глупость предложения. Дома выстроены из того же материала, что и облако. Крыса прогрызёт его насквозь быстрее, чем мы залезем. Подтверждая мою догадку, дом впереди покачнулся, с крыши посыпались обломки – крыса поняла, куда мы бежим. Я подумал, что невозможно поймать того, кого не видишь, и потащил Айсфинг к ближайшей яблоне. На нижнюю ветвь её пришлось втаскивать. Потом мы залезли на самую верхотуру и затаились. Нам повезло – крыса несколько увлеклась преследованием и вылезла с дальней стороны дома. Пока она крушила препятствия, мы успели залезть и даже немного отдышаться.

Покрутившись немного среди заборов, зверь ушёл.

– Крысы не выдерживают долго солнечного света, – прокомментировала Айсфинг, продолжая хватать ртом воздух.

Отдыхали мы после этого на ветвях яблони долго…

– Не сходи с дороги, на дороге крысы нас не слышат, – сказала княжна после того, как мы подняли рюкзаки и продолжили путешествие.

– А она разве не из того же материала сделана?

– Под плиты дороги специальную мягкую крошку кладут, чтобы её колёса повозок не разбили, – сказав это, Айсфинг замкнулась и молчала до тех пор, пока мы не влезли на выбранную ею скалу на краю облака.

В другой раз подъём на такую верхотуру я бы посчитал самым большим приключением детства. Вырост облака поднимался над основной поверхностью чуть ли не на тысячушагов. Здесь даже было намного холоднее, чем внизу.

– Понятно, почему здесь можно не бояться крыс, ни одно умное животное не полезет так высоко за просто так, только глупые люди на такое способны, – попытался пошутить я. Айсфинг даже не улыбнулась. По выростам облака она лазила намного быстрее меня. Когда я, задыхаясь, поднялся на выбранную ею полку, она уже давно отдыхала там, неуловимо похожая на кошку, сидящую на ветке дерева.

Выбранное княжной место оказалось довольно уютным, здесь даже была небольшая пещерка. Учитывая сильнейший ветер и прохладу, пещерка оказалась очень полезной. Я сразу спрятался в углублении. Княжна осталась сидеть на выступе, разглядывая своё княжество. Замок и дома города отсюда казались игрушечными.

«Девочка с игрушечной страной, в которой закончились куклы», – вдруг подумалось мне.

– Мы здесь в детстве играли, а взрослые нас ругали, – вышла из молчания Айсфинг, – И правильно ругали. От падений с высоты у нас очень много детей погибает.

Я подумал спросить у неё про друзей детства, но побоялся, что это вызовет только новую волну печали. Потом мы вдвоём засели в пещерке и воздали должное запасам провизии, в том числе злополучным яблокам. Выяснилось, что Айсфинг не знает, что такое «яблоки с бочками». Ей всегда подавали самые лучшие, в крайнем случае – очищенные и нарезанные.

После еды Айсфинг повеселела и сама начала вспоминать о детских играх. Большинство её друзей жило на других облаках – эти бешеные ещё и друг к другу в гости на облаках летали…

Через некоторое время я обеспокоился вопросом, как мы будем в темноте слезать со скалы. Подниматься было просто, выступы скалы редко бывали меньше, чем ступенька хорошей лестницы. Но это днем, и когда лезешь вверх. В темноте спускаться намного тяжелее, особенно когда не видишь, куда ставить ноги.

– Это не сложно, главное – не поворачиваться к скале спиной и всегда держаться на трёх точках – например, две руки и одна нога. А если станет совсем темно, я тебе посвечу, – успокоила меня княжна.

– Как посветишь?

– Собой.

– Ты ещё и светиться умеешь?

– Не я. Камни.

Мысли о магии навели меня на вопросы, которые я давно хотел прояснить:

– А дворецкий сумеет через пятнадцать лет облако обратно пригнать?

– Если не умрёт, то сумеет.

– А если умрет?

– Облако рано или поздно здесь появится. Все воздушные массы делают круг по миру примерно за два года.

– А почему другие за это время его не займут?

– Их облако слушаться не будет. Облако слушается только тех, в ком есть кровь моей семьи. В дворецком её совсем немного, но есть. А все остальные члены моего рода погибли… Кроме того, пока враги думают, что я жива, они на облако не сунутся. Побоятся магии.

– А почему облако слушается только вас?

– Чтобы заиметь своё облако, надо сначала родить ребенка. Потом надо на грифоне залететь на дикое облако.

– А что, дикие облака тоже бывают?

– Бывают. Только на них жить невозможно, они никого не слушаются, летают себе в вышине, где много света, но холодно, и под дождь их не загонишь… А какой урожай без дождя? Остаётся только на залётных птиц охотиться, но так долго не проживёшь. Так вот, если хочешь заиметь своё облако, надо залететь на грифоне на дикое облако, собрать рассаду – вот этот белый материал, основу облака, смешать его с грудным молоком и поставить в тёплое место. Из этой рассады начнёт расти новое облако. Если за ним ухаживать, поливать и подкармливать навозом, то лет через пятнадцать – двадцать вырастет облако, на котором может поместиться небольшое селение. И такое облако будет слушаться только того, в ком есть кровь матери, из молока которой оно выросло.

– И как ты ему приказы передаёшь?

– Просто думаю.

– То есть для тех, кто тебя захватит, ты – ценный приз стоимость в огромное обжитое облако?

– Три облака, – Айсфинг понурила голову, а затем кинула на меня быстрый взгляд исподлобья:

– Хочешь меня продать?

– Нет. Идея стать первым рыцарем у госпожи трёх огромных облаков мне нравится гораздо больше.

– Ты не сможешь стать первым рыцарем. У тебя нет нужной выучки. Но первым помощником сможешь.

– Я согласен. Мне без разницы, как у вас главный называется. А крысы сколько живут?

– На чужом облаке очень недолго. Здесь вся еда для них – яд. А так лет пятнадцать.

– Чудовищные создания.

– Наоборот, очень ласковые и полезные животины. Если они не будут в низу облака ходы рыть и плотные куски выгрызать, то облако быстро отяжелеет и летать не сможет. Просто боевых крыс с детства по расписанию бьют и кормят мясом. Ты бы вырос ласковым, если бы тебя по расписанию били и живот всегда болел?