Сарасвати, конечно же, заметила своего нового знакомого, но лишь сухо кивнула ему и прошла дальше вместе с потоком своих учеников. Геворг обернулся и довольно долго наблюдал, как женщина идёт по коридору. На ней была белая блузка с длинным рукавом и бардовая юбка-карандаш - Геворг впервые увидел её ноги, худые и такие же белоснежные, как лицо. Несколько секунд он бесстыдно пялился на ноги взрослой женщины, потом вдруг опомнился, покраснел, и поспешно отвёл глаза. Один из его одногруппников, который в своё время поддержал Геворга в стремлении дать отпор обидчикам, заинтересованно посмотрел в ту же сторону:

- А! Это наш новый преподаватель по теологии. Ну и бледная - как смерть! Слышал, характер у неё не лучше, та ещё сука: пару лет назад она преподавала здесь у третьего курса, и они весь семестр бегали за ней с зачётками. Не повезло нам.

- Она будет вести у нас теологию?

- Ну да, ты расписание читал? По субботам две пары.

Это было как гром среди ясного неба. Геворг, почему-то, не задумывался, что Сарасвати может преподавать у него - таким нереальным казалось появление этой странной инфантильной особы в обыкновенной учебной аудитории. И всё же, факт на лицо.

Многие студенты уезжали по субботам домой, и теология была им как кость в горле. Однако пропускать лекции у "вампирши" оказалось чревато, поэтому на первую же пару пришёл весь поток. Занятие проходило в той же аудитории, в какой Геворг сдавал вступительные экзамены, и это навевало на него чувство тревоги. Нервозность только усилилась, когда Сарасвати вошла в аудиторию. Внешне она не обратила на Геворга никакого внимания, но на протяжении всей лекции его не оставляло чувство, будто каждую минуту его пристально разглядывают глаза из-под тёмных очков.

Геворг слушал без особого интереса, как он и говорил, его больше занимали физика и математика. В продолжение всего занятия он тупо разглядывал слайды с изображением уродливых божков и машинально трогал амулет, надетый на шею. Слова Сары, брошенные несколько месяцев назад, в корне изменили его отношение к камню: теперь тровант прочно ассоциировался у Геворга с родным домом, и, поглаживая гладкую поверхность амулета, он словно возвращался к родной земле, набирался у неё сил.

Когда лекции закончились, Геворг попытался поговорить с Сарой наедине, но та собрала вещи и вышла из аудитории так стремительно, что он попросту не успел за ней в потоке студентов. Этот факт немного обескуражил юношу: и дураку становилось понятно, что женщина не была намерена поддерживать дружеское знакомство со своим студентом, и попросту не хотела его оскорбить. Порешив на этом, Геворг оставил свои попытки привлечь внимание Сары, и продолжил ходить на лекции профессора Морана, бессмысленно просиживая три субботних часа, пялясь то на экран со слайдами, то на свой тровант.

Примерно в это же время его начали мучить ноющие боли в пояснице и страшные кошмары, в которых нередко фигурировали уродливые божества. Геворг просыпался ночами в липком поту, избежав жестокого растерзания когтями какого-нибудь Дамбаллы или Миктиана, и судорожно сжимал в ладони скользкий горячий тровант, пытаясь унять бешеное сердцебиение. Он смотрел, как огни неспящих машин скользят по потолку его комнаты, и представлял, что где-нибудь в темноте за дверью прячется ужасное существо, такое же реальное, как и передающаяся из уст в уста легенда о нём. Лишь только рассвет касался кромки неба - все его страхи рассеивались как дым, и казалось невероятным, что несколько минут назад это он лежал оцепеневший под одеялом, вздрагивая от любого шороха и в каждом сгустке тени видя стремительно приближающегося монстра.

Чтобы успокоить расшатавшуюся нервную систему, Геворг взялся пить на ночь снотворное, но это только усугубило ситуацию, поскольку теперь он попросту не мог проснуться из своего кошмара, который с каждым днём становился всё красочнее и изощрённее. И чем дольше это продолжалось, тем сильнее Геворга мучила спина, отзываясь простреливающей болью всякий раз, как он перебирался из кровати в инвалидное кресло. В конце концов, тревожные симптомы вынудили юношу обратиться в клинику, но обследование позвоночника показало, что все позвонки срослись правильно, и в общем и целом Геворг представлял собой "здорового" человека. Невролог также не обнаружила никаких симптомов воспаления или растяжения, так что ей ничего не оставалось, как посоветовать юноше больше отдыхать, пить успокоительное и ни в коем случае не перетруждаться - иными словами, бросить университет и ехать домой к отцу. Геворг принял к сведению эти предписания врача, однако покидать Ворцлав раньше намеченного срока не входило в его планы, и отступать он не собирался.

Накупив в аптеке обезболивающего, Геворг продолжил ездить на занятия в университет, как ни в чём не бывало, игнорируя ухудшение своего состояния. В какой-то момент от недосыпа он попросту перестал осознавать реальность и, на мгновение отключившись, скатился с лестницы второго этажа учебного корпуса, перепугав студентов и преподавателей. Юношу тут же доставили в медпункт, и терапевт поставила диагноз: крайнее истощение и переутомление. Благодаря этому инциденту Геворг на две недели загремел в больницу, где его опутали множеством капельниц с витаминными растворами.

Геворг долго сопротивлялся намерению врачей продержать его на больничной койке так долго - юноша боялся безнадёжно отстать по учебной программе; но в глубине душе он понимал: решительные меры действительно помогали его измотанному организму поправиться.

Как оказалось, длительный больничный мог сослужить Геворгу службу не только в плане здоровья...

На третий день вынужденного заключения в палате, после обеда к юноше заглянула медсестра и предупредила, что сейчас к нему поднимется посетитель. Парень наскоро замотал худые безжизненные ноги пледом и приготовился встретить кого-нибудь из администрации университета, но в дверях неожиданно появилась профессор Морана. Остальные больные - в основном пожилые мужчины, - заметив нервозную реакцию парня, тактично удалились из палаты с лёгкими улыбками на измождённых лицах. А Сарасвати, как ни в чём не бывало, подождала, пока за джентльменами закроется дверь, и присела на стул рядом с кроватью Геворга. На ней была красная юбка и ослепительно белая блузка, оттенявшая длинные чёрные волосы, не тронутые сединой. Глаза, как всегда, скрывались за тёмными очками. Сара небрежно поставила на тумбочку пакет с фруктами, словно подчёркивая, что это всего лишь жест вежливости, и улыбнулась юноше улыбкой мраморного изваяния:

- Как ты себя чувствуешь, Геворг?

От неожиданности юноша не нашёлся что ответить, и Сара продолжила вместо него:

- Болит старая рана, не так ли? Должно быть это связано с ногами... Ведь я права?

Геворг кивнул, не совсем понимая, к чему клонит эта странная женщина, подвергая его подобному допросу.

- Я хорошо понимаю тебя,- неожиданно вздохнула Сара, покачивая головой, и сняла очки.

Её веки были сплошь опутаны шрамами и рубцами от ожогов, а правый зрачок подёрнулся бельмом - должно быть она была слепа на один глаз. Геворг впервые увидел её такой, да и, судя по смущению Сарасвати, она впервые за многое время показала кому-то своё уродство. Женщина сильно склонила голову, пытаясь скрыть ужасную картину за волосами, всё её тело напряглось в какой-то неловкой позе, но она всё же не надевала очки.

- Они стали очень болеть в последнее время. Это тяжело...,- прошептали красные губы едва слышно.

Геворг замер на мгновение, а затем протянул руку и отвёл прядь шелковистых волос ей за ухо - чёрный глаз тут же пронзительно уставился на него с недоверием и опаской.

- Тебе не противно?

- Нет...

Словно ужаленная, Сарасвати подскочила с места и, не говоря более ни слова, выскочила вон из палаты, не забыв надеть свои непроницаемо-чёрные очки.

Больше она не приходила навестить Геворга, и это оставило в его душе неприятный осадок. Юноша не понимал, что случилось в тот день, почему Сара так быстро ушла, даже не попрощавшись? И с чего вдруг она решила показать Геворгу свои шрамы? Это потребовало от неё немалых усилий, Геворг сам это видел, но она всё же решилась снять очки перед парнем, с которым не хотела разговаривать ещё несколько дней назад.