И вот, по прошествии столького времени, его план сработал. Кай попал к нему в плен. Неважно, что отношения с русскими вроде опять восстанавливаются, это там, на верху, а здесь, на фронте, все по-другому. На войну можно списать все. Он слишком долго ждал этого момента. И теперь он уже не отступит. Готов ли он сейчас дойти до конца? Наверное. Эта игра в кошки-мышки затянулась. Кай несговорчив, даже на обычные встречи не пошел, что же, тогда стоит попробовать сменить тактику. Тем более, он так этого сам хочет. Он хочет его! Хочет так, что все это время сходил с ума от воспоминаний о его губах, шелковой коже, его тихих стонах и сбившемся дыхании…

За это время Тоями, как влюбленный мальчишка, извел себя воспоминаниями о том, кем он хотел обладать. И, наконец, пришел к выводу, что не готов быть мечтательным юнцом, ожидающим чуда. Он взрослый, ему скоро уже будет тридцать, он многое повидал и испытал и сейчас готов вести себя как человек, чье самолюбие было задето и чьи искренние чувства были отвергнуты. Он готов взять то, что хочет. А потом уже решать, что с этим делать дальше. Он хочет насытить свою страсть, дать волю своей темной стороне. Если Кай отверг его светлую сторону, может, он примет темную? Может, его низменная страсть, его развратные желания будут для Кая более привлекательны, чем романтические чувства?

Но было и еще одно, то, что сделало окончательный перевес в таком поступке — это Аршад. Он не уступит ему Кая. Никогда! Аршад и их затянувшаяся игра — Тоями ее понял, и это толкнуло его сейчас на решающий шаг. Он не уступит того, кого он хочет, другому.

Тоями продолжал рассматривать Кая, стоящего перед ним. Его заведенные назад руки, скованные наручниками, влажные волосы, затемненный ресницами блеск изумрудных глаз. Он мысленно раздевал его, наслаждаясь этим чувственным зрелищем. У него была достаточно хорошая фантазия, чтобы представить сейчас Кая без одежды, только с наручниками на руках.

Тоями шагнул к нему, пристально смотря Каю в глаза. Ему показалось, что он видит там боль и страх.

«Кай меня боится! Он боится того, что я хочу ему предложить. А боль, почему в его глазах столько боли? Сегодня он странно выглядит… Не важно! Я на эту уловку не поведусь! Он не хотел ответить на мои чувства, когда был свободным, — теперь он в моей власти.»

Тоями медленно приблизился к Каю, и, практически касаясь его, стал обходить по кругу. Вдыхая его запах и наслаждаясь такой близостью человека, которого он так долго хотел видеть рядом, и вот, наконец, это сбылось.

Военное кимоно Тоями шуршало при каждом его плавном движении. Кай чувствовал безумную энергетику, которая исходила от него, и это его действительно пугало. Пугало наваждение Тоями, его безумие!

«А я сейчас беспомощен, с наручниками на руках. Как глупо я попался!» — понимая все это, Кай не знал, что теперь делать.

Опять перед глазами всплыли воспоминания:

«Стол, свет ламп, скальпель, он должен сейчас сделать надрез и продолжать дальше…»

Кай очнулся от прикосновения руки Тоями, который убрал мокрую прядь с его лица. Их глаза встретились. Тоями провел пальцами по лицу Кая, линии скул, по нервно сжатым губам.

— Здравствуй, Кай. Тебе не кажется, что в последнее время мы стали часто встречаться с тобой? Зачем ты ехал сюда? Впрочем, это не важно! Это судьба! — Тоями помолчал, улыбаясь, — как я рад тебя видеть, особенно, когда ты полностью в моей власти! — он продолжал прикасаться к лицу Кая, — помнишь, я тебе сказал, что всегда добиваюсь своего?

— Здравствуй. И чего ты хочешь добиться? — Кай пытался отстраниться от руки Тоями на своем лице.

— Того, в чем ты мне отказывал все это время, — коварно улыбнулся Тоями, — но сейчас ты мне в этом уже не сможешь отказать.

— Я, кажется, военнопленный? Разве это нормально — такое обращение с пленным?

— Ты что, заявишь, что тебя изнасиловал японский офицер? — Тоями рассмеялся, глядя в глаза Каю, — я же не убивать тебя собрался.

Услышав это, Кай отвел глаза от Тоями, понимая, что все складывается не в его пользу, затем обвел взглядом шатер, ища выход из сложившегося положения.

— Ты, наверное, ищешь «выход»? — Тоями улыбнулся коварной улыбкой, — тебе даже Коджи не поможет. Он в Японии, у него отпуск.

Да, Кай надеялся, что Коджи где-то рядом, он бы явно стабилизировал ситуацию с Тоями. Но теперь и эта надежда исчезла.

Тоями грубо схватил Кая за форму и потащил в сторону кровати, а затем швырнул его на нее. Кровать была мягкая, Кай упал на нее спиной, попытался отползти, но оказался моментально придавленным Тоями, который теперь смотрел на него сверху вниз.

Глаза Тоями и все его действия выражали не только безумную страсть, но и холодную жестокость.

Да, он посмеялся над чувствами Тоями, хотя, вернее, ему до него и всех его страданий не было никакого дела. Да и еще грубил ему — Кай это понимал и осознавал, что своим грубым поведением обозлил Тоями.

Затем опять всплыли воспоминания последних дней:

«Свет лампы... простыни... скальпель и крик человека…»

Тоями увидел, что Кай сначала был здесь, с ним, а потом опять эта боль в глазах, этот взгляд в никуда, сквозь него.

«С ним что-то не так? — подумал Тоями. — А когда со мной было не так? Когда я сходил с ума все это время, не находил себе места, не находил покоя ни в чем?! За это сейчас я буду беспощаден и жесток с ним — я просто возьму, что хочу.»

Тоями, удерживая Кая за плечо одной рукой, приподнял его подбородок другой и жадно прильнул к его губам. Поцелуй был бесконечно длинным.

Это вернуло Кая в реальность.

«Дергаться глупо с наручниками и заломленными назад руками. И это еще больше раззадорит Тоями, и тогда достучаться до его разума будет нереально. Хотя, когда Тоями адекватен, он вполне вменяем и разумен. Вот только как привести Тоями в этот адекват?» — думал Кай, не сопротивляясь проникшему в его рот языку Тоями.

«Хорошо целуется, но сейчас это было не так, как тогда в палатке», — промелькнула в мозгу Кая.

За это время столько всего произошло, и последние события постоянно возвращали его в ужас этих двух недель. Сейчас он ничего не чувствовал, он просто ждал, пока Тоями это прекратит.

«Достал уже с поцелуем! Вот если бы на месте Тоями была бы Ирка, вообще было бы отлично, — это была следующая мысль Кая, который дожидался, когда Тоями оторвется от его губ, — ну как он не поймет, не интересует он меня в таком плане. Конечно, у Тоями вековые традиции и воспитание, о которых ему рассказывал его сэнсэй, но у меня другие традиции, которые не допускают такого рода отношения!»

Кай, ощущая на своих губах жар поцелуя, чувствуя его язык у себя во рту, вспомнил опять о Ирке — и ответил на поцелуй.

Тоями отшатнулся как ужаленный.

— Ты что? Тебе понравилось? Ты меня тоже любишь хоть немного?

«Как его с любовью-то поднакрыло ко мне!» — подумал Кай и закрыл глаза, чтобы не видеть счастья на лице Тоями, ведь он его обманул, это не ему он ответил на поцелуй. Нет, он его не любит нисколечки, но он не хочет выяснять это сейчас. Зато его действия привели Тоями в нормальное состояние, это ему на руку.

«Нужно воспользоваться моментом», — подумал Кай.

— Сними наручники, пожалуйста, — Кай открыл глаза и посмотрел в глаза Тоями, — пожалуйста, руки затекли, больно.

Тоями уже начал привставать, чтобы дойти до ключей от наручников, но разум напомнил ему о поведении Кая при их встречах, его упрямство и полное отвержение всего, что он ему предлагал.

«Ну нет! Я не поддамся на твои чары! Пусть теперь ты помучаешься. И от боли тоже. О, какую боль я тебе доставлю, боль наслаждения!»

Кай видел, как Тоями меняется в лице, он видел, что уже достучался до его разума, а потом опять Тоями стало накрывать. Эта жестокая улыбка, блеск холодных чуть раскосых серых глаз.

«Вот блин, засада какая! Вот его с этой любовью накрыло. Вот что значит — тонкая душевная организация.»

«Свет лампы в глаза… белые простыни…стол… кровь на его руках… стон… кровь…»