— Я ничего не думал, просто я спросил, чтобы знать.

— Скажи, а по-нормальному ты говорить не можешь? — Тоями такой стиль ответов уже начинал выводить из себя.

— Я не просил со мной разговаривать. Я вас уже поблагодарил, что помогли, что еще от меня нужно?

— Ты что такой дикий-то? Вроде, когда с Аршадом в отеле сидели, нормальный был.

— Тоями, не сейчас! Кай такое перенес, ему нужно время в себя прийти, силы восстановить, — Коджи видел, что Тоями заводится, — ведь правда, Кай? Может, ты хочешь, чтобы мы тебе что-нибудь принесли из еды? Что ты любишь?

— Спасибо. Мне ничего не нужно.

— Ты, наверное, хотел сказать от нас ничего не нужно? — Тоями приблизился к Каю с другой стороны кровати и надвис над ним.

Тогда Коджи увидел глаза Кая. В огромных, неестественно зеленых глазах Кая был испуг. Тот мужественный герой, которого они видели на дороге и продолжали с ним вести себя так же, как с бравым прожженным войной офицером, которому все нипочем, сейчас показал свое истинное лицо, без маски и напускного героизма. На Тоями смотрели глаза испуганного мальчишки, который не знал, чего ждать, находясь в полной их власти.

Коджи это понял, поэтому такой тон, поэтому такие ответы, поэтому он сейчас себя так ведет. Он просто их боится!

— Тоями, пойдем выйдем! — Коджи взял за руку Тоями, который даже не успел ничего ему возразить и вывел его из палаты.

— Отпусти меня! — Тоями вырвал руку, они шли по больничному коридору к выходу.

— Успокойся! Послушай меня! Послушай своего более мудрого в таких делах друга.

Выйдя на улицу, Тоями закурил, немного успокоился. Поведение Кая его сильно взбесило. Вместо нормального, адекватного человека, он столкнулся с диким, дерзким юнцом, который бесил его каждым своим ответом.

— Тоями, проанализируй спокойно всю картину ваших с Каем взаимоотношений. Ты сначала произвел на него достаточно положительное впечатление. Вы сражались вместе — это ему понятно и близко. Потом он видит твою другую сторону, причем ты решил сразу приступить к делу. Ты набрасываешься на него с поцелуями, затем изощренным методом все-таки добиваешься этого поцелуя, и теперь он попадает к тебе в логово. Ты видел его глаза? Вся эта напускная бравада, лишь защитная стена. Он еще ребенок, неискушенный мальчишка, оказавшийся в пекле войны. Он многое пережил, и, как я понял, не лучшего в своей жизни. И теперь видит перед собой двух взрослых парней, понимает, что беспомощен. Ты напугал его! Я, кстати, из-за тебя тоже в его глазах выгляжу не лучше. Просто монстры-извращенцы.

— А разве мы такими не являемся?

— Ты хочешь быть таким по отношению к нему? Молчишь. Я же видел твое лицо, когда ты склонялся над ним, там, на дороге. Я тебя таким никогда не видел, — Коджи тоже закурил, — ты чувствуешь к нему намного больше, чем просто желание обладать, — он опять затянулся сигаретой, — я завтра один к нему пойду, нужно разрушить этот образ, в котором он нас видит, — видя возражение Тоями, Коджи добавил, — а потом пойдешь ты. Не переживай, все будет нормально. Нужно, чтобы он поверил нам — тебе.

***

Сейчас у Кая было много времени обо всем подумать.

Когда ушли Коджи и Тоями, он включил телефон и позвонил полковнику. Петр Иванович был рад его слышать, похвалил за хорошую работу по получению разведданных и пожелал выздоровления. Машину за ним действительно должны были прислать через два дня, доверяя словам доктора.

«Значит, его не обманули.»

Он не хотел верить, что эти два человека могут его обмануть, но в его жизни было столько всего — глупо вот так верить незнакомым людям, тем более, этому Тоями. Он ему уже чуть было не поверил, а потом оказалось, что он такой странный.

Кай вспомнил его слова, когда у него вынимали пулю, этот тихий, проникновенный голос и потом тепло его объятий, когда ему было так больно.

«Глупости! Я просто еще не в себе, вот всякое в голову и лезет.»

***

На следующий день, после полудня, к нему пришел Коджи. Один, без Тоями. Кая это удивило.

Сейчас Кай полусидел на кровати, ему приподняли изголовье и подложили под спину подушки — так было намного удобнее. В целом, он себя чувствовал прекрасно, мешали лишь небольшая слабость и неприятная тянущая боль в области раны, заглушенная обезболивающим. Но переносить боль он привык, поэтому даже не обращал на нее внимание. Он соблюдал все рекомендации доктора, так как очень хотел быстрее поправиться.

Коджи радушно поздоровался с ним и вел себя так, как будто они были уже сто лет знакомы. Сначала Кай держался сдержанно и настороженно, но обаяние и искренность Коджи разбили выставленную Каем защитную стену.

Они болтали обо всем, Коджи много расспрашивал Кая об его увлечениях, интересах. Кай хоть и не хотел особо об этом говорить, но Коджи все таки разговорил его.

Только в обед, когда Каю пришли делать перевязку, он, сославшись на дела, ушел. Перед уходом предупредив, что вечером его навестит Тоями. И очень попросил не сердиться на его друга за выходку с поцелуем. Признавшись, что тоже участвовал в этом заговоре — две недели сражался с англичанами, чтобы попасть в их штаб и забрать эти дискеты. Кай был поражен услышанным. Коджи это понял. Он дружески приобнял Кая за плечи и быстро вышел.

Хорошо, долго думать об услышанном было некогда. Сначала осмотр доктора, затем перевязка. Потом обед. Он ел, заставлял себя есть, понимая, что это нужно для его выздоровления. Затем начались всевозможные процедуры, уколы, капельницы, а потом он заснул.

***

В роскошный шатер Тоями в обед влетел странно возбужденный Коджи с пакетом в руке. Подойдя к столу, за которым сидел Тоями и что-то писал в планшете, он высыпал все содержимое пакета.

— Что это?

— Молчи и слушай! Он удивительный! Нереальный! Это алмаз, бриллиант! Это твой подарок судьбы! Я потрясен! — Коджи схватил Тоями за плечи и начал его трясти, — понимаешь, таких, как он, не бывает! Он уникален! Я очарован им! Только ничего такого не подумай! Я не трону этот цветок, но и тебя прибью, если ты будешь себя вести с ним, как похотливая скотина!

— Хватит! — Тоями вышел из себя от слов Коджи, — я ведь могу и обидеться!

— Послушай, что я тебе про него расскажу, — казалось, Коджи настолько был очарован Каем, что сейчас не замечал ничего. Он, не обращая внимание на суровое лицо Тоями, стал ему подробно рассказывать об его визите к Каю сегодня и о том, что он о нем узнал.

Коджи за такой короткий промежуток времени удалось многое узнать о Кае.

Действительно, сначала Кай молчал и отвечал короткими фразами, но потом стена недоверия рухнула, и Коджи узнал то, что и не предполагал открыть в этом странном юноше.

— Кай родился в Москве, да, в самой Москве! Его родители образованные и обеспеченные люди, они с детства прививали Каю желание к знаниям. Он никогда не ходил в школу, ему родители нанимали педагогов на дом и поэтому он далеко опережал своих сверстников в образовании. Вот почему у него учебники в машине, он учится. Он постоянно учится, и сейчас он получает заочное образование в Оксфордском и Кембриджском университетах на каких-то определенных условиях. Сдает курсовые по интернету и летает на сессии в Европу.

Коджи понял по лицу Тоями, что тот очень удивлен.

— Это еще не все, — продолжил Коджи, — знаешь, откуда он так хорошо знает японский? Оказывается, в доме его родителей живет друг семьи — японец и он с раннего детства обучал Кая всему: японскому языку, владению мечом, технике боя, культуре и традициям Японии.

— Значит, у Кая есть сэнсэй — учитель.

— Да, настоящий сэнсэй. А теперь, представь маленького мальчика, слушающего рассказы о самураях и мечтающего самому стать таким, — Коджи лукаво прищурился, смотря на Тоями, — и здесь появляешься ты — настоящий самурай, герой его детских грез!

— И что? Он мечом владеет лучше, чем я, — скептично ответил Тоями.

— Ты же с ним не драться хочешь?

Они рассмеялись.

Коджи продолжил:

— Пойдешь к нему, оденешься соответствующе, он должен видеть героя своей мечты! Но это еще не все. Он очень талантливый, это идеальное произношение в языках из-за того, что у него музыкальный слух. И еще — у него прекрасная память. Поэтому изучение языков и учение ему дается легко. Я понял, что в его семье знание английского считалось так же естественно, как и знание родного языка. А вот арабский он изучал, ему нанимали учителей. Он и сейчас его изучает, ему, оказывается, нравится читать в подлиннике древние арабские книги — представляешь?!