Но перво-наперво надо еще раз послать в город своего человека. Пусть выяснит, что случилось.
На совете решили, что на связь с Олегом Николаевичем пойдет Белозеров, а связную Галину Марцишек пошлют выяснить причину и обстоятельства ареста Бадаева.
Только значительно позже стало известно, как развивались события в городе после того, как Межгурская и Бадаев покинули катакомбы.
…В первый же день Бадаев и Межгурская остановились на конспиративной квартире Екатерины Васиной, находившейся рядом с площадью Красной Армии. Тамара Межгурская в тот день с утра заходила к сапожнику Евграфу Никитенко, жившему на Военном спуске, предупредила, что одному человеку надо незамедлительно встретиться с подпольщиком Крымовым. Встречу надо организовать на Новом базаре в толкучке — так безопаснее. Время встречи — полдень, когда на рынке больше всего народа.
Межгурская еще спрашивала, знает ли Никитенко что-нибудь про того человека, который видел в городе Гласова. Нет, хозяин сапожной мастерской не знал о существовании такого человека, но ему говорил об этом Крымов. Тамара Межгурская еще раз сказала, что встречу с Крымовым надо организовать непременно и в назначенное время.
Разговор Тамары Межгурской с Евграфом Никитенко происходил в сапожной мастерской утром восьмого февраля, а в полдень должна была состояться встреча с Крымовым. Никитенко не знал, состоялась ли встреча, про которую говорила Тамара, но свое дело он сделал: немедленно пошел в порт, условными сигналами вызвал Крымова и передал ему содержание разговора с Межгурской. Крымов ответил коротко: «Буду».
Ближе к вечеру, когда уже начинало смеркаться, на улице Фрунзе видели высокую женщину в платке, в длинном пальто и в кирзовых сапогах. Она остановилась против дома № 88 у колодца, закрытого деревянным щитом, трижды постучала ногой, прислушалась и, получив ответный сигнал, бросила что-то в отверстие, просверленное в деревянном щите. Это была Тамара Межгурская.
Вечером на квартиру Васиных заходил незнакомый усатый старик. Сначала он разговаривал с Екатериной Васильевной, а потом остался ждать Бадаева. Бадаев пришел поздно вместе с Тамарой, поздоровался с усатым стариком, назвав его Иваном Афанасьевичем. По всему было видно, что они хорошо знали друг друга. Васина накормила всех ужином, Бадаев посмотрел на часы и сказал, что теперь пора. Тамара легла спать, а Бадаев с Иваном Афанасьевичем куда-то ушли среди ночи. Тамара тоже просилась, но Бадаев сказал, что ей нельзя.
Вернулись они под утро, когда было еще совсем темно. Теперь их было четверо. Они сразу же легли спать, но спали недолго. Раньше всех поднялся Бадаев и сказал, что пора уходить. Екатерина Васильевич уговаривала остаться, но Бадаев сказал, что сегодня много работы. Наскоро перекусив, они ушли вместе с Тамарой. Двое других жили еще дня три и неожиданно куда-то исчезли.
На Нежинской, в квартире Петра Бойко, Бадаев появился после полудня вместе с Тамарой Межгурской. Из конспиративной квартиры Бадаев больше никуда в тот день не выходил, но Межгурская отлучалась довольно надолго и вернулась только вечером. Бадаев куда-то посылал Якова Гордиенко. Он привел с собой прилично одетого человека выше среднего роста, которого Бадаев называл Олегом. Этот человек с полчаса разговаривал с Бадаевым на кухне и ушел перед самым приходом Межгурской.
С появлением Бадаева на конспиративной квартире Антон Брониславович засуетился, наказал жене готовить ужин, а сам побежал в магазин что-то купить. По пути он зашел в телефонную будку…
Ужинать сели поздно, за столом долго не засиживались и часов в десять уже легли спать. В тот же вечер Бойко пригласил к себе Продышко с пивоваренного завода, но тот не пришел.
Еще днем Молодцов осмотрел квартиру, проверил схему, которую Бойко переправил ему в катакомбы. Ничто не вызывало сомнений. Бадаев не мог и подозревать о предательстве, он не знал, что в тот вечер весь район Нежинской улицы был оцеплен вооруженными агентами гестапо и сигуранцы.
Бойко не спал, чутко прислушиваясь к тишине. Несколько раз ему казалось, что он слышит крадущиеся шаги на лестнице.
Но стук в дверь раздался неожиданно и для него самого. Он поднялся и босиком вышел в прихожую.
— Кто здесь?
— Откройте.
Бадаев мгновенно проснулся от сдержанных голосов на лестнице и в прихожей, от топота ног входивших людей. Кто-то спросил:
— Яков Гордиенко здесь живет?
— Да, здесь.
— А вы кто такой?
— Хозяин квартиры…
— Здесь есть посторонние?
— Нет, только двое знакомых. Задержались, пропусков нет, остались заночевать.
Федорович говорил нарочито громко, чтобы разбудить, предупредить спящих. Во всяком случае, так понял Бадаев. Он осторожно поднялся с пола.
Мысль работала отчетливо и напряженно. Разведчик еще не мог собрать воедино разрозненные впечатления, сделать вывод, разобрать, что произошло. В голове стремительно возникали вопросы, на которые Бадаев не мог сразу ответить. Что это может быть? Кто ворвался в квартиру? Зачем? Что делать? Как вести себя через мгновенье, через секунду?..
Первое, что пришло в голову, — воспользоваться запасным выходом на чердак и уйти. Но выход отрезан — в прихожей толпятся ночные пришельцы, а в кухню ход только через прихожую.
Все эти мысли промелькнули стремительно, в какие-то доли секунды. Единственно, что успел сделать Бадаев, — натянуть валенки и переложить из кармана в голенище запасной браунинг, с которым он никогда не расставался. В это время открылась дверь, вспыхнул свет.
— Кто здесь Гордиенко Яков? — спросил чернявый маленький человек в форме румынского офицера. Это был Харитон.
Яков поднялся с койки, сонный, щуря глаза и не понимая, что происходит. Был он в тельняшке, в трусах, зябко поежился и вдруг сразу очнулся, заметив погоны на плечах вошедших людей. Он шагнул к распахнутой двери, еще надеясь прорваться к вешалке, к своему бушлату, но в прихожей было полно людей — военных и штатских. Кто-то из румын остановил его, приказал вернуться обратно.
— Оденься, — приказал Харитон. Что-то по-румынски сказал Друмешу. Тот обшарил кровать, поднял матрац, подушку. Харитон обернулся к Бадаеву.
— Вы кто будете?
Бадаев не успел ответить.
— Это мой гость, господин офицер, — торопливо сказал Бойко. Он стоял в одном нижнем белье у двери. — О нем я уже говорил вам. А в той комнате еще одна женщина, сестра жены.
— А это? — Харитон указал на Гордиенко-старшего и Сашу Чикова.
Они тоже проснулись и сидели на койках.
— Это из моей мастерской, господин офицер. Мои рабочие.
— Хорошо… В соседней комнате кто?
— Там женщины.
— Пусть оденутся… Ваши документы, — Харитон снова повернулся к Бадаеву.
Владимир Александрович неторопливо — сейчас он все делал не торопясь, чтобы выиграть время, — вынул из бокового кармана паспорт и протянул его румынскому офицеру. Паспорт был выписан на имя Сергея Ивановича Носова, уроженца Воронежской области. Под этой фамилией Молодцов намеревался легализоваться в городе, как рекомендовали из Центра. Паспорт был в порядке, и офицер, бегло взглянув на него, вернул обратно.
В комнату вошел Жоржеску, тоже в румынской военной форме. В руках он держал бушлат Якова Гордиенко.
— Чей пиджак? — спросил Жоржеску, глядя на полураздетых ребят.
— Мой, — Яков рванулся к бушлату, но Жоржеску отстранил его и показал Харитону маленький браунинг, такой же, какой был в валенке Молодцова.
— Найден в кармане этого пиджака, — сказал Жоржеску.
— Я должен тебя арестовать, — сказал Харитон. — А вы, господа, тоже оденьтесь и пройдите в полицию, чтобы подписать протокол. Это не надолго, прошу извинить.
Харитон будто бы просто так, для порядка, ощупал карманы задержанных — оружия не было.
«Не слишком ли много людей для ареста одного мальчишки?» — подумал Молодцов, разглядывая толпившихся агентов полиции. Он насчитал двенадцать человек. Неторопливо оделся в прихожей, мучительно думая, что же предпринять. Действовать активно нельзя — может быть, все это случайные совпадения. К тому же что здесь делать с одним пистолетом? Другое дело — граната. Если бы он был один! Если бы рядом не было женщин, подростков… Если бы знать наверняка, что это ловушка… А может быть, действительно случайный налет? Надо держаться, держаться, не выдать себя опрометчивым поступком. Слишком многое поставлено на карту.
