Еще более парадоксально, по нашему мнению, что над таким «ювелирным изделием» большие мастера трудились. Можете себе представить, как гении ювелирного искусства трудятся над таким «стыдливым» предметом, как блошиные ловушки? Что поделаешь! Век вообще грязноватый был. «Шик, блеск, красота» — а с чистотой и удобствами не очень! Иностранный посол де Кюстин истинную правду сказал: «Они, русские, любят пышность, показное великолепие, но легко мирятся с отсутствием самого элементарного комфорта. Их дома грязны и кишат паразитами».
Не скажите, не скажите, дорогой посол! Рано вам русских в грязи упрекать. А не у вас ли во дворце во время бракосочетания Людовика X и Клементины Венгерской вошел камердинер и, обращаясь к гостям, громко попросил: «Господа, не писайте, пожалуйста, на лестнице, по которой король с королевой проходить будут».
Ну что же: у нас паразиты, а у вас мочатся на парадных лестницах. Каждому свое!
И не у вас ли в пышном Лувре или Версале воняло так, что нос затыкай, ибо короли и прочие придворные, не стесняясь дам, отстегивали свои панталоны и большую и малую нужду справляли на каминную решетку, не дожидаясь, когда камердинер принесет горшок.
И только один король, Генрих III, чистоту любил, а когда до власти дошел, приказал Лувр «слегка подчистить», лестницы вымыть, кухню с ее не всегда приятными запахами вон вынести, зверюшек экзотических, разных там львов, тигров и медведей тоже, и Лувр засверкал. А то прямо стыд какой-то для истории! То мадам Помпадур разводит в лучших комнатах Версаля своих куриц, чтобы тепленькое яичко Людовику XV в постельку занести, то Монтеспан в лучшей комнате Версаля с лепными и золочеными потолками свиней и баранов пасет!
А Клавдий Тиберий, так тот вообще разрешил «пукать» своим подданным во время пиров! Ничего не стесняйтесь, вассалы! Ибо задержание газов весьма вредно для организма. Ну и «запукала» Римская империя! Загремела на весь мир!
Но в общем-то признаем, что забыли, забыли наши дворяне изречение одного философа, всю жизнь доказывающего, что «чистоплотность для тела то же, что чистота для души». Даже чернокожие и краснокожие о чистоплотности белых с презрением отзывались: «Ты моешься, как белый», ибо белые, живя у дикарей, моют себе только слегка лицо и руки. А индеец племени крик должен был ежедневно купаться, хотя бы один раз, а зимой по четыре раза вываливаться голым в снегу. А если кто отлынивал, наказание было суровым: его нога или рука подвергалась укусам змеи. Грязнуль в племенах не было! Людоеды — да, были, и сколько угодно, каннибализм явлением распространенным был, а грязнуль не было. А как же в тех местах, где воды мало или почти ее нет, например, в пустыне Сахаре? И там чистоплотность тела была на первом месте: туземные племена очищали свои тела сухим пустынным песком. Коран, мудрость которого по сей день нас не одной правде учит, предписывал омовение тела песком перед молитвой.
Ну, конечно, отступление от нормы имелось. Не без этого. Греки, например, вместо воды натирались оливковым маслом и скребком отскребывали грязь.
Как было у европейцев? Век элегантности был веком одновременно удивительной нечистоплотности. Только изредка богачи употребляли мыло и розовую воду. Король-«Солнце» Людовик XIV довольствовался тем, что по утрам слегка обрызгивал руки и лицо одеколоном. И этим заканчивался процесс его умывания. Вообразим, какое амбре от него исходило, если дамам хотелось не его объятий, а возможности в укромном месте отмыться. Наполеон Бонапарт в воде предпочитал обильные дозы одеколона, а его жена Жозефина морщилась от этой корсиканской привычки и неохотно разделяла с ним ложе, хотя император от любви и страсти к ней безумствовал и предпочитал ее, а не молоденьких фавориток.
С появлением розовой воды и духов вода во многих странах вообще на второе место отошла. Дамы предпочитали принятию ванны обильные опрыскивания себя духами. Помните, как герой Мопассана вынужден был считаться со вкусом своей итальянской возлюбленной, не употребляющей воды, зато обильно поливающей себя духами. Адамы Древней Греции и Древнего Рима выпускали в залы, где находились гости, голубей с надушенными крыльями. Птицы окропляли пирующих падающими с их крыльев каплями душистых веществ. Наша царица Анна Иоанновна никогда не умывалась водой, она предпочитала протирать лицо коровьим топленым маслом. П. Долгоруков, вельможа ее времени, выразился о ней беспощадно, никакой поблажки ее красивым платьям не давая: «Она была неряшлива и грязна, несмотря на страсть к роскоши»[51].
Словом, про Анну Иоанновну можно было сказать: «Грязновата, но щеголиха страсть какая!» Екатерина Великая лицо протирала каждое утро и вечер кусочком льда. Этой процедуре научила и своего сына, который вообще-то из-за упорства и упрямства, а также назло матери ничего от нее перенимать не желал, все супротив делая, но с кусочками льда смирился и даже эту процедуру полюбил.
Видите, дорогой читатель, что за картина такая странная получается: царицы наши в роскоши ходят, а мыться водой не любят. Подданные, конечно, с них пример берут и стараются к воде не очень прибегать.
С полным правом можно сказать, что и в семнадцатом, и в восемнадцатом веках воды в косметических целях употреблялось мало, ее заменяло опрыскивание духами. Но часто жены просто вынуждены были, дабы уничтожить терпкий запах, идущий от супруга, поливать себя литрами ароматической жидкости. Знаменитый французский король, имеющий, по мнению некоторых дотошных репортеров, за свою жизнь до пятисот любовниц, вонял потом так, что у его собак уши дыбом вставали. Но Генрих IV именно так понимал сущность мужской силы: обилие пота было у него равнозначно мужской потенции. И первая его жена королева Марго, и вторая — Мария Медичи, хотя и сами были грязнули грязнулями, обильно поливали себя духами, перед тем как лечь с ним в постель. Но когда уже невмочь было его любовницам сей «мужской дух» выносить, они робко свой протест выражали, а одна его фаворитка, острая на язычок де Верневиль, прямо, без обиняков заявила: «Сир, от вас прет, как от падали».
Мы наблюдаем такое закономерное явление: к старости многие короли, особенно французские, впадающие, мягко говоря, в странности, как огня, боялись воды для мытья, и их старые грязные одежды не только были пропитаны грязью и потом, но как бы впитали в себя образ их жизни. Например, Великий Фридрих Прусский к старости в такое одичание впал, что запах его тела был пропитан запахом его собак, с которыми он спал на одной постели, не меняя белья. Людовик XI, ходивший в старости в старом измызганном шерстяном трико и фланелевом, отороченном облезлым мехом кафтане, перестал мыться, когда перенес место своего пребывания в страшную тюрьму Бастилию, где у него была своя каморка, обитая соломенными циновками. В блестящий век короля Людовика XIV дамы почти поголовно ходили с черными, гнилыми зубами, поскольку никогда их не чистили, а у самого короля от нелюбви к дантисту изо рта воняло так, что его любовница Монтеспан, с которой король нередко ругался, заявила ему: «Да, я резковата, а у вас воняет изо рта». Можете себе представить, дорогой читатель, с одной стороны — роскошный белый бархатный костюм, весь усыпанный бриллиантами и драгоценными камнями, а с другой стороны — это невыносимое амбре изо рта. Но таков уж век был — роскоши и грязи одновременно. Русские дворы в это время мало чем отличались от иноземных.
И, наверное, именно в такой период жизни русских написал де Кюстин свои сакраментальные слова: «У русских неприятный запах, который слышен издалека. Светские люди пахнут муксусом, а простолюдины кислой капустой в соединении с испарениями лука и старой засаленной вонючей кожи. Эти запахи неизменны»[52].
Вот ведь какой суровый вердикт иностранец нашей братии выдал. А спросить бы его: а вы, господин хороший, нюхали наших простолюдинов, когда они из бани возвращаются?
