Всё произошло в считанные мгновения. Свист рассекаемого копьём воздуха тотчас сменился булькающим хрипом захлёбывающимся кровью разбойника. Однако намётанный глаз Борбаса уже различал всё, что происходит. Фигура в тёмно-зелёном плаще, поднявшись из высокой травы, молнией бросилась к здоровяку. Копьё в его руках умело преодолело короткое расстояние и вонзилось прямо в шею убийцы. От неожиданности тот выронил булаву, и обхватив руками ужасную рану, начал медленно сползать по стволу дерева на землю. А нападавший уже хладнокровно колол одного из спящих работорговцев. Однако в этот раз всё прошло не настолько гладко, как хотелось бы ночному гостю - проснувшись, разбойник отчаянно взвыл от боли и второй бандит, лежавший рядом с ним, услышав крик соратника, резко откатился в сторону, сматывая с себя одеяло. Уже через мгновение он стоял на ногах и раскручивал над головой кистень - это был предводитель разбойников. Одновременно зашевелился четвёртый работорговец, тот, что был вооружён арбалетом - теперь, чтобы добраться до него нападавшему потребовалось бы убить главаря банды, спозиционировавшегося так, чтобы защитить просыпающегося соратника.
Борбас понял, что теперь настала его очередь действовать. Он резко рванул на себя руку, погружённую в гнилую часть настила, и с корнем вырвал кусок доски прямо из пола. Три острых ржавых гвоздя остались торчать меж его четырёх пальцев, образуя жуткое подобие уличного кастета. Их длина достигала вытянутой ладони. В следующее мгновение дворф накинулся на прутья решётки в той части клетки, где они были наиболее тонкими и уязвимыми. Рыча от ярости и напряжения, он обеими руками схватился за две соседних жерди и, упёршись ногами в две других, начала тянуть их на себя.
В это время ночной гость, атаковавший лагерь, бросился на главаря бандитов. В левой руке у противников появились щиты - разбойник подобрал свой с земли, а обладатель изумрудных глаз вытащил из-за спины. Вожак работорговцев оказался матёрым воином и довольно легко отбил первую атаку. Замысел нападавшего, попытавшегося быстро прорваться к просыпающемуся арбалетчику не удался - разбойник принял щитом все его выпады и даже один раз попал своим кистенём по щиту врага.
Борбас почувствовал, как толстые крепкие жерди под его руками начали медленно прогибаться. Дворф потянул сильнее, рыча и напрягаясь изо всех сил. Он заметил, как на его руках проступили вены и почувствовал как затряслась от натуги спина. Он действовал быстро и дерзко, даже не пытаясь скрыть своих намерений от разбойников или нежданного ночного гостя. Фок, Хок и третий охотник, услышав звуки боя, начали быстро вскакивать на ноги и протирать сонные глаза. Дворф заметил, что арбалетчик, наконец, поднялся, нашёл своё оружие и стрелы к нему и впопыхах начал накладывать один из болтов на тетиву.
Увидев это, обладатель изумрудных глаз отчаянно бросился на своего противника силясь опрокинуть его до того, как стрелок сможет выстрелить. И допустил ошибку. Слишком близко подобравшись к врагу, он позволил разбойнику, блокировавшему очередной выпад копьём, резко сократить дистанцию и оказаться лицом к лицу с противником. Тотчас над его головой со свистом пронёсся тяжёлый железный шар, утыканный шипами и нацеленный прямо в голову ночному гостю. В последний момент тот успел подставить под удар свой щит, но вложенная в него мощь была столь велика, что щит раскололся. Несколько щепок от него взлетели высоко в воздух и Борбас успел заметить, как в серебристом лунном свете они медленно падают вниз. Дворф подумал о том, сколь же уязвимо и бесполезно в настоящем бою деревянная броня. И в этот момент он почувствовал, как его нога с хрустом проваливается в пустоту. Борбасу удалось сломать одну из жердей, но не ту, за которую он тянул, а ту, в которую упёрся. Теперь, он обеими руками схватился за следующую, и потянул её на себя точно так же использовав в качестве опоры соседние.
Краем глаза дворф заметил, что обладатель изумрудных глаз, облачённый в зелёный плащ, ловко отпрыгнул в сторону, отступая и резко увеличивая дистанцию. Однако в его руке уже не было щита - оставшиеся осколки он бросил в сторону, а его левая рука явно пострадала от полученного удара. Тем временем арбалетчик уже почти наложил стрелу на тетиву своего оружия и Борбас понял, что ночному гостю вскоре несдобровать. Ведь защититься от арбалетного болта ему было нечем - в его руках не оставалось ничего, кроме короткого копья.
В этот момент вторая жердь, испытавшая на себе всю мощь и неистовство разъярённого дворфа, не выдержала и с громким хрустом сломалась вслед за первой. Образовавшегося проёма оказалось достаточно, чтобы Борбас смог выбраться из клетки.
Главарь шайки, пользуясь полученным преимуществом, продолжал теснить ночного гостя, не давая тому возможности скрыться в кустах и избежать арбалетной стрелы. Человек был явно сильнее и, несмотря на то, что его противник гораздо лучше ориентировался в темноте, уверенно наступал, не давая врагу ни секунды отдыха. Жизнь обладателя изумрудных глаз в любое мгновение могла оборваться, если не от тяжелого шипастого набалдашника кистени, то уж точно от арбалетной стрелы. Наверняка так бы всё и произошло, если бы Борбас с рёвом разъярённого зверя не бросился бы на врагов, днём ранее хитростью схвативших его и покрывших позором плена.
Тесня ночного гостя, глава разбойников оставил на десяток шагов позади своего соратника с арбалетом, полагая, что тому больше нечего не угрожает. Однако тем самым лидер шайки обрёк своего подчинённого на ужасную и мучительную смерть. В руках дворфа не было ничего, кроме импровизированного кастета с длинными ржавыми гвоздями и именно они и стали причиной безвременной кончины работорговца. Как дикий зверь Борбас набросился на своего противника, слишком поздно заметившего, что дворф выбрался из клетки. Впрочем, сейчас Борбас ничем и не отличался от дикого зверя - он рычал, выл и изрыгал проклятья нечленораздельным голосом. В последнее мгновение перед ужасной атакой разбойник попытался повернуть уже заряженный арбалет в сторону ничем незащищённого дворфа, но не успел - ржавые гвозди, ещё совсем недавно державшие Борбаса в неволе, впились в его плоть с такой яростью и неистовством, что всякому наблюдателю стало ясно - работорговцу пришёл конец.
Тем временем обладатель изумрудных глаз, заметив неожиданную атаку с тыла, начал чаще контратаковать главаря шайки, так, чтобы тот не успел переключить своё внимание на дворфа. Он бил копьём, не останавливаясь и не давая себе отдышаться. Противнику проходилось орудовать щитом с той же скоростью, и он ни на мгновение не мог отвести взгляда от своего врага. От тяжёлого набалдашника кистеня эльф уворачивался, ловко проходя под ним или делая шаг в сторону - без щита теперь это стало гораздо легче.
Дворф понял, что противник мёртв лишь когда его кровь обильно забрызгала лицо Борбаса и стала щипать глаза. Он разорвал, задрал врага с яростью дикого медведя, неожиданно разбуженного дерзкими нарушителями в собственной берлоге. Разделавшись с разбойником, точнее перестав кромсать его уже безжизненное тело, Борбас поднял голову и безумным взглядом стал осматривать поле боя в поисках следующей жертвы. Ей неминуемо стал бы глава разбойников, слишком занятый сражением с ночным гостем, чтобы успеть вовремя среагировать на нападение сзади, если бы здоровяк, тяжело раненый в горло в первые мгновения и уже списанный нападавшим со счетов, не поднял с земли свою двуручную булаву. Хрипя и обливаясь кровью, он, тем не менее, занеся оружие над головой, стал подкрадываться со спины к обладателю изумрудных глаз. Борбасу эта картина пришлась по вкусу. Он боялся, что ночной гость лишил его возможности лично поквитаться с убийцей. Злая, многообещающая ухмылка озарила покрытое кровью лицо дворфа. Он уже приговорил разбойника к ужасной смерти и знал, что сейчас приведёт свой приговор в исполнение. И ни один человек на всём Альтаране сейчас не осмелился бы встать между дворфом и его жертвой...
