Увидев, что охотник изо всех сил освободившейся рукой тянется вниз к своей ноге, дворф опустил взгляд и тут же раскусил его замысел - из сапога крестьянина выглядывала рукоятка кинжала. Борбас, будучи ниже ростом, смог это сделать быстрее, не вытаскивая руки из сети. Достав кинжал из сапога, дворф лёгким движением кисти чуть подкинул его в воздух и уже спустя мгновение он оказался в руке человека. Однако в этот самый момент здоровяк снова повернулся к угодившим в сеть охотниками и двумя большими прыжками оказался возле них. Он ещё не видел извлечённого из сапога кинжала, однако времени для того, чтобы разрезать верёвки сети у крестьян больше не оставалось.

- Не рыпайтесь, цыпки. Вы уже никуда не денетесь, - хрипло пробасил здоровяк и улыбнулся, подойдя почти вплотную к пленникам. Борбас почувствовал, как его обдало запахом гнилой пищи - зубов у разбойника явно не хватало, а те, что были - выглядели, как обгоревший частокол болотной деревни.

Разбойник размахнулся и, почти не вкладываясь, ударил беззащитного Борбаса булавой по плечу. Дворф почувствовал острую ноющую боль и взревел от беспомощной ярости, хотя со стороны могло показаться, что здоровяк лишь положил своё оружие на плечо жертвы.

- Не рыпайтесь, а то ещё пощекочу малость, - весело пообещал разбойник и попытался посмеяться. Получилось не очень - этот человек явно был не из тех, кто часто смеётся. Сказывались видимо особенности профессии.

Ревя от ярости и пронизывающей тело боли Борбас, силясь хоть как-то отвлечься, посмотрел в сторону Фока. На его удивление парень всё ещё стоял на ногах и продолжал размахивать заточенной палкой. Разбойник, вооружённый кистенём быстро наступал на него, но крестьянин ловко уворачивался, а иногда и отбивал удары своим колом. Дворф подумал о том, что хоть великого воина из Фока никогда и не выйдет, но тренировки и многочисленные синяки явно пошли тому на пользу, сделав из деревенского парня опытного ополченца. Разумеется, шансов выйти победителем из этого боя у него не было, если, конечно, сам Темпус не удостоит крестьянина своим вниманием и не наделит парня мощью титанов. Последние надежды на спасение таяли на глазах.

- Эй ты, свиноогр, а теперь попробуй 'пощекотать' меня! - неожиданно дерзким и уверенным голосом заявил прижатый к Борбасу охотник, обращаясь к здоровяку.

Разбойник яростно взвыл нечто нечленораздельное и, склонившись над крестьянином, схватил того за шею, пытаясь поднять. В этот момент рука охотника взмыла вверх и в свете заходящего солнца блеснула сталь.

Кинжал крестьянина был острым, а силой человек хоть и уступал дворфу, но превосходил многих других своих сородичей. Но это был всего лишь кинжал, а противником оказался воин, облачённый в доспехи, пусть и не самые прочные и весьма сомнительного качества. Лезвие пробило тугую кожу брони и на добрую четверть, а быть может и на всю треть вошло в плоть. Человек вложил в удар всё своё отчаяние и всю злость загнанного в ловушку зверя.

Однако разбойник даже не пошатнулся. Мгновение он стоял молча, до конца не осознавая, что произошло, однако вскоре боль дала о себе знать и бандит взвыл. Его глаза налились безумной яростью, а лицо перекосилось от злобы. И это очень не понравилось Борбасу.

Разбойник сделал два шага назад - кинжал так и остался торчать из груди, он даже не посмотрел на него. Вместо этого здоровяк снова снял с плеча свою булаву и, широко замахнувшись, ударил, на этот раз со всей силы, дав волю своей ярости. С этим ударом закончилась жизнь крестьянского бедняги, на свою беду решившего помочь дворфу выследить 'вампира'. Спустя несколько мгновений Борбаса и Хока обильно обдало его кровью, и дворф вдруг понял, что эту смерть он запомнит надолго.

Теперь яростные, полные безумия глаза смотрели прямо на него. Сквозь застилавшую взор красную пелену, Борбас видел, как разбойник поднял над головой булаву и уже замахнулся, чтобы покончить с дворфом, как вдруг, что-то в его сознании проснулось. Взгляд стал более осмысленным и разумным. Несколько мгновений поразмышляв, здоровяк нехотя опустил булаву на землю, однако поразмышляв ещё всё-таки решил не обделять Борбаса зуботычиной. Короткий удар рукояткой в затылок и красная пелена перед глазами дворфа сменилась белой, а затем почти сразу чёрной. Сознание оставило Борбаса, но перед самым провалом в темноту он успел различить грозное рычание охотничьего пса, с собачьей преданностью бросившегося на защиту хозяина.

***

Эльф внимательно наблюдал за схваткой. Цвет заимствованного у крестьян плаща и собственной кожи позволили ему почти слиться с землёй всего в паре десятков шагов от места событий. Чтобы охотничьи собаки ненароком не выдали его укрытие - темнокожий мужчина спрятался за ручьём, протекавшим точно по центру зарослей кустарника.

Сейчас эльф не совсем понимал смысл наблюдаемого им явления. Одни люди неожиданно напали на других, причём заранее приготовившись и предварительно соорудив весьма изощрённые ловушки. Если бы эльф двигался по дороге, то вероятней всего и сам бы стал жертвой атаковавших. Однако, к счастью, он вышел из леса и шёл по высокой траве, из которой лишний раз старался не высовываться. Поэтому разбойников он заметил раньше. Понимая, что те ещё не подозревают о его присутствии, эльф решил немного понаблюдать за людьми.

Сначала им двигало банальное любопытство - он не совсем понимал - зачем четверо вооружённых мужчин спрятались возле дороги. Однако когда увидел неестественно изогнутый ствол молодой берёзы, догадался, что перед ним организованная засада. Причём, судя по обилию щитов и оружия ближнего боя, эльф понял, что ловушка предназначена вовсе не для зверя - эти люди не были охотниками. Конечно, они могли быть соратниками охотившихся на него крестьян и по их просьбе организовать засаду на него самого. Но в таком случае, люди бы внимательней следили за лесом, откуда он должен был появиться, а не за дорогой.

Впрочем, пятерых охотников, вышедших из леса, они всё же заметили, но их сопровождал громкий собачий лай, а двигались они быстро и в полный рост, явно чувствуя себя в полной безопасности. Судя по тому, как быстро засуетились вооружённые люди, меняя свои позиции так, чтобы их не было видно со стороны леса, эльф понял, что сейчас здесь что-то произойдёт и, подобравшись чуть ближе, организовал себе укрытие возле ручья, чтобы хорошо видеть спуск к воде, не упуская при этом из вида разбойников.

Охотники явно до самого конца не подозревали о грозившей им опасности и сразу допустили ошибку, отпустив собак на водопой ещё задолго до своего появления. Животных было двое - молодой резвый пёс и матёрая, умудрённая жизнью собака, обильно покрытая шрамами, которые на ней оставили клыки и когти диких зверей. Собака была больше и сильнее, однако пёс оказался быстрее и проворнее. Прибежав в заросли первым, он, не замечая ничего вокруг, сразу бросился в холодную воду ручья. А вот собака учуяла присутствие незнакомцев и громко залаяла, силясь предупредить своих хозяев. Однако в охотничьем запале животное подошло слишком близко к людям и вскоре в отчаянии заскулило и завертелось на месте, силясь вырвать из своего бока толстый арбалетный болт. Тяжёлая булава здоровяка вскоре завершила начатое, и собака затихла - на сей раз навсегда. Молодой пёс в это время продолжал нежиться в холодной воде ручья, отдыхая после двух дней погони и явно намереваясь вдоволь напиться. А охотники были слишком далеко, чтобы видеть всё произошедшее. Тревожный лай собаки, они, вероятней всего, приняли за её радость от возможности искупаться в чистом ручье.