- Охотитесь, значит? И на кого, если не секрет?
Она опять закинула ногу на ногу, чуть повела ладонью юбку вверх по бедру, но затем натянула ее обратно.
- А это уж как придется. - На этот раз улыбка получилась хищной, злой. А может просто пьяной.
- Вы ведь знали Мэйнардов, Эмили? Есть какие мысли по поводу?
Пригубив бокал, она изобразила деланное удивление:
- О, в нас просыпается великий детектив? Это допрос? Я под подозрением? Конечно, знала. Но только его. Жена у него была сумасшедшая. Похоже, он ее прятал. А сам был мужчина очень даже... Хоть и старик. Не чета местному народишке. Породистая особь, весьма. Мог бы быть у нас желанным гостем, если бы захотел. Но не хотел... Еще вопросы, господин сыщик?
Никогда не мог научиться точно отличать, где у подвыпивших женщин заканчивается ироничность и начинается похоть. Одно и то же выражение превосходства в глазах.
- У вас в доме есть оружие, Эмили? Ну, там всякие старые ружья на стенах, дамские хлопушки в ридикюлях, фамильные револьверы с гравировкой от Линкольна?
Кажется, мои котировки в ее пьянеющих глазах упали минимум на два пункта. Ну и черт с ней, чертовой кошкой!
- А вот и он - добрый старый Филип Марлоу! Такие вопросы, мистер ван Дорн, быстро затирают душу, потом начинают съедать лицо, обтрепывают одежду и в конце концов превращают в одиноких неудачников, у которых нет ничего кроме любви к джазу и отвращения к ежедневному пиву. - Она состроила жалостливую рожицу. - В этом городе нет оружия, Джон. Здесь все перетряхнули в национализаторском угаре робертсоновские головорезы. Увы. А у Дорсетов было чем поживиться.
Вдруг она встала, подняла с пола мой стакан и, покачивая бедрами, отнесла вместе со своим бокалом на каминную полку. Развернувшись, наклонила набок голову и внимательно посмотрела на меня совершенно трезвым взглядом.
- Знаете, Джон, я могла бы заняться с вами сексом. Но, пожалуй, не буду. Это было бы неправильно. За сексом ничего нет. Это тупик. Дальше остаются только чужие роли. Леди Макбет. Скарлетт О'Хара. Анна Каренина. А после сегодняшней встречи у меня останется приятное послевкусие. Послевкусие - это важно. Это то, что остается после вчера и заставляет думать о завтра. Мужчины не умеют думать о завтра. Для этого существуют женщины.
Этой ночью началось мое первое дежурство. Большой Фритц сказал, что Финли любит поспать после ужина и поэтому предпочел бы уступить первую смену мне. Я не имел возражений. Времена вечернего телевизора и секса остались в прошлом, но я так и не научился засыпать с темнотой. Моя смена была до часа ночи, потом нужно было разбудить Финли. У шерифа теперь начинался, по его словам, свободный график. "Величайте меня десницей контролирующей".
Сразу после ужина Большой Фритц собрал свою инвалидную команду - всего человек пятнадцать - и представил меня им. Я был назван "мистером ван Дорном", "напарником помощника Финли" и "их начальником". Особого энтузиазма у местных служителей порядка эта процедура не вызвала. Половина из них одарила меня скептическими взглядами, что было нормально для новичка, да еще и начальника. Другая половина продемонстрировала либо полное безразличие к происходящему, либо полное отсутствие слуха. Последнее казалось более вероятным, учитывая, что самому юному из них было на вид под восемьдесят. Уже знакомый мне мистер Райт судя по блуждающему взгляду, похоже, так и не покидал трибуны стадиона.
Постов было четыре. По паре человек сидело на южном и северном КПП, еще по одному - на "стратегических объектах". Один находился возле столовой, где хранились насущные запасы еды, дрова, спички, самогон и печки. Другой - возле склада. По словам Большого Фритца, это было ключевое место, сюда назначались "самые ответственные ребята". От склада было хорошо видно прачечную и ворота конюшни, в которой на ночь закрывался изнутри Мортимер. Моей задачей было патрулирование - проверять, не спят ли на постах, и обходить мелкие улочки, не бросая надолго склад.
Я сразу понял, что место на складе самое гнилое. При свете звезд шляпа сидящего там деда была отчетливо видна на фоне светлой стены - хорошему стрелку снять его из тени ближайшего переулка напротив не составило бы труда. Еще проще - подобраться сзади, из-за угла склада. Отметив про себя посоветовать перекрасить хоть кусок стены в темный цвет, я занялся поисками точки для своей стоянки. Наилучшим вариантом представлялся садик перед соседним с прачечной домом. Перемахнув через заборчик, я полез в ближайшие кусты, моля бога, чтобы это не были какие-нибудь розы или шиповник. Местечко было вполне перспективное, с хорошим обзором. Нужно будет притащить сюда что-нибудь вроде листа фанеры для комфортного возлежания. Ночи были сырыми и перспектива ночевки в мокрых штанах меня не вдохновляла.
Наверное, со временем я привыкну и стану беспечнее, но сейчас спокойствия я не ощущал. Городок спал, но все же время от времени издавал какие-то звуки. Иногда клацал металл, возможно, от дверного замка, скрипело чье-то крыльцо, звякало открываемое окно, откуда-то доносился могучий храп. Удивительно, но я не видел и не слышал ни одной собаки. Съели их, что ли? Наверное, это логично.
Несмотря на яркие звезды, было темно - молодая луна не давала света, и уже в нескольких шагах виделась затаившаяся опасность.
Чиркнула спичка и под шляпой у стены склада предсмертной радостью ожила сигарета. Я выбрался из своего укрытия и направился к "объекту", ожидая услышать что-то грозное вроде "Стой! Кто идет?", однако меня приветствовало добродушное "Мистер ван Дорн".
Я протянул руку:
- Джон. Просто Джон. Как вы можете знать наверняка, что это я?
Его рукопожатие было на удивление крепким.
- В семьдесят два отпадает хрен, а с глазами у меня все в порядке, мистер ван Дорн, - прошепелявил беззубый рот. - Доусон.
Что ж, фамильярничать мы не будем. Ладно.
Старик вальяжно сидел в плетеном кресле. Перед ним на столе рядом с железной пепельницей лежал дробовик.
- С сигаретой во рту вы превращаетесь в отличную мишень, мистер Доусон.
- Ха, - он резко выдохнул дым. - А так я как будто маленький и незаметный! Ночью все равно никто стрелять не будет, побоятся. Коли уж Моисей по мне соскучился, так просто подберутся и перережут горло. Моя задача - успеть дать выстрел. Вот так-то. И, кстати, давайте без мистера. Просто Доусон. Свою фамилию я подарил еще Линдону Джонсону. Пусть подавится.
Я заметил, что курит он левой рукой, дробовик лежал справа. Дедок явно внушал уважение. Я присел на угол стола.
- Ну и как, часто сюда чужаки забредают?
Он пожал плечами и аккуратно стряхнул пепел в пепельницу.
- Раз пять было. Последний раз давненько - уже с месяц, наверное, будет. Но пока бог миловал - всякая шваль голодающая попадалась. А были бы настоящие мародеры, я бы тут уже не сидел. Вы, сэр, за меня можете не волноваться. Я - старая туннельная крыса. Я не подведу. А вот на вторую смену Рори подползет, так он уж староват. Я мог бы и всю ночь сидеть, но не хочется старика обижать, сержант все-таки, старше по званию.
Доусон хмыкнул и довольно сплюнул через плечо. Действительно, потеха, да и только.
- Да и Большой Фритц уж больно печется о наших драных мочевых мешках. Ну тут он прав, конечно. Особенно если речь о Джордане: он с той стороны каждые полчаса стены орошает, ссыкун. Даже сюда смердит. Джордан тут днем дежурит, - пояснил ветеран, подняв ко мне голову. Однако я все равно не рассмотрел его лица под полями шляпы. - Разложит тут свои шахматы и сам себе целый день вставляет. Как был смолоду мудилой, так и остался.
- А как бродяг отгоняете - на поражение, или пугаете?
- Фритц говорит пугать. Может оно и правильно, иногда такие доходяги попадаются - жалко их. Пальнешь под ноги, так чтоб не сильно зацепило - сразу драпают. Пока наши сбегутся - их уже и след простыл. - Он забычковал сигарету и с хрустом потянул плечи. - Да и не повоюешь тут - только шесть патронов.
