Солидный трехэтажный дом был слегка утоплен вглубь улицы, отгороженный от пыли удивительно ухоженным садиком. При виде потрясающего сознание разнообразия цветов на ум приходило слово "экзотика". Впрочем, как вы уже поняли, мои познания во всем том, что росло и шевелилось вдали от асфальта, были крайне ограничены. Точно могу сказать только, что деревьев там не было.

Я только подходил к монументальному крыльцу, как все полсотни стоунов дубовой двери медленно раскрылись передо мной, явив еще одну экзотическую картинку. Первая ассоциация с Мэрилин Монро при более тщательном рассмотрении только усилилась. Оперев руку о косяк и изогнув бедро, миссис Дорсет остановила на мне лениво-улыбчивый взгляд. Глядя в такие глаза на черно-белом экране, всегда гадаешь - они смотрят на тебя, оценивая и находя подходящим, либо же просто получают удовольствие от себя, ни на йоту не сомневаясь в производимом впечатлении. А впечатлиться было от чего. Хотя миссис Дорсет, похоже, перешагнула сорокалетний рубеж, она вполне могла бы рассчитывать на удачный старт в Голливуде. В рамке дверного проема она выглядела как фотография 50-х годов. Аккуратно уложенные обесцвеченные волосы, умелый макияж, узкое колечко темных бус, розовое платье-колокольчик а-ля креолин, туфельки на застежке. От всего этого можно было получить тепловой удар. Я полгода не видел женщин в платьях! А уж в такой экипировке...!

Оценив произведенное впечатление, она качнула бедром, поворачиваясь в дверях, и жестом пригласила меня внутрь.

Разумеется, в доме не могло быть кондиционера, но ощущение было такое, что он есть. Прохлада накатила на меня плотным потоком, проведя нежной ладонью по шее и заструившись во все отверстия в одежде. Это было прикосновение богатства. По роду деятельности мне доводилось заходить во многие квартиры и дома, и настоящее богатство я чуял с первого же шага. Если кто-то думает, что это обязательно ковры, прислуга, мрамор, люстры, техника или мебель, то он ошибается. Потому что все это может быть фуфлом. Показухой или временным фартом. Настоящее богатство - плотное, долговечное, въедающееся в сухие ладони - пахнет воздухом. Прохладным - летом, теплым - зимой. И не имеет значение, что ты видишь - старорожденную викторианскую солидность или скупую стеклянно-металлическую стройность. Ты чувствуешь это всеми своими завистливыми плебейскими волосиками на затылке.

Пройдя мимо широкой колониальной лестницы, ведущей на второй этаж, хозяйка провела меня в большую комнату-зал, очевидно, являющуюся гостиной. Ее убранство некрикливо, но настойчиво заставляло вас принять тот факт, что вы - счастливчик, допущенный в логово аристократизма и достоинства. Все это старое дерево, кабаньи головы, горлышки дорогих бутылок, громоздкие настольные лампы, знававшие кого-нибудь из Рузвельтов - банально, но очень убедительно. Миссис Дорсет указала мне на пухлый кожаный диван.

- Виски, я полагаю?

Изучая ушибленное выражение моего лица, она явно получала удовольствие - эффект был достигнут. Принимая из ее рук тяжелый стакан, я постарался пошире улыбнуться - вроде как: круто, впечатлен. Сама хозяйка взяла бокал, наполненный еще до моего прихода - возможно, не первый, и облокотилась на массивное бюро. Наверное, она полагала, что стоя выглядит лучше. Не спорю - ножки у нее были что надо.

- Поверьте, мистер ван Дорн, в этом доме уже давно никому не предлагали этих по нынешним временам поистине драгоценных напитков.

Я приподнял бровь.

- Мой муж не очень хорошо разбирается в людях, - миссис Дорсет самодовольно улыбнулась, - но о мизантропии он забывает еще реже, чем не ошибается. А в вашем случае он сразу разглядел потенциально влиятельного гражданина. И, пожалуй, я склонна с ним согласиться. Хотя хотелось бы подтвердить свои догадки аудио-эффектом.

Я кашлянул. Почему-то мне не хотелось вот так сразу разочаровывать эту леди. Да и виски явно знавал и лучших дегустаторов.

- Благодарю за оказанное доверие, миссис Дорсет, однако, боюсь, что внешность часто бывает обманчивой. Хотя было бы неправдой сказать, что считаю себя лишенным каких бы то ни было достоинств.

Леди довольно хохотнула.

- Боюсь, мистер ван Дорн, ваша внешность в ее нынешнем состоянии способна обманывать лишь в одну сторону. Кстати, меня зовут Эмили.

Господи, скажи - в этом городишке встречаются простенькие дурнушки?! Я отвык держать себя в интеллектуальном тонусе и, кажется, был готов начать утомляться.

- Джон. Просто Джон. - Так представляться я решил еще в юности. Однако Эмили Дорсет была первой, кто среагировал на это адекватно.

- Ха, пожалуй, это единственное, что вышло в моем сухом остатке от Бонда. Я правильно уловила вашу юношескую аллюзию?

Она была очень довольна собой и даже не пыталась этого скрыть. Надеюсь, мне скрывать свою растерянность удавалось лучше.

Эмили сделала несколько шагов и опустилась в кресло, медленно закинув ногу на ногу.

- После второго бокала шардоне во мне всегда просыпается редкая проницательность. Просто всепоглощающая. Мой муж даже боится меня. Сейчас вы должны подумать, что я делаю в таком месте, как это. А?

Вообще-то я еще не успел этого подумать, однако тепло улыбнулся. Верный способ сойти за умного.

- Когда-то в университете я сделала выбор в пользу Джорджа. И только в этом году окончательно убедилась в его правильности. Как вы понимаете, это спасло мне жизнь. А вообще-то Дорсеты очень богаты, раньше им здесь принадлежало почти все. И хотя земли постепенно разбрелись по другим владельцам, до Джорджа эти ковбои умели только приумножать свои капиталы.

Она удивленно посмотрела на пустой бокал и поставила его на пол.

- Его старик много лет был здесь мэром. А когда почувствовал близость конца, вспомнил о своем бесталанном сыночке. Дорсеты всегда возвращаются в свою альма-матер. Кстати, как ни странно, наследственное мэрство оказалось не худшим выбором для Джорджа - это чуть ли не единственное, что выходит у него вполне сносно.

Откинув голову на спинку кресла, она посмотрела на меня из-под прикрытых ресниц.

- Удивлены, что я так откровенна с малознакомым человеком?

Между кивком и улыбкой я выбрал проверенный вариант.

- Во-первых, мне элементарно скучно, Джон. В этой чертовой дыре совершенно нечем заняться и не с кем поговорить. Все те, кто гипотетически мог составить компанию, мобилизованы и в поте чела доказывают свою полезность обществу. Ну, а кроме того, уверена, вы очень скоро сами во всем разберетесь. Или чуть позже. Очевидно, что старый Фритц готовит себе замену, чует, умник, близкий конец. Ну, и в-третьих, вы мне просто симпатичны. Так бывает.

Улыбка у нее получилась какая-то усталая. Или мне только показалось? Как показалось, и уже не впервые за эти два дня, что меня хотят трахнуть. Впрочем, наверное, такое часто мерещится каждому болвану, несколько месяцев не знавшему женщин. Чтобы как-то отвлечься от глупых мыслей, я перевел взгляд на огромное панно с пасущимися бизонами.

- А вам не нужно доказывать свою полезность обществу, как я вижу?

Эмили хохотнула, сразу оживившись.

- Я вас умоляю, Джон. Я похожа на человека, который будет искать, не постирать ли кому-нибудь бельишко? Пока этот маскулинный плебей Робертсон не издаст указ об отмене рабства и всеобщем равенстве, и мой муж может удить рыбу и читать Сэллинджера, я не собираюсь бегать и искать себе работу. Формально я вроде как числюсь за кухней, но тамошние золушки прекрасно знают, что я та еще белошвейка. Джина умная баба и без прямого приказа Вудро наезжать на меня не будет. Хотя когда-нибудь, конечно, придется. Но я не Джордж, и кровь у меня - красная. Надо будет убирать хлев - буду убирать. Надо будет стрелять - буду стрелять. Не заржавею. Еще и лучшей буду. Вы любите адреналин, Джон?

Я тоже поставил свой стакан на пол.

- Скорее он меня.

- Думаю, любите. Я тоже. - Эмили решительно встала и пошла за добавкой. Меня проигнорировала. - Наши женщины за периметр не выходят. Только я, да эта потаскушка-пенсионерка Вэйзмор. У нее ягодки-грибочки, а меня просто бодрит. Огастас Мэйнард сделал мне арбалет. Люблю побродить, половить ветер.