- Лады.

- Смотри мне. А сейчас спать. Встаем мы с рассветом. Ляжешь пока в дальней камере. В ближней спит Финли. Он подойдет ночью. Вот свеча. Туалет на заднем дворе. Счастливых сельских снов.

5

Пробуждение бывает разным.

Вариант первый - счастливое, улыбчивое детское утро. Дрема отступает постепенно, и ты никуда не спешишь, зная, что тебя ожидает беззаботный летний день, сулящий массу приятных сюрпризов. Мне плохо помнится это ощущение, возможно, его солнечная проекция искусственно создается повзрослевшим мозгом для вытеснения неумолимо накапливающихся темных пятен. Что-то подобное, но в несколько помутневшем, состарившемся варианте, мы испытываем воскресным утром, когда осознание возможности поваляться уже пришло, а вкус нечищеных зубов и список обязательных или желательных дел еще не прибыли.

Второй вариант - негативный антипод первого: дрема все также не отпускает, но трезвонящий будильник не оставляет ни единого шанса позитивным эмоциям.

К сожалению, мне был прекрасно знаком и третий вариант. Привычный как одежда и обязательный как кошмар. Я уже забыл, что такое дрема. Мои глаза открывались раньше, чем включался мозг, но позже, чем напрягался палец на спусковом крючке. Ночь превращалась в день одним кликом на пульте.

Но сегодня я выяснил, что может быть и четвертый вариант. Спускового крючка не было, руки не шевелились, а веки поднимались с трудом. Когда же им это удалось, я разглядел нависшего надо мной громадного детину: его руки крепко держали меня за запястья, губы шевелились, а глаза излучали безумную радость. Меня много раз пытались убить, но такого ужаса я не испытывал как минимум с детства. Я покрылся липким потом весь до последнего дюйма еще до того, как в мозгу всплыло имя "Финли", а слух начал распознавать звуки.

- Вставай, вставай, лежебока. В Соттоне утро. Фритц просил тебя разбудить в пять.

Я с недоумением уставился на его руки. Они держали меня мертвой хваткой, но были удивительно мягкими, нежными что ли. Чистые, аккуратно постриженные ногти, отсутствие намека на мозоли.

- Стрелять не будешь? А то Фритц посоветовал попридержать тебя спросонья. - Мягкий, заботливый голос.

Кажется, я начал приходить в себя. Кивнул. В глазах сразу вспыхнули зеленые огоньки.

Финли разжал ладони и широко, по-детски улыбнулся:

- С Фритцем лучше не пей, он пьет как трактор.

Сравнение показалось мне странным, но с главной идеей поспорить было трудно. Впервые за много месяцев я лежал на кровати, но блаженное ощущение было безнадежно испорчено похмельным синдромом. Тоже впервые за тот же период.

- Туалет на заднем дворе. Колонка на улице. Завтрак у Джины. Собирайся, - и Финли помахал мне лапой, как придурковатому ребенку.

Рацион у Джины явно не отличался разнообразием, но, черт возьми, это был настоящий горячий завтрак!

Похоже, я действительно лежебока - людей вокруг было мало, на кухне слышался звон моющейся посуды. Проходя мимо, Джина улыбалась мне как старому любовнику. Рядом громко сербал чай Финли. Дождавшись, когда я доем, он встал.

- Пошли, у нас еще куча дел.

Я послушно побрел следом.

Вчерашнее ощущение пребывания в стране Оз не покидало и сегодня. Подчеркнутая аккуратность и идеальная чистота встречали меня на каждом шагу. Ни одной гонимой ветром бумажки, ни одного покосившегося палисадника, сломанного дерева, ржавеющей у тротуара машины. Заинтригованные взгляды опрятных женщин, затерянные без навигатора детские голоса, журчание (наверняка чистой) воды. Пожалуй, лишь выползающая из каждой щели пыль, живая, осязаемая, трогающая тебя за кожу и, не заинтересовавшись, уносящаяся прочь по одной ей известным неотложным делам, мешала ощущать себя героем старого, пропитанного солнцем мультфильма. Я еще не чувствовал сердечного ритма этого странного городка, но нереальность его существования в пустынном холоде одинокой жестокости нового мира была оглушающей. Наверняка ко всему хорошему быстро привыкаешь, но не сегодня. Еще не сегодня.

Я почти обрадовался, увидев в стене огромного каменного сарая по правую руку следы от пуль. Они были куда реальнее всего остального. Возле ворот сарая, укрывшись в тени одинокого куста и потрясающей размерами своих полей шляпы, развалясь в глубоком кресле, дремал тощий старик. На его коленях лежал дробовик. Финли решительно направился к нему.

- Эй, сержант, не спать!

Дед подскочил в таком ужасе, будто увидел старуху с косой. Вертящаяся вправо-влево на тоненькой шее голова грозила отвалиться в любой момент.

- Где Джордан, сержант? - С напускной строгостью прогудел Финли. Ответом ему было неразборчивое шамканье беззубого рта.

- Проспал как всегда, - повернувшись ко мне, видимо решил перевести Финли. - Смена в полшестого. А уже почти шесть. Ох уж мне это старичье. Им бы только спать. А ведь это наш главный стратегический объект.

Протянутая рука указала на сарай. В круглых голубых глазах помощника шерифа не было и намека на улыбку.

- Все самое ценное здесь. Главное, конечно, провизия. Ночью позицию усиливаем мы с Большим Фритцем. У нас пересменка в два пополуночи. Завтра заступаешь и ты. Может и график поменяем.

Эта мысль явно улучшила Финли настроение.

- А вон там у нас прачечная.

Я проследил за его взглядом. Чуть дальше по другую сторону дороги стоял еще один сарай, поменьше. Перед ним раскинулся огромный тент, укрывающий мили растянутых рядами веревок, на которых сушилось все, что угодно - от постельного белья до промасленных комбинезонов. Чуть в стороне расположились четыре длинных корыта, к каждому из которых вел шланг от ручной колонки. И возле каждого стояло по работнице. Пятая держала рычаг колонки. При этом никто не работал - все пять женщин смотрели на меня. Я почувствовал себя гусаром, пришедшим на бал в каком-нибудь Джексонвилле вскоре после унесения ветром всех мужиков на войну с янки. Немного неудобно, но в целом лестно конечно.

Я уж было собрался галантно приподнять шляпу, но прежде чем вспомнил, что у меня ее нет, Финли потянул меня в другую сторону.

- Нам вон туда.

Под прикрытием сарая с провиантом спрятался небольшой домик с ярко красным крыльцом. Открыв двери ключом, Финли провел меня в утренний полумрак. Открывшееся взгляду помещение все было заставлено огромными коробками и вешалками. Обоняние атаковала затхлость.

- Это одежда, - пояснил Финли. - Сюда снесли все ненужное. Но рассортировать еще толком не сумели, руки не дошли. Большой Фритц сказал приодеть тебя. Мужское, кажется, справа. Бери все, что хочешь. А твое сразу выбросим. Давно не видел такой грязной рвани.

Великан так жеманно поморщился, что я заподозрил его в нетрадиционной ориентации.

Шопинг не был лишен трудностей, но все же примерно за полчаса мне удалось справиться с задачей. Я отыскал две пары более-менее подходящих по размеру джинсов, несколько рубашек и футболок, побитую кожанку-косуху и даже носки и трусы. Потом переоделся, запихнув остальное в кулек. Из своего оставил только ботинки, хотя и тут можно было что-то подобрать, но Финли сказал, что "магазин открыт круглосуточно". А он еще и шутник.

Оказалось, что сюрпризы от Фритца только начинаются. Следующим пунктом нашей программы была конюшня. Финли познакомил меня с очередным дедуганом, которого назвал Мортимером. Сизоносый плюгавец ведал соттонским отделением конной службы - все прибывающие, пускай и только на ночь, лошади поступали в его полное распоряжение. Он же отвечал за расположенную в соседнем сарайчике свалку колесной утвари - телеги, тележки, коляски, тачки, прицепы. Лошадей в конюшне, несмотря на несколько десятков стойл, я разглядел только четыре.

Пошептавшись о чем-то с Финли, Мортимер повел меня внутрь, к одной из лошадей.