Поговорив с Еленой Андреевной, старшей медицинской сестрой, я, казалось бы, нашёл решение, и в один рабочий день мая 2010 года пригласил секретаря к себе в кабинет.
-- Ольга Михайловна, ставку делопроизводителя на следующий год я думаю упразднить, -- начал я с места в карьер. -- Вместо неё в штатное расписание будут введены полставки младшей медицинской сестры и полставки курьера. Христом-богом Вас прошу: переходите на младшую медсестру!
-- Как я на неё перейду, Владимир Николаевич? -- опешила Завадская. -- У меня медицинского образования нет!
-- Не требуется.
-- И что я буду делать?
-- Ничего, как и сейчас. Будете сидеть и бумажки перекладывать, только не в бухгалтерии, а в медкабинете.
-- Я с Еленой Андреевной не дружу...
-- Она уже согласилась.
-- Конечно, она Вам согласится, когда у неё подчинённый будет, а мне какая радость? Владимир Николаевич, так ведь я в зарплате потеряю!
-- Верно, Ольга Михайловна, но и мы чистой благотворительностью не можем заниматься.
-- А должность курьера я по совместительству не могу исполнять?
-- Боюсь, что нет. Положа руку на сердце, Ольга Михайловна: Вас же только за смертью посылать.
-- Спасибо! -- обиделась женщина. -- Вы мне много приятных вещей наговорили сегодня: и не делаю-то я ничего, и посылать-то меня только за смертью... А у меня, между прочим, сердце больное, и грех так шутить!
-- Так тем более Вам будет тяжело исполнять две должности!
-- На курьера-то -- молодую, длинноногую возьмёте?
-- Хоть бы и молодую.
-- Конечно, конечно, куда уж мне... Владимир Николаевич, не уйду я никуда, даже не надейтесь! И не изменить Вам штатное расписание без согласования с трудколлективом! Я член профсоюза, между прочим!
Я продолжал смотреть на неё, не мигая.
-- ЧтС Вы так на меня смотрите? -- неродственно поинтересовалась Завадская. -- Намекаете, что если сама не уйду, так Вы меня "уйдёте"?
-- Ни на что не намекаю, это Вы сама первая сказали.
-- Хотела бы я посмотреть, как! На рабочем месте я сижу от звонка до звонка, опаздывать я больше не собираюсь! Выговаривать мне не за что!
-- А я не выговором, -- спокойно сообщил я. -- Я аттестацией. (Про возможность аттестации непедагогических работников через аттестационную комиссию внутри учреждения я буквально на днях прочитал то ли в Трудовом кодексе, то ли в каком-то муниципальном положении, то ли в законе области, сейчас уже не вспомню точно.) Комиссию соберём, график утвердим. Всех, кроме учителей, чтобы Вам не обидно было, но Вы будете первая в списке. Теоретические билеты и практическое задание. Вы, Ольга Михайловна, знаете, к примеру, что такое Power Point? Да что я спрашиваю! Вы даже слово "компьютер" через "о" в третьем слоге пишете, видал я у Вас ярлычок на рабочем столе... И, соответственно, Вас, как не прошедшую аттестацию, по причине несоответствия занимаемой должности...
-- Вы так не сделаете, Владимир Николаевич!
-- А что мне помешает?
-- Глупости, и даже слышать не хочу! Я могу идти?
-- Пожалуйста, но над сказанным очень прошу Вас подумать.
Завадская с того дня взяла больничный, но резиновым этот больничный тоже не мог быть: в начале июня она снова показалась на работе -- и тут как раз я нагрянул в бухгалтерию.
-- Ольга Михайловна, очень рад Вас видеть! -- начал я с фальшивой бодростью. -- За время Вашей болезни подготовлены несколько приказов, можете в книге приказов их прочитать.
-- Я что-то плохо вижу сегодня, -- пробормотала делопроизводитель. -- Давление прыгнуло, так что уж извините...
-- Хорошо, я Вам перескажу! -- любезно согласился я. -- Утверждено и согласовано с председателем профсоюзного комитета Положение о внутренней аттестации. Утверждён состав комиссии: администрация школы. Утвержден годичный график аттестаций. Ваша аттестация на соответствие должности предполагается через неделю. Прошу Вас ознакомиться с экзаменационными билетами...
Я протянул ей листок, распечатанный на своём принтере. (Лазерный принтер я перетащил в свой кабинет, а делопроизводителю оставил матричный, она и матричным принтером не сказать чтобы часто пользовалась.)
Завадская встала из-за стола и, не обращая на листок никакого внимания, не глядя на меня вовсе, не сказав ни слова, вышла.
-- В медкабинет пошла, -- неприязненно пояснила главный бухгалтер.
-- Почему в медкабинет? -- удивился я.
-- Приступ симулировать. Уже делала так.
-- Владимир Николаевич, не шутите с этим! -- тут же вставила своё слово второй бухгалтер. -- Она ведь надумает себе, и в самом деле случится! Не знаете Вы, как это бывает, что ли? Внушает, внушает человек себе, глядишь, и сам поверит! И что Вы, в самом деле: оставили бы старуху в покое! Извините, конечно: это дело не моё...
-- Нет, Наташа, ты неправа! -- энергично откликнулась главбух. -- Она ведь ничего не делает, ни-че-го! Сидит и мне глаза мозолит! А сейчас снова будет изображать театр одного актёра!
Галина Анатольевна не ошиблась: едва явившись к медсестре, Завадская сразу легла на кушетку и заявила о том, что у неё приступ. Вызвали "Скорую".
-- Объективных симптомов нет, -- сказал мне врач "Скорой", выйдя из медкабинета. -- Так, скорее психологическое. От госпитализации отказалась, дойдёт домой сама. Вы директор? Очень хорошо. Знаете, при производственных конфликтах, особенно с молодым руководителем, работники такого возраста нам сплошь и рядом звонят. Не Вы первый, кто такое видит, поверьте. И я Вас приглашаю глядеть на всё это более сочувственно. Я понимаю: Ваша сотрудница непригодна к исполнению своих обязанностей, опаздывает, ленится, завирается...
-- Как Вы всё сразу так проницательно прочитали? -- не мог не удивиться я.
-- Я предположил. Понимаю, что ей на пенсию пора, понимаю, что она занимает место, на котором другой человек трудился бы с большей пользой. И всё же: имейте сочувствие! А Вы сейчас его не имеете...
Не дождавшись пятницы, на которую была назначена аттестация, Ольга Михайловна положила на мой стол заявление об увольнении по собственному желанию. Поставив печать в трудовую книжку, я ещё через недельку с лёгким и радостным сердцем отправился в заслуженный летний отпуск. Никакие угрызения совести меня тогда не беспокоили. Да, под моим нажимом уволился работник, но ведь никудышный был работник, нет? А вот новый курьер...
Нового курьера, правда, не сыскалось, даром что объявление о вакансии подали и в газету, и в государственную службу занятости. Покумекав вместе с главным бухгалтером, мы оформили на должность курьера... кого, как вы думаете? "Мёртвую душу", конечно. Необычайно прозорлив был Николай Васильевич Гоголь, а бессмертный его роман до сих пор вдохновляет муниципальных служащих по всей нашей стране.
VII
Учебный год для педагога начинается с торжественной линейки, а для директора школы он начинается с приёмки. Приёмка -- специальная процедура, во время которой особая комиссия из органа управления образованием оценивает готовность учреждения к новому учебному году. Уйму самых разных вещей требуется подготовить к приёмке и массу изъянов устранить, не говоря уже о том, что все документы должны быть в идеальном порядке. Последние дни перед приёмкой 2010 года я в школе засиживался до августовских сумерек. И всё же кое-что прошляпил. Акт приёмки, разумеется, подписали, но вот комиссия попеняла мне на то, что на пищеблоке вверенного мне образовательного учреждения котлы используются алюминиевые. А такие котлы, как известно, для детского здоровья вредны. И не ссылайтесь нам на советский опыт: тогда иное творили от бедности, а другое по неразумию. Что про ваши котлы Роспотребнадзор скажет?
И не поспоришь: действительно вредны. На ноябрь 2010 год как раз была намечена плановая проверка Роспотребнадзора в нашем учреждении. И кого интересовало, что в школьном бюджете не заложено ни копейки на эти котлы?
